Анатолий Сергеевич умолк, и на некоторое время в кабинете повисла абсолютная тишина.
– Простите, Гроссмейстер, но я, кажется, недопонял, – первым осмелился нарушить ее Виктор. – Эти ваши… наши сверхлюди… Раз им не будет нужна Машина… Они что, смогут гулять между потоками сами по себе? Или наоборот, вообще не смогут путешествовать во времени – несмотря на помощь Машины?
– В последнем случае они были бы не сверх-, а недо-человечки, – покачал головой глава Ордена. – Нет, речь идет именно о смене потока на иной без посредства Машины.
– Как такое может быть? – спросил уже я.
– Как – понятия не имею, – развел руками Анатолий Сергеевич. – Но может – теперь я в этом уверен. И вы, Игорь – первое за триста с гаком лет подтверждение того, что Орден на верном пути.
– Я?!
– Он? – ахнула Полина.
– Вспомните ваш рассказ о сбое, – предложил мне Гроссмейстер. – Вернее, о сбоях. В первом случае, в 1837 году, перенос был инициирован – и прерван. Очевидно, из-за того, что Легион захватил штаб-квартиру Ордена и завладел Машиной. Но, тем не менее, вы переместились – в 1881 год. Машина уже не работала, но, судя по всему, заданный ею вектор – в будущее – сохранился. И вы ему последовали – на сколько сумели. Неосознанно, но, заметьте: сами, без чьей-либо помощи. То же самое, похоже, повторилось в 1913-м. Начался перенос, произошел Скачок – и легионер лишился Машины. Но вы все же прыгнули – пусть и с некоторой задержкой. Недалеко, всего лишь в 1918-й – но зато снова сами! Других объяснений, кроме проснувшихся в вас способностей, лично я не вижу.
– То есть я, получается, тоже сверхчеловек? – растерянно поинтересовалась Полина. – В 1918-й меня ведь как-то закинуло!
– Возможно, – кивнул Анатолий Сергеевич. – Но здесь уже допустимы варианты: в тот момент, в 1913-м, вы держали Игоря за руку, составив с ним, таким образом, единую систему…
– А в 1837-м – выпустила… – прошептала, припомнив, моя напарница. – И осталась в прежнем потоке…
– В любом случае, речь пока только о первом успешном шаге – на долгом и трудном пути, – заметил глава Ордена. – Однажды – даже дважды – неконтролируемо проявившаяся способность – еще не победа. Всего лишь – знак будущей победы. Сверхчеловека среди нас пока нет – но когда-нибудь он родится, теперь я в этом не сомневаюсь.
– Все это вилами по воде писано! – мотнув головой, резко заявил Панкратов. – Парадокс есть парадокс – вы сами сказали, Гроссмейстер, что искать в нем логику – пустое дело. Можно придумать тысячу версий случившегося – что в 1837-м, что в 1913-м. И появление в Ордене доморощенного Супермена – последняя из вероятных!
– Придумать – можно, – хмыкнул Анатолий Сергеевич. – И буду тебе, Витя, весьма благодарен за любую, самую фантастическую гипотезу. Жду предположений и от вас, – перевел взгляд Гроссмейстер на нас с Полиной. – И еще раз напоминаю: прозвучавшее сегодня в этой комнате – в высшей степени секретно. Пока на этом все… Вы свободны.
Заскрипели отодвигаемые стулья – но только не мой: ошарашенный услышанным, я словно прирос к своему месту.
– Эй, мистер Супермен, проснись и пошли! – тронула меня за руку Полина.
– Только желательно просто шагом и за дверь, а не сквозь время, – буркнул Виктор.
– Не завидуй, – насмешливо прищурилась на него девушка.
– Было бы чему… – проворчал Панкратов.
Глава 32
г.Москва, август 20** года
Текущий поток времени
Домой (несмотря ни на какой парадокс, мой адрес не поменялся) я ехал один. Полина задержалась в штаб-квартире – так и не сумев дозвониться до отца, она хотела найти какой-нибудь другой его номер (мало ли, может, новый появился – у нас же парадокс), но Танюша, секретарь Анатолия Сергеевича, была чем-то по горло загружена и от любых вопросов и просьб только нервно отмахивалась: «Потóм! Потóм!» Виктор же по-быстрому свалил прямо после совещания, а обратиться непосредственно к Гроссмейстеру моя напарница не решилась – тем более, что тот наверняка отослал бы ее обратно к помощнице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Тебя подождать? – спросил я, поняв, что это надолго.
– Зачем? – пожала плечами девушка. – Нам же все равно не по пути…
Ну да, верно, не по пути…
– У меня там могли остаться твои вещи, – напомнил я – за две недели проживания в Измайлово – «в рабстве кольца» – Полина успела обзавестись кое-каким скарбом. Этак на полшкафа.
Похоже, думая в этот момент о чем-то совсем другом, девушка лишь махнула рукой:
– А, парадокс с ними!..
Не иначе, в Ордене родилась новая идиома.
С другой стороны, подмечено было верно: только в силу парадокса Полинины пожитки и могли бы сохраниться на моей квартире после Скачка…
…– 9-я Парковая? – переспросил таксист, когда я устроился на заднем сиденье его желтой «Лады Весты». – Там сейчас трубы меняют, все вокруг перекопано. К дому не подъедем – придется немного пройти…
– Ну, что делать… – развел я руками.
«Немного» обернулось несколькими сотнями метров – потрудись водитель обогнуть квартал и заехать с противоположной стороны, шагать пришлось бы куда меньше. Но так уж ему показал навигатор. Будучи совсем не в настроении спорить, я расплатился и выбрался из такси. Может, оно будет и к лучшему – прогуляться. Даже Супермены иногда ходят пешком. А уж недо-Супермены…
Интересно, прав ли Анатолий Сергеевич с этой его безумной теорией? Виктор, вон, кажется, в нее ни Уробороса не верит. Но где Панкратов, а где Гроссмейстер! Кому, по идее, виднее?
Однако, если глава Ордена прав – за что мне такое счастье? Всего две миссии – и сразу нужная мутация? Вернее, не мутация – но смысл понятен. И да, именно две – началось все уже в 1837-м…
Да и родители у меня обычные люди… Хотя, помнится, незабвенный Осип Фомич, Уроборос его дери, говорил, что способности Столпа могут передаваться через поколение…
Кстати, и миссии мне выпали нетривиальные – со сбоями, даже, вон, с парадоксом. Может, в этом все и дело? Но тогда новый вопрос – а не подстроила ли те сбои Машина? Не заложилась ли она на парадокс специально? Не является ли все случившееся частью ее плана?
Впрочем, это я, пожалуй, уже лишку хватил. Парадокс заведомо нелогичен – как его просчитаешь?
Или Машина может?
Погруженный в эти путаные мысли, к дому я двигался, что называется, «на автопилоте» и у самого подъезда едва не столкнулся с каким-то прохожим. Машинально шагнул вправо – но туда же, должно быть, тоже рефлекторно, сместился и человек впереди. Сдвинулся влево – тот отзеркалил и этот мой маневр.
Осознав наконец всю нелепость нашего топтания туда-сюда, я поднял глаза: передо мной стояла Ольга.
После всего, что случилось со мной за последнее время, я даже как-то не особо удивился. Наоборот, мелькнула мысль: «Хорошо, что Полины нет…» За ней другая: «А почему, собственно, хорошо-то?» И только затем: «Ольга же не знает моего адреса!» Не знала. Снова парадокс?
– Э… Привет! – пробормотал я. – А… что ты здесь делаешь?
– Угадай! – хмыкнула девушка. Но тут же и ответила: – Тебя жду, разумеется.
– А… зачем? – как-то само собой выскочило у меня.
– Вот за этим, – стрельнула рыжая глазами куда-то мне за спину, но прежде, чем я успел оглянуться, между лопаток мне что-то уткнулось. И, судя по характерному щелчку взводимого курка, едва ли на сей раз это была обычная палка.
– Не дергайся, – шепнул сзади мужской голос. Вроде бы, даже знакомый – но никакого визуального образа при первых его звуках у меня не возникло. – Рыпнешься – продырявлю без разговоров. Спокойно иди вперед, в подъезд. Это ясно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Это ясно»?!
– Более чем, – выдохнул я, поняв наконец, где мог голос этот слышать. Телефон, конечно, искажает звучание, и тем не менее…
Вот только Ольга-то здесь каким боком?!
– Тогда шагай! – последовал приказ.
Впереди бывшая подруга уже любезно открывала мне дверь подъезда.
Подниматься было невысоко, но рыжая предпочла вызвать лифт. Внутрь мы набились вчетвером: к Ольге и легионеру – а в личности того, кто приставил к моей спине ствол, я уже не сомневался – присоединился еще один человек – чернявый парень лет двадцати пяти. Что до бывшего «Хозяина», то в зеркале на стене кабины я сумел рассмотреть и его – правда, мельком. Был он где-то ровесником Виктора – под тридцать или слегка за. Довольно высок, белобрыс, над левой бровью – давно заживший шрам… Нет, не над левой, над правой – зеркало же…
