Китана царственным жестом позволила ему взять себя под руку, Кира присоединилась ко мне, а Берг и мастер Шмыга, переглянувшись, остановили одного из пробегавших мимо слуг и за пару минут осушили весь его поднос. Слуга оторопело уставился на опустевшую посуду и на обоих варваров, что не делают различия между изысканными, но столь разными букетами вин.
«Варвары» же удовлетворенно крякнули и, довольные друг другом и жизнью в целом, последовали за нами.
Ложа, которую снял Мак, располагалась на втором этаже. Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, кер Наггинс самолично проводил нас и услужливо распахнул двери ложи.
Все с большим комфортом устроились внутри: мы с Кирой сели на небольшой, но крайне уютный диванчик, Берг и Шмыга заняли по креслу, соблазнившись небольшим столиком как раз между ними, на который так удобно можно было ставить бокалы, Китана заняла второй диванчик единолично, изгнав пытавшегося примоститься рядом Мака, которому пришлось довольствоваться креслом по соседству.
— Чего-нибудь освежающего? Или закусить? — поинтересовался Наггинс. Мак тут же вскочил на ноги и принялся подробно втолковывать ему, что именно мы желаем. Список его был бесконечен, но Наггинс слушал очень терпеливо.
Когда Мак наконец иссяк, кер Наггинс вежливо кивнул головой и вышел, а уже через минуту к нам стайкой потянулись слуги с подносами, наполненными всевозможной снедью и различного рода бутылками. Тут же принесли еще несколько невысоких столиков, на которых все и разместили.
— Кухня здесь отличная! — порекомендовал Мак и пригубил вино, услужливо поднесенное ему слугой.
Из ложи открывался идеальный вид на сцену. Основное отличие от привычных мне помещений подобного рода было в том, что сцена, на которой должно было проводиться основное действие, располагалась посредине зала, а множество кресел и диванчиков, на которых рассаживались прочие гости, были расставлены вокруг. Лишь только в задней части сцены я увидел широкий помост, уходящий куда-то за портьеры, полностью закрывающие дальнюю стену.
Наша ложа была не единственная. По окружности зала я насчитал еще шесть подобных. Пять из них уже были, как и наша, заняты. Последняя же пока пустовата, и шторы ее были задернуты.
Я попробовал совершенно умопомрачительный салат, остальные тоже уже что-то жевали и пили, Кира потягивала изумрудного цвета коктейль.
Вскоре погасили лампы по краям зала. Только вокруг сцены по окружности горело ярким пламенем множество факелов. Из темноты по помосту прошел на сцену кер Наггинс.
— Светлейшие дамы и господа! — торжественно начал он. — Мы рады приветствовать вас на нашем представлении! И пусть оно никого не оставит равнодушным! Помнят ли наши огрубевшие сердца о чувствах? Помнят ли они следы тех незримых стрел, что ранили нас когда-то? И помним ли мы, какими были? Сейчас мы об этом узнаем!
Он раскланялся на все четыре стороны и удалился.
Заиграла тихая музыка, и на сцену вышли двое: еще совсем молодой юноша и светловолосая девушка.
Зал замер.
Юноша заговорил, тихо и проникновенно. Девушка отвечала.
Я и сам не заметил, как полностью отключился от окружающего мира, слыша только их негромкие голоса.
Они рассказывали о любви, о чести, о долге, о страсти, о верности, о том, что им дорого, и о многом другом. Рассказывали так, как я никогда раньше не слышал. Я не просто верил им, я чувствовал каждое их слово, каждую интонацию, понимал каждый жест, подмечал малейшие нюансы голоса и выражения лиц.
Слушая их, я вспоминал себя, свою недолгую жизнь, первую любовь, первые слезы и первые потери, первые незамысловатые радости и столь же незначительные горести. Я вспоминал…
Потом я подумал о том, кем я стал. Что же изменилось в мире и что изменилось во мне? Стал ли я лучше или жизнь испортила меня? Стал ли я хорошим человеком или превратился в одного из тех, кого так всю жизнь ненавидел? Кем я был и кем я стал? Ответов на вопросы не было. Но одно я знал точно — то, что я задал себе эти вопросы и попытался на них ответить, уже было большим шагом вперед, уже помогло постигнуть нечто, названия чему подобрать было очень сложно, но понять это нечто когда-нибудь обязательно получится, и я знал, что пойму…
Потом они ушли, и я очнулся.
Была абсолютная, совершенная тишина, только факелы тихо потрескивали, догорая. Сколько же времени прошло?..
Я посмотрел на Киру и поразился ее чистому и просветленному лицу. Она будто прислушивалась к чему-то глубоко внутри себя. И, обернувшись, я увидел еще множество таких же лиц — облагороженных, задумчивых, люди словно стали лучше в этот миг, стали такими, какими хотели быть всегда.
Я мельком глянул на пустовавшую до этого ложу и увидел, что шторка приоткрыта, и на сцену с выражением полнейшего восторга взирает молоденькая девушка необыкновенной красоты.
Наваждение спало через несколько мгновений, и раздались сначала одиночные, негромкие хлопки, а потом грянули такие бурные аплодисменты, что казалось, стены рухнут, не выдержав натиска выплескиваемых восторгов.
Шторка, где сидела таинственная девушка, тут же запахнулась, явно при помощи чьей-то твердой руки изнутри.
— Это были иллисы, — сказала Кира, склонившись к моему уху, чтобы хоть что-нибудь было слышно. — Они считаются самыми непревзойденными актерами всех миров! Тебе понравилось?
— Очень! — честно признался я. — Я даже потерял счет времени…
— Представление длилось два часа, — удивила меня Кира.
— Ну что, светлейший аль-Яр, — спросил Мак. — Не жалеешь, что взялся оплатить нашу сегодняшнюю прогулку?
— Ни капли!
— И это только начало! Так, здесь больше сегодня ничего интересного не предвидится, поэтому мы движемся дальше! Возражений нет?
Возражений ни у кого не было.
— Нужно что-нибудь контрастное! Хватит романтики и сантиментов, предлагаю дать мыслям успокоиться, зато занять делом наши тела! Танцы! Я знаю одно замечательное место, где сейчас для этого самое время!
Мак был вновь переполнен энергией. Он успевал все: галантно подать руку Китане, объяснить мне, сколько денег стоит оставить на столе в качестве платы, даже слегка подтолкнуть Берга, который, не торопясь, допивал бутылку вина.
Берг на него негромко рыкнул, но все же поднялся на ноги.
— Может, останемся здесь? — предложил он мастеру Шмыге. — Кормят сносно, и даже если продолжение будет не таким захватывающим, то можно в кои-то веки спокойно посидеть за бутылочкой вот этого неплохого вина и поговорить.
— Идея хороша, но не обидим ли мы нашего дорогого коллегу, в честь которого сегодня гуляем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
