что он разочарован. Его жена Илона к пяти часам вечера приходит на работу в «Эмпайр стейт билдинг», где драит полы и туалеты. Ее раз десять грабили по пути домой в местном автобусе номер 6 до Лексингтон-авеню.
Зелад Круз живет в квартире вместе с двумя другими секретаршами. Даже втроем они с трудом сводят концы с концами при такой кошмарной арендной плате. Она всегда ходит на свидание в субботу вечером – она очень красива, – и пускается во все тяжкие, но утро воскресенья всегда застает ее на ранней мессе в соборе Святого Патрика. Есть один парень, который, как она полагает, может сделать ей предложение. Она решила, что ответит согласием. Она устала делить квартиру. Она надеется, что он не станет ее избивать.
Ричард Крузадо водит такси. Он парень добродушный. Известен тем, что возил пассажиров в самые закоулки Бруклина. Его жену зовут Сабина. Она вечно капает ему на мозги, что надо купить дом в Куинсе. Он думает, что когда-нибудь его купит. У них шестеро детей, и жить на Манхэттене для них тяжеловато. А у домов в Куинсе есть задний двор, бассейн, да и что угодно.
(1 250 000 персонажей пропущено)
Ральф Ззиззмджак сменил фамилию два года назад. На самом деле его зовут Ральф Зиззмджак. Приятель уговорил его добавить еще одну «з», чтобы стать последним в телефонном справочнике. Он холостяк, библиотекарь и работает в Нью-Йорке. Когда ему хочется развлечься, он ходит в кино. Один. Ему шестьдесят один год.
Эдвард Ззззиниевски сумасшедший. Он то попадает в «Бельвью», то выписывается оттуда. Большую часть времени он проводит в размышлениях о том, какая сволочь этот Ззиззмджак, который два года назад выбил его с последнего места, с его единственной заявки на прижизненную славу! Он часто думает о нем – человеке, с которым он никогда не встречался, фантазируя о том, как встретит Ззиззмджака и прикончит его. В прошлом году он добавил два «з» к своему имени. Теперь он подумывает о том, как опередить этого ублюдка Ззиззмджака. Он уверен, что Ззиззмджак в этом году добавит еще два «з», поэтому он собирается добавить семь. Эд Зззззззззззиниевски. Так будет в самый раз, решает он.
Потом в один из дней семнадцать термоядерных бомб взорвались в воздухе над Манхэттеном, Бронксом и Стейтен-Айлендом. Мощность каждой из них была от пяти до двадцати мегатонн. Этого было более чем достаточно, чтобы убить каждого в этом рассказе. Большинство из них умерли мгновенно. Немногие протянули минуты или дни, но все они умерли, вот так просто. Я умер. И вы тоже.
Мне повезло. Быстрее, чем сигнал перебегает с одного нейрона на другой, я превратился в радиоактивные атомы, а вместе со мной и здание, в котором я находился, и грунт подо мной на глубину триста метров. За миллисекунду все это стало стерильным, как душа Эдварда Теллера, создателя водородной бомбы.
Вам пришлось тяжелее. Вы находились в магазине, стояли возле окна. Чудовищное давление превратило стекло в десять тысяч осколков боли, тысяча из которых сорвала плоть с вашего тела. Один осколок угодил вам в левый глаз. Вас швырнуло через весь магазин, переломав множество костей и нанеся внутренние раны, но вы все еще живы. Большой кусок витринного стекла пронзил ваше тело. Окровавленное острие вышло у вас из спины. Вы осторожно коснулись его, пытаясь извлечь, но боль оказалась слишком сильной.
На одном из кусков стекла была прямоугольная наклейка с надписью «Принимаем Mastercard с радостью!».
В магазине вокруг вас начался пожар, и вы начали медленно поджариваться. И у вас еще хватило времени подумать: «Для этого ли я плачу налоги?» А потом вы умерли.
Этот рассказ любезно доставлен вам Телефонной Компанией. Экземпляры этого рассказа можно найти возле каждого телефона на Манхэттене, и тысячи аналогичных рассказов были созданы для каждого сообщества в Соединенных Штатах. Это интересное чтение. Настоятельно советую каждый вечер читать по несколько страниц. Не забывайте, что многие жены внесены только под фамилией мужа. И следует учесть еще и детей – очень немногие из них имеют свой телефонный номер. Многие, например, одинокие женщины платят дополнительно за номер, не внесенный в справочник. И есть еще очень бедные, бродяги, люди улицы и те, кто не смог оплатить последний счет. Не забудьте про них, читая этот рассказ. Читайте больше или меньше, смотря сколько сумеете выдержать, и спрашивайте себя, для этого ли вы платите налоги. Может быть, вы перестанете их платить.
«О, да бросьте, – слышу я ваше возражение. – Кто-нибудь да выживет».
Наверное. Возможно. Вероятно.
Но суть не в этом. Все мы любим истории «после бомбы». Если бы не любили, то разве было бы их так много? Есть нечто привлекательное в рассказах о том, как много людей погибло и как выжившие бродят по обезлюдевшему миру, добывая банки свинины с бобами и защищая семью от мародеров. Конечно, это ужасно. Конечно, мы плачем при мысли обо всех этих погибших людях. Но в каком-то тайном уголке сознания мы лелеем мысль о том, как здорово было бы выжить, начать все сначала.
Втайне мы знаем, что мы выживем. А умрут другие люди. Вот о чем все эти рассказы про апокалипсис.
И все эти рассказы – ложь. Ложь, ложь и ложь.
Есть только один правдивый рассказ на эту тему, который вы когда-либо прочитаете.
Умрут все. Вашему отцу и матери оторвало головы и раздавило под рухнувшим зданием. Их головы съедят крысы. Вашему мужу выпустили кишки. Ваша жена ослепла после вспышки и бродила по пепелищам, пока взбесившиеся от страха собаки не сожрали ее живьем. Брат и сестра сгорели вместе с их домами, а огненная буря превратила их тела в тончайший пепел. Ваши дети… простите, очень не хочется вам это говорить, но дети прожили долго. Целых три бесконечных дня. В эти дни они выблевывали внутренности, смотрели, как с их костей спадает плоть, и обоняли вонь гангрены, расползшейся по истерзанным ногам. И спрашивали вас, почему такое произошло. Но вы не могли им ответить. Я ведь уже рассказал, как вы умерли.
Вот для этого вы и платите налоги.
Манекены
– Вы уверены, что она не опасна?
– Совершенно. Во всяком случае, не для вас.
Эвелин сдвинула заслонку на окошке в двери и постаралась справиться с одолевающими ее дурными предчувствиями. Она поздновато обнаружила, что от мыслей о безумцах ее мутит.
Осмотревшись, она с облегчением поняла, что страшилась она вовсе не пациентов. Причиной была сама атмосфера крепости, царившая
