— Ее нашли? — спросил Баукьеро, привстав со стула.
Собака устало подняла голову, но сразу же опустила ее и грустно вздохнула.
— Нет, пока нет, — сказал Де Пальма. — Но мы, кажется, напали на след и потому хотели бы уточнить кое-какие мелочи в ее туалете. А именно: какая у нее была сумка.
Баукьеро задумался. Он был не из тех свидетелей, которые ничтоже сумняшеся повторяют прежние показания.
— Ну, это была большая сумка с ремешком, похожая на ягдташ, — неторопливо начал он. — Без бахромы. Розовая или оранжевая, точно уже не помню.
— С матерчатой пряжкой или с круглым металлическим замком?
— С пряжкой.
— Что было изображено на пряжке? Вы сказали…
Баукьеро поднял вверх короткие растопыренные пальцы.
— Звезда, это я хорошо разглядел. Звезда Италии. Белая. Бедная наша звезда! Какая у нее печальная участь — попасть на сумки… гулящих девиц.
— Не помните, звезда была вышита, наклеена? А может, она была из пластика?
— По-моему, не металлическая и не из пластика. Потому что она не блестела. Скорее всего, она была из материи или вышита на матерчатой же сумке. И еще, края звезды слегка загибались. Особенно хорошо я запомнил ее очертания. Остальное…
— Не могли бы вы нарисовать нам эту звезду? — мягко спросил Де Пальма.
Баукьеро изумился так, словно его попросили спеть арию Риголетто.
— Для чего? — с легким смешком сказал он.
Сантамария так и не понял, к кому относится эта насмешливая улыбка. То ли Баукьеро смеялся над самим собой, вынужденным выполнять столь нелепые просьбы, то ли над полицией, которая с такими просьбами к нему обращается.
— Это очень важно, — таинственно и доверительно сказал Де Пальма. — Мы не можем пока объяснить вам причину, но, поверьте, от вашего ответа зависит результат расследования. Мы сейчас на распутье…
Благонамеренный гражданин Баукьеро тут же согласился помочь полиции.
— Хорошо, попробую, — сказал он. — Только я уже лет десять как не брал в руки карандаш.
— Но ведь звезда — строго геометрической формы. А так как вы землемер…
— Что ж, попытаться можно… — Баукьеро пододвинул стул к краю стола и взял у Де Пальмы лист бумаги и шариковую ручку. — Вообще-то и звезда на сумке не была шедевром искусства, — сказал он, делая первый штрих.
Де Пальма промолчал.
— В наше время от нас требовали в рисунке полнейшей точности, и горе тому, кто ошибался. А теперь все рисуют как бог на душу положит, ни у кого не хватает терпения нарисовать хоть одну абсолютно прямую линию. У вас случайно нет линейки?
— Увы, нет, — ответил Де Пальма. — Но я могу дать вам вторую шариковую ручку или… подождите, есть разрезной нож…
— Не надо, не надо, обойдусь и без него.
Землемер вначале неуверенно и неохотно, а затем воодушевившись и с удовольствием стал вычерчивать контуры звезды.
— А чем вам не понравилась звезда на сумке? Была неровная? — поинтересовался Де Пальма.
— Вот именно. Не знаю уж почему, но только нынешние художники любят все искажать, даже самую простую по форме вещь. Иначе они не получают удовлетворения от работы. — Острие шариковой ручки медленно ползло по листу вверх и столь же медленно опускалось вниз. — Звезда была пятиконечной, но, по-моему, несколько более удлиненной, чем на гербе нашей республики.
Де Пальма открыл ящик письменного стола, вынул лист с гербом Итальянской Республики.
— Не такой?
Баукьеро посмотрел внимательно и сказал:
— Нет… потоньше и подлиннее. — Он попытался подправить свой набросок, потом двумя косыми линиями решительно его перечеркнул. — Потерпите, на чистом листе у меня получится скорее и лучше. — Он снова принялся вычерчивать звезду, машинально заслонив локтем левой руки лист от Де Пальмы и Сантамарии, как это делают порой ученики в классе. — Звезда была немного странной формы, — пробормотал он. — Верхний ее конец был длиннее других. И этот, пожалуй, тоже…
Де Пальма встал, подошел к нему и заглянул через плечо на эскиз.
— Вы сказали, что ее края топорщились?…
— Верно…
Баукьеро заштриховал контуры звезды и, держа лист перед собой на вытянутой руке, снова посмотрел на него. И тут на лице его отразилось неподдельное изумление.
— Какой же я болван! — простонал он. — Как же я не догадался!
Он повернулся и посмотрел на Де Пальму и Санта-марию тем же растерянным взглядом, что и его собака.
— Ну как? — спросил Де Пальма, дружески положив ему руку на плечо. — Она вам до сих пор кажется звездой Италии?
— О нет, нет! Что я вам наболтал, глупец! Как я об этом сразу не подумал? Неплохую я вам оказал услугу!
Де Пальма постарался его приободрить и приуменьшить значение ошибки.
— Наоборот, вы полностью подтвердили наши предположения. Еще один свидетель говорил, что на сумке была вышита морская звезда. Но его свидетельство, как бы это поточнее выразиться… представлялось нам в отличие от вашего не слишком достоверным.
— Нет-нет, тот свидетель прав, это была морская звезда. Почему мне это сразу не пришло в голову, право, не знаю…
Баукьеро никак не мог успокоиться и беспрестанно извинялся за свой промах. Де Пальма проводил его до самой двери.
— Отлично, превосходно, чудесно, — пробормотал Де Пальма, снова усаживаясь за письменный стол. Он рухнул на стул и еле слышно добавил: — Теперь и впрямь придется поехать на этот проклятый луг.
— Хочешь устроить облаву?
— Если блондинка работает в тех краях, тогда…
— Но она преспокойно могла удрать.
— Послушай, Сантамария, в городе ее следов не отыскалось. В руке у нее была труба, поэтому я предположил, что она работает в окрестных лесах, и попросил «полного содействия» со стороны карабинеров Сан-Мауро, Кивассо, Ступиниджи, Боргаретто — словом, почти всех окраинных районов. Вдумайся только: высокая, белокурая, сумка на ремне, оранжевые брюки — чего же еще желать! Увы, таких девиц на окраинах, даже если быть оптимистом, наберется пять-шесть тысяч. А тут мы хоть сузим зону поисков. И если даже она надумала скрыться, остались ее товарки, не так ли?
— Когда ты собираешься провести облаву?
— Сегодня вечером, — ответил Де Пальма, поднимая двумя пальцами телефонную трубку. — Операция «Морская звезда». Ты с нами?
— Вообще-то я собирался вечером съездить в Новару, — солгал Сантамария, которому мысль об этом пришла только сейчас.
— Ты прав, сначала долг перед дамами, а потом уже удовольствие от работы, — со вздохом сказал Де Пальма.
Де Пальма знал об Иоле, хотя ни разу ее не видел, и в этой «междугородной связи» не одобрял лишь сложности с еженедельными поездками — «железнодорожное рабство», как он выражался.
Он стал названивать коллегам. Организовать за столь короткий срок грандиозную облаву было невозможно. Но с помощью Раппы из отдела Полиции нравов ему удалось набрать пятнадцать полицейских. К несчастью, Раппа не знал района, а его «эксперт» по холмам, бригадир Макалузо, пятью днями раньше угодил в больницу с повреждением головы, полученным во время стычки с демонстрантами. Раппа даже предположил, что владение синьоры Табуссо не подлежит юрисдикции туринского муниципалитета. Де Пальма занялся выяснением этого вопроса, а Сантамария велел Скалье принести военную карту холма и стал ее изучать.
Кругом большие и маленькие долины. Мало кто представлял себе, сколь сложным по рельефу было зеленое кольцо города.
Сантамарии понадобилось несколько минут, прежде чем он отыскал на карте поместье «Ле буне пере» — «Хорошие груши», — которое находилось между виноградником «Малабаита» и таинственным «Холмом добычи». Все эти диалектальные названия звучали для него сказкой. Да и сам этот зеленый мир с извилистыми дорогами и тропинками был старинным, сказочным. Он воочию видел перед собой дам в париках и солдат в треуголках и убеждал себя, что в Новаре его сегодня не ждут и он прекрасно может съездить туда, как обычно, в субботу.
Пришел Лопрести и сообщил, что наконец-то отыскал на виа Верди парикмахера, у которого Гарроне стригся в день убийства. Судебная экспертиза обнаружила на воротничке рубашки и в ушах убитого крохотные седые волоски. Но парикмахер не смог вспомнить ничего любопытного, кроме того, что Гарроне, его постоянный клиент, собирался посмотреть в кинотеатре «Арти» фильм «Бич». Тогда Лопрести поехал в кинотеатр и показал кассирше фотографию убитого. Кассирша сразу его узнала, добавив, что Гарроне пришел на сеанс один и ушел тоже один. Других подробностей Лопрести выяснить не удалось.
Сантамария зашел в кабинет Де Пальмы и рассказал ему об этом последнем звене в цепи поисков. Теперь они, если, конечно, не выяснится что-то новое, знают, как Гарроне провел свои последние часы. Побывал в парикмахерской, в кино, в гостях у графинь, в галерее Воллеро, в ресторане «Мария Виттория», после чего ему проломили череп.
