- Да, Загорулько мне докладывал. Писали в округ, но денег на новое строительство не получили. Так и до сих пор висит.
Мы объехали этот район. Между фланговыми огневыми точками УР'а и болотистой поймой реки Березина промежуток около шести километров прекрасной для действий всех родов войск местности. В общем, чтобы обеспечить фланг, требовалось посадить еще два батальонных района УР'а. Когда мы возвратились, Померанцев дал указание Загорулько, и вскоре была отправлена заявка начинжу БВО на средства для строительства двух батрайонов. Я рассказал об этом Васильеву и посоветовал дать задание техническому отделу провести детальную проработку двух батальонных районов, одновременно представив повторную заявку в округ. Ни того, ни другого Васильев не сделал.
Стоило ему только заикнуться об этом, как начальник технического отдела Шалаев с иронией сказал: "Это Вам Григоренко посоветовал? Это его "идея фикс" еще с 1933 года. УР проектировали умные люди в генштабе, границы УР'а точно определены. УР построен. А теперь находятся люди, желающие прирастить фланги. И конца таким желаниям не будет. Григоренко удалось убедить Померанцева, но даже и он ничего не добился, т. к. дело это липовое". И Васильев, сам на месте не побывав и не посмотрев, соглашается с Шалаевым. Весной 1937 года Васильева, одним из первых в 13-ой дивизии, арестовали. Чем помешал этот очень простой и добрый человек мне просто трудно представить. Но факт остается фактом, дивизионная контрразведка сообщила, что он "арестован как враг народа". Я получил назначение на место Васильева. Пошел представился Вишнеревскому и спустился вниз - в управление начальника инженеров - принимать дела. Во входных дверях сталкиваюсь "нос к носу". Ба, знакомое лицо! Черняев - тот самый "захудалый" солдатик, который прислуживал Гаврилу Петровичу в санбате. Только вид совсем иной. Новенькая, по фигуре офицерская шинель. На петлицах по прямоугольнику (по шпале).
- Каким образом? - Спрашиваю я, оглядывая его.
- А я здесь в Управлении начальника инженеров оперуполномоченным контрразведки. Я хотел бы зайти к Вам.
- Я еще дел не принял. Ничего Вам сказать не могу.
- Но зато я Вам могу кое-что сказать, что будет Вам полезно знать перед вступлением в должность.
- Ну пойдемте.
Ничего полезного, как я и предполагал, он сказать не мог. Он говорил о бдительности, неоднократно подчеркивая, что первый враг народа обнаружен именно в управлении начальника инженеров. Он так напирал на это, что у меня невольно возникла мысль: не ты ли сам организовал этот арест и теперь собой любуешься. А он воистину любовался, явно бравировал своим положением и даже намекал довольно прозрачно на то, что я теперь завишу от него больше, чем зависел он от меня в батальоне. Пришел он явно за тем, чтобы насладиться своим положением и очень гордился собой. Но я недолго терпел.
- У Вас ничего больше нет ко мне? - Спросил я сухо.
Он смутился: "Да все... я только... хотел... предупредить..."
- Спасибо за предупреждение и советы, но у меня сейчас много работы. До свидания.
Когда он удалился, я пошел к Шалаеву: "Как дело с Плещеницкими батрайонами?" - Шалаев начал заикаясь говорить что-то невнятное. Я перебил: "Возьмитесь сами лично за проработку этого проекта. Привлеките весь отдел, работайте хоть круглосуточно, но послезавтра к 9 часам чтоб основные данные были у меня на столе. Я надеюсь в 10 выехать в Смоленск для личного доклада начальнику инженеров".
После этого, захватив карту Плещеницкого участка, я снова пошел к Вишнеревскому. Он, как общевойсковик, сразу понял опасность открытого фланга. Не будучи УР'овцем, он при первом знакомстве с картой УР'а не придал значения этому.
- Я думал, - сказал он, - что к нашим флангам будут примыкать фланги соседей.
- Нет, УР'ы создаются на важных операционных направлениях. Их задача в том и состоит, чтобы не допустить развития наступления противника на таких направлениях. Прочной обороной мы вынуждаем противника искать фланги и пытаться обойти их. УР к этому должен быть готов и обязан принять меры для противодействия обходу флангов. И наш план обороны предусматривает это. Я думаю, что предпринятый противником обход нами будет отбит и при нынешнем положении. Но зачем позволять противнику совершать обход фланга по благоприятной местности. Пусть идет по лесисто-болотистой пойме Березины или перелезает на ту сторону реки.
Комбриг без спора согласился с этими доводами. Я сказал, далее, что вопрос этот не нов. В округ уже обращались еще при Померанцеве, но недостаточно настойчиво. И я боюсь, что если мы решительно не потребуем этих двух батрайонов, то в случае какого-нибудь разбирательства вину за их отсутствие взвалят на нас. Вишнеревский и с этим согласился. Тогда я, согласовав с ним суть и тон бумаги, которую надо послать в округ, попросил разрешения послезавтра лично поехать с нею.
- Да хоть завтра, - сказал он, - такие дела нельзя откладывать. И так мне могут сказать, что я очень долго думал. Ведь я в УР'е уже больше чем полгода.
- Нет, к завтрашнему дню я не успею подготовиться. Так что разрешите послезавтра.
Когда я уже был у дверей, вдруг раздался сухо-официальный голос:
- Товарищ начальник инженеров! А почему Вы являетесь ко мне не по форме?
Сделав поворот кругом, я удивленно произнес: "Не понимаю!"
- Вы не сменили знаков различия.
Я действительно продолжал ходить со своими двумя шпалами, т. е. со знаками различия по должности командира отдельного батальона. Полагалось же одновременно со вступлением в новую должность одевать знаки различия по этой должности, если в приказе не оговорено иное. Как я уже писал, при выпуске из академии в приказе о моем назначении на должность 7-ой категории (одна шпала) указывалось "с присвоением Т-8" (две шпалы). В последнем приказе никакой оговорки не было, и это означало, что мне полагалось вместо двух "шпал" одеть один "ромб" (К-10). Но шло присвоение званий. Уже очень мало осталось тех, кто их еще не получил. Не получил и я. Но приказ мог придти в любой момент, и я не хотел что-либо менять на петлицах, чтобы не попасть в смешное положение. Дело в том, что знаки различия для званий были оставлены те же самые, что носились по должностям (квадраты, прямоугольники, ромбы). Но звания давали (по знакам) значительно ниже должностных. Бывали даже случаи, когда человек, носивший по должности три ромба, по званию вынужден был одевать три квадрата. Померанцев вместо трех ромбов одел по званию один. Вишнеревский вместо двух - тоже один. Оба этих присвоения относились к числу "счастливых" случаев. Как правило, бывало хуже. Было немало случаев, когда человек получал не только более низкие знаки, но и интендантское звание, что для командного состава было оскорбительно. Многие старались скрыть свои новые знаки. Широко, в холодное время года, стали пользоваться бекешами, на меховые воротники которых петлицы не нашивались. Ходили всяческие горькие шуточки. Начальник штаба УР'а (у Померанцева), получивший звание первым в УР'е, вместо двух ромбов одел один и на следующий день шутил: "У моего сына в школе ребята спрашивают - что теперь твой папа носит? - а он - один ромб и одну дырочку". Другие на подобный вопрос отвечали: "Две шпалы... на двух петлицах". Была масса обиженных. Был даже случай, опубликованный в приказе Наркома обороны, когда офицер отказался от присвоенного ему звания. И нарком без зазрения совести писал об этом офицере в приказе: "Всю свою службу в армии околачивался в штабах". Этим он пытался обосновать оскорбительно низкое звание, но унизил штабную службу. Помню, какое невыгодное впечатление произвел этот приказ на штабных командиров. Их теперь официально отнесли к второстепенным военным работникам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
