напугал и обнаженную женщину. Она, вздрогнув, выпустила из рук свою жертву и бросилась с валуна в озеро. Раздался тихий всплеск, разошлись круги, и черная вода снова замерла, надежно скрыв беглянку от чужих глаз.
Олег подбежал к валуну, на котором по-прежнему неподвижно лежала одетая женщина. Как он и предполагал, это была Марина. Она будто спала. Но это был странный сон, похожий на глубокий обморок или кому. Олег окликнул ее и даже тронул за плечо, пытаясь пробудить, но все было тщетно. Тогда он присел на валун, приподнял ее голову и опустил на свои колени. Он понимал, что в темноте, да еще и по извилистой лесной тропинке, не сможет донести ее на руках даже до дома бабки Ядвиги. Оставалось ждать, пока к Марине вернется сознание, и она сама сможет подняться и идти.
Олегу было неудобно сидеть на камне, вскоре затекли все мышцы, вызывая боль, и было холодно, но он терпеливо сносил это. По-настоящему его мучила только мысль, что он опоздал, и Марина уже никогда не очнется от своего пугающего мертвенного забытья.
Глава 28. Ссора с Мариной и предложение Белозара
Небо побледнело, посеребрив темные верхушки деревьев, когда Марина открыла глаза. Она приподняла голову и с удивлением огляделась. Затем спросила:
– Что мы здесь делаем?
Это «мы» порадовало Олега, словно став наградой за минувшую ночь, полную страха и мучений.
– Ты ничего не помнишь? – спросил он. – Совсем ничего из того, что случилось вчера вечером на озере?
Марина недоуменно покачала головой. Ее поразил взволнованный голос Олега.
– Я помню, что оставила тебя спящим в доме, – сказала она, вставая с валуна, остывшего за ночь, и зябко ежась. – Кстати, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Голова не болит?
– Уже намного лучше, – слукавил Олег. И с укоризной произнес: – Итак, ты оставила меня одного. И пошла на озеро с Михайло.
– Откуда ты знаешь про Михайло? – удивилась Марина. – Ведь ты спал и не притворялся, я в этом уверена.
– Это не важно. Что было потом, когда вы пришли на озеро?
Марина чувствовала себя немного виноватой перед Олегом, и не стала его ни о чем расспрашивать.
– Потом он ушел, чтобы проведать тебя, потому что я беспокоилась и попросила его об этом. И я осталась одна. Я долго ходила по берегу, окликая Карину. Потом устала и присела на камень. Было очень тихо и жутко. Чтобы не бояться, я начала думать о тебе. О том, что было бы лучше, если бы все вышло так, как мы задумывали, и ты находился неподалеку. Я знаю, это ужасно эгоистично с моей стороны, ты прости…
– Ну что ты, – успокоил ее Олег. Он уже не ревновал Марину. – Мыслям не прикажешь. И ты была права, это действительно было бы намного лучше.
Марина благодарно улыбнулась, словно он похвалил ее.
– Потом меня начало клонить ко сну. Вероятно, сказалась полу-бессонная ночь накануне, да и день выдался тот еще. Наверное, я задремала, и мне почудилось…
Она замолчала, глядя на Олега отстраненными глазами, которые будто пытались заглянуть в прошлое и снова увидеть то, что случилось вечером.
– Что тебе почудилось? – настойчиво спросил Олег.
– Мне показалось, что я слышу голос Карины.
Глаза Марины стали беспомощными, как у ребенка, и заблестели от слез.
– Она обращалась к тебе? – продолжал расспрашивать Олег. Он хотел восстановить вчерашние события во всех деталях, чтобы понять, что произошло, и почему Карина хотела утопить сестру в озере. А в том, что это было именно так, он не сомневался. Только его внезапное появление предотвратило беду. – Говорила с тобой?
– Нет, она пела, – задумчиво ответила Марина. – Помню, меня поразил ее голос. Он был… Как бы это сказать? И ее, и вроде бы не ее. В нем появились интонации, которых не было раньше. Словно она много пережила за то время, что мы не виделись. Стала взрослее, мудрее…
– И опаснее, – сказал Олег, не сдержавшись.
– О чем ты? – с удивлением посмотрела на него Марина.
– Так, ни о чем, – отмахнулся он. – И что было потом, когда она допела?
– Вероятно, я все-таки окончательно заснула, потому что не помню этого. А когда открыла глаза, то увидела тебя. – Марина нахмурилась. – Но почему у тебя такой вид, будто ты в чем-то кого-то пытаешься обвинить?
– Тебе показалось, – возразил Олег. Он не решался рассказать Марине всю правду, предвидя, как болезненно она отреагирует на это. И его это мучило, словно он обманывал Марину, сам того не желая.
Но Марина не поверила ему. Она, как и Олег, испытывала чувство вины, но только из-за того, что безмятежно проспала всю ночь, в то время, когда должна была бодрствовать. И ей надо было услышать слова утешения. Но Олег не понимал этого. И она начинала злиться на него.
– Нет, не показалось, – упрямо сказала она. – Тебя выдает голос. Он как у Карины в моем сне – и твой, и не твой. Вы что, сговорились меня расстраивать?
Олег невольно улыбнулся. Марина походила на обиженного ребенка, который хотел не спать всю новогоднюю ночь, чтобы увидеть Деда Мороза, но заснул, и теперь винит в этом других, чтобы оправдать себя.
– И нечего так улыбаться, – возмутилась она. – Будто ты знаешь то, чего не знаю я, но не скажешь мне этого, пока я не начну тебя умолять. Вот уж не думала, что ты такой…
Марина смолкла, подбирая слово, которым могла бы охарактеризовать его. Но Олег не стал дожидаться, чтобы невзначай не обидеться на нее. Сейчас было совсем не подходящее время для обид и ссор.
– Карина была здесь этой ночью, – сказал он. – Я слышал, как она поет. И даже видел ее.
Глаза Марины расширились от изумления. Сначала в них появилась радость, а потом – недоверие.
– Этого не может быть, – сказала она. – Ты пытаешься меня утешить и говоришь неправду.
– Но я видел ее своими глазами, – продолжал Олег настаивать. Он не предполагал, что Марина не поверит ему, и растерялся. – Она обнимала тебя. А потом хотела утащить с собой в воду.
Это прозвучало грубо, Олег и сам это понял. Но было уже поздно.
– Что значит утащить? – с возмущением произнесла Марина. – Выбирай, пожалуйста, слова! Все-таки это моя родная сестра. – Но постепенно смысл сказанного дошел до нее, и она подозрительно спокойным голосом спросила: – Уж не хочешь ли ты сказать, что Карина хотела меня убить?
– Именно это я и хочу сказать, – огрызнулся Олег. Он все-таки обиделся. И у него сильно болела голова, мешая думать. – Я едва
