Чиновники просияли лицами, явно обрадованные будущей встречей с императором, и Миних их отпустил милостивым взмахом руки. А сам опять задумался над делами — контроль над Ладожским каналом позволил развернуть полдюжины войсковых магазинов.
С плашкоутов, барок и барж уже были сняты служивыми тысячи пудов зерна и круп, овес для лошадей, оружие и пушки, что направлялись в столицу, а оттуда должны были попасть в эстляндские и лифляндские гарнизоны, снаряжение и сукно для солдатских мундиров. Много каких грузов шло по каналу — тридцатитысячную армию уже хватит содержать полгода, настолько можно было завладеть всевозможными припасами.
«Горячий ты, Иван Антонович, но то от молодости, все вам нужно с поспешанием великим, совсем как Петр Алексеевич в юности — тоже, как говорят, был горяч. Распорядился полки фузилерные и драгунские вызвать от Новгорода — а чем солдат кормить и снарядить не подумал. Если бы вовремя барки с порохом не остановили, то стрелять было бы нечем. А так я еще в Олонец фурьеров направил — а там, на заводе оружие всякое делают, нам оно пригодится, вооружать пехоту нечем».
Действительно — удалось собрать до трех тысяч солдат из разных полков, задействованных на разных работах. Из них удалось довести до полного штата неполные батальоны из двух-трех рот — Псковский и Ладожский, также бывшего Низового корпуса батальон Апшеронский — полк этот отличился в сражениях с пруссаками. Офицеры и солдаты оных батальонов с охотой присягнули Иоанну Антоновичу. Одна беда — оружия в них маловато — ведь не на войну шли, а работать, фузеи на всех брать без надобности. На постройке лопаты, кирки, топоры и пилы нужны, которыми любой мужик с детства трудиться приучен.
«Задумка твоя насчет заслонов хороша, а потому стоит при полках фузилерных не команду создавать егерскую, как регламентом указано, а целую роту. А вот пулю твою дальнобойную, государь, вводить лучше лет через пять, а пока ее секрет хранить безмерно. Вначале нужно всю армию реорганизовать, фузеи по полкам распределить, и лишь потом к новшествам прибегать. Лишь одно из твоих пожеланий я учел — велел парики не надевать, чтоб отличие иметь от солдат, что царице верными останутся. И ленты синие на рукав всем нашить, как знак верности, цвета ордена святого Андрея Первозванного. Эх, победить бы Екатерину Алексеевну, да самому всеми реформациями заняться, с Чернышева Захарки толку мало, граф скороспелый, а мнит себя полководцем великим. В Сибирь бы его отправить лет на десять, тогда и поумнеет, если морозы переживет».
Фельдмаршал вспомнил далекий Пелым, где почти двадцать лет отбывал заключение, будучи сосланным. Все пришлось там делать — сажал овощи, охотился, рубил дрова огромными поленницами, открыл в избушке школу и учил детей, ловил рыбу. Тяжкий труд и морозы, суровый край еще больше закалили его тело и душу — когда государь Петр Федорович милостиво возвратил его в столицу, он приехал в Петербург в гораздо лучшем здравии, чем его когда-то покинул…
Глава 18
— Да уж, еще солнце не взошло над страной дураков, а дураки уже приступили к работе. А я думал сачкануть, но не вышло. В тюрьме, на нарах, зато выспался на жизнь вперед, — подбодрив себя, таким образом, Иван Антонович оставил кружку с недопитым чаем и решил выйти из кабинета, где рассматривал бумаги после короткой беседы с генералом Силиным, коего немедленно отправил в распоряжение Миниха.
Мимоходом глянул на часы — на большом циферблате половина шестого утра. В летние дни самый разгар работы — начинают где-то в четыре, а то и пораньше. Зато днем после обеда все часок дремлют — традиции живучи, однако. А может такая передышка и нужна, все же человек успевает передохнуть, потому что ночной сон короток.
«Фельдмаршал что-то удумал, и явно хочет подставить под удар гвардии, что сюда явится, саму крепость. Форштадт фактически разоружен — оборона там только с реки, а гвардейцы подойдут с суши. Защищать нет смысла раз сама крепость на острове, куда лучшая твердыня. Пушек уже под шесть десятков, на три четверти шведские трофеи — арсенал опустошили. Пороха и свинца с ядрами привезли в достатке, Миних баржи на реке «трофеями» захватывает, одного золота почти на сто тысяч рублей добыл, что на Монетный двор гнали. Екатерина свет Алексеевна ведь свои монеты чеканить начнет, с четырех «старых» империалов елизаветинских времен у нее пять новых «екатерининских» выходить будет. Вот и везут на переплавку с последующей чеканкой в столицу — и это правильно, золото лучше держать в одном месте, тут самый ходовой товар серебро. Так, что-то у ворот народ закучковался, комендант Бередников руководить принялся. Он хоть спал за прошедшие дни и ночи? Лично я не видел».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Иван Антонович посмотрел на стену — канониры перестали возиться у орудий и стали тушить фитили. Промелькнула мысль, что подполковник решил устроить гарнизону учения, но он ее тут же отогнал — трудолюбивыми муравьями солдаты продолжали растаскивать по многочисленным крепостным сооружениям, включая башни и дома, различные припасы, что исчезали в утробах подвалов, казематов и подземелий.
«Осада будет, это точно, к бабке не ходи. Шведы Нотебург семь дней под обстрелом держали, а там вся русская армия собралась. Штурм кровавый вышел — наши больше тысячи человек только убитыми потеряли, а шведов в гарнизоне едва четыре с половиной сотни было. Сейчас примерно столько у нас, но орудий немного меньше.
Так, все правильно!
Крепость станет точкой опоры — сюда как магнитом притянет Катькины полчища. А Миних будет собирать войска, отойдя к Мге… Блин, какая Мга, здесь железной дороги нет, и еще не скоро появится, долго ждать придется. К Новгороду отойдет?
А ведь это мысль — марш оттуда до древней Москвы, что волком на Петербург смотрит, и там венчаться на царство. Как там у классика — «сам захотел властвовать и все владети»!
Отличный план!
Как итог — долгая гражданская война! Которую потом историки назовут Великой Смутой!
Были ведь у нас две Отечественные войны, так и Смут будет тоже две. Нужно такое? Кровь тысяч людей и полное разорение страны?! Нет — такое недопустимо! Значит, Миних замыслил иное. Пока Шлиссельбург будут осаждать, он может либо ударом его деблокировать, или пойти на столицу, пока гвардия здесь топчется».
Мысли скакали — от ужаса к торжеству понимания, и обратно. Иван Антонович ничего не мог сказать определенного про планы, а фельдмаршал пообещал вечером прибыть для отчета. Нужно просто терпеливо прождать пятнадцать часов и получить ответ.
— Государь! Из Петербурга пришла малая адмиралтейская полугалера. На ней генерал-прокурор Сената князь Александр Алексеевич Вяземский, с ним прибыли два чиновника только, оружия ни у кого нет. Просит ваше императорское величество принять его для доклада, — Мирович выглядел несколько смущенным, видимо встреча с главой высшего судебного и государственного органов его несказанно удивила.
— Просит?! Для доклада?
Иван Антонович сильно удивился — мысли заметались в голове:
«Неужто перебежать решил на мою сторону? Как крыса с погибающего корабля?! На него не похоже — писали, что относительно честен был и неподкупен. И главное — верен Екатерине, даже предан, оттого ее правой рукой долгое время был. По сути, страной управляют два сановника — канцлер коллегиями, генерал-прокурор держит на контроле города и веси. Ладно, выслушаем — самому интересно».
— Охрану выставил?
— Четверых, государь! Двое в тайных местах — видят через дверь, но не услышат разговора, если он тихим будем. Я с двумя в приемной — на крик сразу прибежим, не беспокойтесь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Оружие не мог спрятать?
— Шпаги нет, пистолет не спрячешь — кафтан сам расстегнул, вроде как ему жарко стало, а утро прохладное. Не спрятано там оружие. Может, стилет есть, его можно спрятать — но как только он попытается с кресла встать, ворвемся немедленно. Я подглядывать в замочную скважину буду за ним — и если подозрение появится, то ворвусь. Вы только колокольчик близь руки держите, как ладонь на него положите, то для меня и лейб-кампанцев сигнал будет — тут же ворвемся!
