– Мхммммм…, ‑ огорченно промычал я. И достал из под раковины пластиковую чашу. Зачерпнул запасенную воду из ванной и вылил в жерло унитаза. Желтизна мочи до конца не смылась. Так что мне пришлось потратить еще одну полную чашу воды, чтобы привести унитаз в порядок, что добавило к моего первому «утру» новой жизни дополнительное переживание о том, как мы будем следить за чистотой туалета, когда вода в ванной закончится.
Потом я подошел к раковине и опять же, на автомате, дернул за ручку крана, чтобы помыть руки с мылом. Чертыхнулся. Зачерпнул из ванной еще одну чашу воды и с горем пополам, жонглируя чашкой и куском мыла, умудрился успешно завершить задачу.
– Мда…, ‑ озадаченно протянул я себе под нос, оглядывая отражение своей помятой морды в зеркале над раковиной. Провел мокрой рукой по щекам и лбу. И замер, оглушенный пугающей догадкой, ощутив как сердце, будто на несколько секунд перестало биться, а потом с трудом, нехотя запустилось снова перекачивать кровь по артериям.
Я прижал тыльную сторону ладони ко лбу. Ощупал щеки и шею. Потом на негнущихся ногах прошел на кухню, открыл верхний ящик шкафа, где мы хранили початые медикаменты. Нашарил в одной из коробок пластиковую палочку электронного термометра. Достал его из прозрачного чехла. Нажал на кнопку включения. Сбросил прежнее показание. И сунул металлическим кончиком себе в левую в подмышечную впадину.
Секунды тянулись густой патокой, пока я смотрел, отвернув воротник майки, как растут показания цифр на крохотном экране термометра. Показания стремительно перешагнули порог тридцати пяти градусов. За считанные мгновения проскочили промежуток до тридцати шести. Потом, не сбавляя скорости, равнодушно перешагнули за заветные тридцать шесть и шесть.
Тридцать семь…
Тридцать семь и пять…
От подобного зрелища мои ноги подкосились. Холодная испарина выступила на лбу. И я попятился назад, в сторону обеденного стола, нащупав рукой стул и тяжело опустившись на него, продолжая напряженно, не мигая смотреть на растущие цифры на экране термометра. В ужасе осознавая, что каждая вновь преодоленная десятичная доля градуса забивает еще один гвоздь в гроб моей надежды, что мы не подхватили тот новый жуткий вирус.
Тридцать восемь – показали цифры.
«Ну все! Хватит! Пищи! Сигналь, что все! Хватит расти!», ‑ умолял я градусник завершить свою работу. Но температура продолжала подниматься. Не так стремительно, как ранее, но все же подниматься…
Тридцать восемь и один…
Перед моими глазами снова пробежали сцены просмотренных пару недель назад новостных репортажей, где рассказывали, что именно с подобных симптомов начинается проявление «космической» заразы, маскируясь под обычный грипп или под «ковидный» коронавирус.
Тридцать восемь и два…
Выходит, что причина головной боли, с которой я проснулся, вовсе не выпитые вчера полтора литра красного вина.
Тридцать восемь и три…
Наконец, термометр издал электронный писк, знаменующий окончание измерения температуры.
Просидев несколько минут без движения, обдумывая дальнейшие действия, я, вынув градусник из подмышечной впадины и положив его мелко трясущимися пальцами на стол, поднялся и нашел там же, в верхнем шкафу, в одной из коробок, старый ртутный градусник. Все еще надеясь на чудо, что электронный градусник сбился, сломался и перестал выдавать верные результаты. А старый добрый ртутный покажет, что все со мной в порядке.
Но повторив процедуру с ртутным градусником, я убедился, что надежды нет. Показатели были такие же, как и у электронного. У меня была лихорадка. И теперь надежда оставалось на то, что эта лихорадка возникла из‑за обычного сезонного гриппа, или из‑за уже кажущегося безобидным «ковидного» коронавируса. Но только не из‑за того, я что я подцепил «космическую» заразу, которая превращает людей в плотоядных тварей… А если это заразу подхватил я, то она была и у жены с детьми…
Я опустил голову на стол, ощущая глубочайшее презрение к самому себе. Что несмотря на то, что имел год на подготовку к этому моменту, не смог воспользоваться возможностью. И все профукал…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так, я просидел еще минут десять, утопая в сожалениях и переживаниях. А потом, встряхнув тяжелой головой, решив бороться до конца. Пока оставался хотя бы малейший шанс, что мы выживем.
Вера
– У меня температура, – тихим, обыденным тоном сказал я супруге, дождавшись пока она проснется.
– Что? Как?!! – она сощурилась спросонья, часто заморгала и сжала в гармошку высокий бледный лоб.
– Тридцать восемь и три.
– Что?
– Температура… Тридцать восемь и три, – повторил я.
– О нет! – выдохнула она, взяв паузу, наконец поняв о чем я ей говорю, привстав на кровати и испуганно посмотрев мне в глаза.
– Это еще ничего не значит. Давай не будем паниковать…, ‑ я сел на край кровати и осторожно коснулся ее плеча.
– Точно?
– Точнее не бывает. На двух градусниках измерил. На электронном и ртутном.
Она прикоснулась тыльной стороной своей ладони к моему горячему лбу. Потом ощупала свой лоб.
– У меня нет. Ты проверял у детей?
– Нет еще. Они спят.
– Что будем делать? – срывающимся голосом спросила она, рывком сев на кровати, всплеснув руками и собрав брови домиком, – а вдруг это тот вирус… Еще же ляля…, ‑ она бережно обняла обеими ладонями низ своего живота.
– Давай мы не будем паниковать. И включим логику. Скорее всего у меня и …. у нас… коронавирус. Вряд ли что‑то еще. Помнишь, я выходил из дома две недели назад? Помнишь? За продуктами, в банк и в аптеку? Это было минимум за неделю до того, как началось заражение тем другим вирусом. И вспышка была за три тысячи километров от нашего города. После этого я из дома не выходил. И вы с детьми не выходили. Получается, что это точно коронавирус. Как раз прошло две недели. Как и говорили врачи. Помнишь? Про инкубационный период? Ну или это просто обычная сезонная простуда. Она же никуда не делась. Правда же…?
– А как же ляля? – повторила свой вопрос она, продолжая поглаживать низ живота, – вдруг будет выкидыш? Даже от простого гриппа бывает. Тем более от коронавируса… Или пусть лучше будет! Пусть будет! Как мы сами с родами справимся?!! Мы же не справимся! Мы… Мы… Я не знаю…, ‑ почти заплакала она, – что делать? Что делать?!!
– Я же тебе говорю, что мы не должны паниковать. Зачем переживать о множестве маловероятных развитий событий, как будто они уже случились. Мы будем справляться с проблемами по мере их поступления, хорошо? И мы должны верить и надеяться на лучшее. Ведь у нас нет другого выхода… Мы должны постараться жить дальше. Несмотря ни на что. Потому что жизнь должна продолжаться. Хорошо?
Она закивала головой в ответ, отпустив живот и перенеся руки к губам, зажав их пальцами, словно пытаясь заглушить в себе крик, зарождающийся в глубине ее глотки.
– У меня жар, – продолжил я, – как при коронавирусе. Все как доктор прописал. Так что спокойно…. Мы знаем что делать. Давай наблюдать. Измерять температуру. Если поднимется выше тридцати восьми и пяти, то буду сбивать жаропонижающими. Их у нас вагон и маленькая тележка в запасах. Если не будет сбиваться, то начну пить антибиотики. Еще разжижающие кровь таблетки. Они у нас тоже есть. Все нормально. Это точно не тот вирус. Точно… Точно…, ‑ повторял я слово «точно», будто мантру. Пытаясь убедить больше себя, чем супругу. А на самом деле ощущая, как внутри груди сжимаются холодные тиски страха, что моя зараза может на самом деле оказаться не обычной простудой, и даже не коронавирусом… А заразой, которая превратит меня… и нас… в плотоядных монстров..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Хорошо…, хорошо…. Ты прав, – она оторвала руки от губ, встряхнулась и выглядела теперь спокойной и готовой к практическим действиям, – пойдем завтракать, – решительно добавила она и встала с кровати.
