На ристалище прохаживались отряды бойцов. На второй день турнира обещали общие схватки. Отряды выставлялись феодалами, выставлялись наёмниками, даже воинствующие ордена выставляли своих братьев. Участие в турнире церковью считалось зазорным, но… воинствующие ордена предполагали немыслимым, что воины Заступника не выступят в его славу наравне с остальными бойцами.
Герольды называли отряды по одному, трубили трубы, воины сходились и расходились — покуда мирно, — на ветру трепетали знамёна, звучали воинственные кличи, сверкали доспехи и гербы. Баронство Фирмин тоже выставило свой отряд и теперь Нора с благосклонным видом махала им белым платочком.
Последний раз пронзительно запели трубы и герольды возгласили:
— Если есть среди вас кто-то, кому люди сии нанесли обиду или известно вам о совершённом преступлении, — говорите ибо не может преступник выходить на поле с честными воинами!
Этот клич повторился трижды и герольды уже собирались объявлять первое сражение, как с невысокой трибуны послышался слабый голос человека, не привыкшего кричать:
— Стойте! Я!.. Я хочу обвинить братьев-заступников! Стойте! Я утверждаю! Преступление! Во имя Заступника! Они не имеют права! Они!..
Все посмотрели туда. Суетливо. Прихрамывая и путаясь в рясе, со зрительскй трибуны для простолюдинов спускался человек в рясе братьев Камня. Вейма узнала вчерашнего приора. Он, наконец, добрался до герольдов и уже более внятно сообщил:
— Перед создателем и Заступником! Перед благородными баронами! Перед городом Сетором! Перед честными людьми Тафелона! Я обвиняю братьев-заступников в подлом убийстве! Они убили отца Зотикуса, настоятеля монастыря нашего ордена, что в окрестностях Сюдоса! Они захватили наш монастырь! Они убили и магистра Эрвина в нашем монастыре на северной дороге! Люди, убивающие своих братьев в вере, не могут сражаться во имя Заступника!
На трибунах притихли, прислушиваясь к этому слабому голосу. Братья-заступники зашептались между собой, но ничего не сказали и откуда-то из числа зрителей выступил человек в облачении комтура[30].
— Мне известен этот человек, — заявил комтур. — Он сбежал из монастыря до того, как стало известно о смерти настоятеля, доброго отца Зотикуса. Мы явились туда, чтобы помочь нашим братьям, взявшим на себя непосильную ношу. И мы не захватывали их монастырь, только обеспечили его охрану. Человек же этот — вор и убийца, ибо я утверждаю, что им или по его приказу был убит настоятель! Я обвиняю также беглого монаха брата Полди, который вызвался явиться в кертианское аббатство, чтобы переписать в нём священную книгу, но пропал по дороге, унеся с собой важную реликвию, которую мы с благоговением ждали в нашем ордене. Уверен, эти люди в сговоре. Я требую их ареста и препровождения на суд в ближайший монастырь нашего ордена.
Брат Полди, сидевший на трибуне баронства Фирмин, вжал голову в плечи и постарался сделаться незаметным.
Вейма принюхалась. Приор по-прежнему раздражал её, но…
— Ваша милость, — повернулась она к баронессе, — я клянусь вам, этот человек никого не убивал… по крайней мере с момента пострижения.
— Отец Наркис пришёл из Рикании, — пояснил подошедший к ним брат Полди. Монах был страшно бледен. — До того, как услышать зов Заступника, он был рыцарем и, наверное, ему приходилось убивать на полях сражений. Он говорил… он говорил, что рана в ногу была причиной, по которой у него появилось время задуматься о своей душе. Но я клянусь своей надеждой на вечное спасение…
Голос монаха прервался.
Нора презрительно хмыкнула, потом перевела взгляд на братьев-заступников и лицо её приняло жестокое выражение. Она подозвала своего фенриха и отдала команду. Над трибуной Фирмина закачалось знамя в знак того, что баронесса желает высказаться.
— Бароны, — ясным голосом заявила Нора, — я не ослышалась? С каких пор люди духовные требуют нашего вмешательства в свои дрязги? Или мы их вассалы, чтобы они отдавали нам приказы?! Этот человек — духовное лицо и, значит, судить его имеет право другое духовное лицо…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вейма, сидящая рядом с ней, прошептала несколько слов.
— … принадлежащее к тому же ордену, что и он сам, — без запинки закончила мысль Нора. — Мы не обязаны вмешиваться, а братья-заступники — не имеют права. Или они в самом деле захватили уже орден братьев Камня, чтобы судить его людей?
— Что ты предлагаешь? — спросил Нору граф цур Вилтин.
Нора покосилась на Вейму, но та покачала головой.
Нет. Мы не можем так нагло перебежать дорогу братьям-заступникам.
— Продолжать состязания, — улыбнулась Нора. — Обвинение этого человека — всего лишь слова, но и то, чем ему ответили — не более. Я думаю, что братьям-заступникам лучше не трогать этого монаха. Они имеют не больше прав, чем мы, чтобы судить его.
Бароны по трибунам отдали приказы своим фенрихам и те показали знамёнами, что их господа согласны с этим предложением.
Ничего не изменилось…
Комтур выглядел раздосадованным, но спорить не рискнул.
Герольды затрубили начало состязаний.
* * *
Вейма сидела, закрыв глаза и стиснув зубы. Она, кажется, впервые сталкивалась с таким скоплением людей… если не считать тех давних событий, когда её с учителем не так уж далеко отсюда преследовала толпа. И тогда было то же самое… люди… много людей… все возбуждены, кричат… оружие… злость… азарт…
Вир сжал её запястье и вампирша потихоньку выдохнула.
Это другое.
Сейчас — другое.
Это просто турнир.
Ничего больше.
Она зритель.
Она в свите баронессы.
Всё хорошо.
Вейма попыталась отвлечься от того, что творилось вокруг. В их ложе всё было… как обычно. Нагбарец не появился. Марила что-то о нём с восторгом рассказывала с утра. Вроде как к нему подошёл вожак одного из отрядов и пригласил к себе. Рыцарь Френг с неохотой, но разрешил и теперь Мюр со своей дубинкой прохаживался вместе со всеми и щеголял новенькой нашивкой на рукаве. С Марилой вчера, конечно, нехорошо вышло. Норе докладывать не стали — избитый, но очень гордый собой нагбарец умолял не поднимать шума. Но вот люди Фирмина откуда-то проведали и даже подобрели к хвастливому чужаку.
А ещё…
От Марилы и… м-м-м… от Врени пахло неприятно знакомо. Вот как. Какой… пронырливый человек этот Виль. Как его там… Медный Паук?.. От Марилы-то почему?
Разбираться в мыслях сумасшедшей было ничуть не проще, чем в мыслях фанатика, только у фанатиков всё пронизывается ослепляющей верой, а у безумных просто мысли скачут как… ну да, как сумасшедшие. Их не поймать, не приручить и не прочесть. Врени — понятно, мало ли где прозревшая может встретить другого прозревшего? Потащила за собой сумасшедшую?..
Вейма огляделась, но искать Виля в толпе людей было бесполезно. Колдовство, которое навела на него Магда, отводило от него внимание людей, собак и… вампиров. Только оборотни не поддавались лесному колдовству. А вампиры — самые проклятые из всех и всё, что связано с природой, с жизнью им неподвластно. Но вот учуять тот след, который общение с тем или иным человеком оставляет на его собеседнике, вампир может, даже если этот человек заколдован.
— Ты чуешь Виля? — неразличимо для человеческого уха шепнула она. — Ну, того…
— Его здесь нет, — ответил Вир, едва шевеля губами.
— Но ты чувствуешь? Врени и Марила с ним разговаривали!
Оборотень тоже принюхался.
— А. Не обратил внимания.
— Что?! — всё так же неслышно для людей воскликнула Вейма. — Этот человек — убийца, а ты не обратил внимания…
— Этот человек — прозревший, такой же как ты и как я. Высший посвящённый. Это он решает, где и когда ему быть.
— Значит, не такой, как ты и как я, — ехидно возразила Вейма.
Оборотень пожал плечами.
— Почему бы ему не поговорить с Врени? Если они знакомы.
— Он не стал бы с ней разговаривать просто так.
— Он не станет вмешиваться в чужие дела, — отрезал Вир. — Особенно если и мы в его дела не полезем.
