– Попробуем еще раз. Адрес штаб-квартиры Ордена?
– Пошел ты!.. – прорычал я, неистово кидаясь вперед и вынуждая при этом веревки глубоко врезаться в тело – мои голые предплечья уже были сплошь в крови – впрочем, я этого почти и не замечал.
Рывок не привел ни к чему, кроме очередного тычка дулом пистолета под ребра в исполнении грузно повисшего у меня на плечах Ковальского.
– Неправильный ответ, – констатировал центурион. – И не ори так – соседей переполошишь. Еще раз перейдешь на крик – прострелю тебе ногу. А рот на время заткну – как вон ей, – кивнул он на привязанную по соседству ко второму стулу Полину. – Или, может, надежнее будет ей что-нибудь прострелить?
Она приехала. Она, парадокс в задницу Уроборосу, приехала! И угодила прямиком в расставленную ловушку.
Отвечать на вопросы легионеров моя верная напарница, разумеется, отказалась, да от нее, похоже, иного и не ждали, потому как почти сразу запихнули в рот тряпку для мытья посуды (все, что она успела мне крикнуть – «Не говори им ничего, что бы они ни…»). После этого спрашивали только меня. Трижды не получили ответа. И трижды за этим следовал негромкий хруст – чернявый при помощи пары найденных на столе карандашей ломал Полине очередной палец на руке. Вопли боли заглушал кляп.
– Глупо, – вздохнул Ковальский. – Очень глупо! Только зря оба страдаете. А ведь пальчики – это так, разминочка. Закончим с ними – перейдем к… Ох, лучше бы тебе этого пока не знать! А конец-то все равно будет один и тот же – никуда вы от нас не денетесь! Так что хватит упрямиться. Отвечай: где ваша чертова штаб-квартира?
– В Медведково, – обреченно выдохнул я, надеясь тем самым выиграть нам время.
Забившись в узах, словно золотая рыбка в неводе, Полина яростно замычала: то ли, поняв мою игру, постаралась изобразить возмущение «гнусным предательством», то ли просто не могла уже молча сносить неотступающую боль.
– Та-ак, – протянул центурион. – Уже лучше… Если ты, конечно, не врешь! – ухватив меня за подбородок, Ковальский развернул мое лицо к себе и впился глазами в глаза. Мне показалось, что взгляд я выдержал. – Скорее всего – врешь, – все же предположил – а может, просто попытался взять меня на понт – он. – Но проверим. Итак, какая улица?
Не то чтобы я хорошо знал тот район – Медведково назвал просто потому, что оно, вроде как, где-то на севере – в противоположном конце города от Капотни. Так себе хитрость, ясное дело, но что сказано, то сказано…
– Ну, возле парка, – выговорил я – там же, наверное, есть какой-нибудь парк? Они везде есть… – Почти прямо на МКАД… – вот МКАД там точно имеется.
– Проверим, – повторил Ковальский. – И если соврал – уж не обессудь… Оля, отзвонись Легату, доложи.
– Ольга! – потянулась за телефоном рыжая.
– Да, да, я помню, – кивнул центурион. – А у тебя, – снова повернулся он ко мне, – есть часа полтора, чтобы передумать. Если наши скажут, что там и похожего ничего нет… Ох, не завидую я тогда вам, господа брюсовцы! Наизнанку выверну! А пока, чтобы вам лучше думалось… Влад, закончи с ее левой рукой – для ровного счета! Чтобы потом, если что, с чего-то более веселого начать.
– Что? – вытаращил глаза я. – Нет, стойте! Я же вам все сказал!
– Может, и да, – пожал плечами центурион. – Но если вдруг нет – сразу поймешь, насколько был неправ…
Чернявый уже взялся за свои карандаши.
– Не надо! – взмолился я.
– Надо, Федя, – осклабился Ковальский. – Надо!
– Нет! – заорал я, рывком заваливая стул на бок – в полупризрачной надежде попасть коварному центуриону головой в живот – но нашего мучителя там уже не оказалось. Пропали вдруг и оба его подручные, исчезла несчастная Полина, растворилась даже сама комната вместе с мебелью, стенами и окном – все это разом скрылось в бушующем вихре переноса.
Глава 33
г.Москва, август 20** года
Спонтанное вмешательство в поток времени
Веревки исчезли – вместе со стулом – и, завалившись набок, я неслабо так приложился о пол – сперва бедром, а затем и плечом. Получается, пол снова существовал. Кровать тоже – падая, я едва не въехал головой в угол ее деревянной ножки. Появились стена, окно, стол возле него… Вся комната вернулась – но без легионеров и без Полины. Раны же от веревок на моих предплечьях наоборот исчезли. Ну, ясное дело – перенос лечит…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А вот что было непривычно: чувствовал я себя словно подвешенным на резиночке. Дернут – и мигом улечу. Или сам подпрыгну – и только меня здесь и видели…
Пока, правда, не дергали, да и сам я прыгать не спешил, но натяжение ощущалось явственно.
Это меня что, родное время так на поводке удерживает?
А сейчас, собственно, я где? Или, строго говоря, сейчас – это когда?
В окно бил свет – значит, день. Мой взгляд скользнул к часам на стене: так и есть, 13:20 – разгар дня. Вот только какого именно дня?
Рука привычно нырнула в карман, но верной шпаргалки-смартфона там не оказалось. Ну да, точно: у меня же его отобрали, и он остался… где? В будущем? То есть в моем бывшем настоящем? Это если я в прошлое перенесся. Хотя куда же еще: заглянуть в собственное грядущее, вроде как, невозможно… Ну так до сегодняшнего дня я пребывал в твердой уверенности, что без Машины путешествий во времени не бывает…
Мухой метнувшись к столу, я стукнул по кнопке стационарного компа. Ме-е-едленно пошла загрузка. О, Уроборос, на дворе XXI век, а мой ПК с черепашьей скоростью включается! Или не XXI? Я торопливо огляделся по сторонам: нет, вокруг точно не прошлое столетие, и даже не минувший год – эта царапина на подоконнике появился совсем недавно, а настольную лампу вообще Полина купила, когда случайно расколотила мою старую…
Ага, значит, и другие ее вещи могут быть здесь? Ладно, потом проверю, сейчас не до того…
Компьютер наконец загрузился, и на экране таки высветилась дата. Сегодняшняя. То есть ясно дело, что сегодняшняя, какая же еще – просто в точности та же самая, что и была до переноса! Да-а, недалече я, значит, прыгнул… Уроборос! Сколько, говорите, сейчас времени? 13:21? Так я же вот-вот сюда приду! И не один, а в теплой, дружеской компании!
Что делать? Спрятаться куда-нибудь по-быстрому? Мой взгляд заметался по комнате. Куда? Под кровать? Или, может, в туалете запереться – кажется, туда легионеры не совались… Не сунутся…
Нет, глупо. Ну, спрячусь я – и что? Потом выскочу, как чертик из табакерки, и нападу на них? Только не из-под кровати… Можно, конечно, тупо подстеречь гадов прямо у входной двери. Но их трое, да еще пистолет… Правда, и нас там будет двое. Два Игоря Одинцова, ага. Кто там что-то говорил о парадоксах?
Впрочем, недолго нас пробудет двое – у того, другого Игоря к спине, вообще-то, приставлен ствол. Чуть что – и Ковальский выстрелит. К тому моменту я успею разве что вырубить Ольгу – и то, если рука не дрогнет… Перед моим мысленным взором всплыл образ привязанной к стулу Полины, в ушах зазвучал хруст ломаемых пальцев напарницы, ее отчаянный вой сквозь кляп… Нет, не дрогнет, даже не надейтесь! Но потом все равно я окажусь один против двоих, безоружный против пистолета.
Короче, не вариант.
Что же остается? Только валить отсюда подобру-поздорову – и ловить Полину где-то на подходе.
Подорвавшись, я пулей вылетел в коридор, распахнув входную дверь, выскочил на лестничную площадку… Стоп! Если квартира окажется не заперта – не насторожит ли это легионеров? Вряд ли они, конечно, заподозрят, что это я лично орудую в своем прошлом, и тем не менее… Опять же, не стоит без нужды городить парадоксы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поспешно вернувшись за порог, я сорвал с крючка запасной комплект ключей. Снова выскользнул за дверь, прикрыл ее за собой и запер на замок. Вот теперь другое дело!
Перескакивая через три ступеньки, я рванул вниз по лестнице.
Хлопок подъездной двери застал меня между вторым и первым этажами. Ухватившись обеими руками за пластиковые перила, я кое-как затормозил свой стремительный полет, отпрянул назад – и вовремя: внизу к лифту уже приближалась Ольга. Следом за ней Ковальский вел под прицелом меня.
