— Летом этого года, после Олимпиады ты со своей подружкой собираешься отправиться в круиз по Волге, — начал я…
— Ну, Любка, — недовольно помотала головой Вера, — Всему городу растрепала про отпуск…
— Из поездки ты вернёшься влюбленной в Валерия Гринёва и через два года выйдешь за него замуж, — не обращая внимания на негодование Веры, продолжил я рассказывать историю родителей.
— С чего ты взял, что я в тебя влюблюсь? — уставилась на меня девушка, — Нет, ты, конечно, мужчина видный. Эстрадный артист, квартира, машина и всё такое… Но ведь не это главное.
— Согласен, есть вещи и поважнее. Например, то, что я не Валерий Гринёв, а его и твой будущий сын. Я ведь уже сказал, что из будущего, ты приняла это как шутку и теперь мне и слова не даёшь сказать, — с упрёком посмотрел я на Веру, — Правильнее будет сказать что я, как и все предметы в этой квартире, из параллельного мира, который обгоняет эту эпоху на сорок лет.
— А где же тогда Валерий Гринёв, если ты здесь? — часто заморгала Вера и вдруг испуганно прикрыла ладошкой рот, словно взболтнула лишнего.
Хм, о судьбе Борисыча забеспокоилась. Может у них что-нибудь сложится, если, конечно, встретятся?
— Да нормально с ним всё. Нас просто местами поменяли, — пожал я плечами, — Вместе с квартирами.
— Так, а с этого момента поподробней, — потребовала Вера, и я продолжил свой рассказ.
Рассказывать пришлось много и долго. Впрочем, показал я тоже не мало. В какой-то момент даже стал сам себе напоминать фокусника из цирка. Весь стол разным барахлом из каталогов заставил.
Пусть и не сразу, но Вера мне поверила. И дело вовсе не в амулете — его я выключил в тот момент, когда мы входили в мой подъезд. Кстати, о нём я честно рассказал девушке, на что она погрозил пальчиком и заметила:
— Думаю, что по-другому у тебя не получилось бы привезти меня в свою квартиру. Кто ж сядет к незнакомцу в машину, чтобы поехать к нему домой поболтать? Слушай, я, конечно, понимаю, что я не твоя мама и всё это золото мне не принадлежит, — кивнула Вера на шкатулку, которая всё время стояла на кухонном столе, за которым мы чаёвничали, — Но можно я хотя бы примерю некоторые вещички?
— Конечно, — кивнул я и встал из-за стола, — Сейчас зеркало принесу.
Нафига я только пошёл за зеркалом. Сидел бы себе на попе ровно, зато знал бы, в какой момент Вера отключилась. А то как-то нелепо и глупо всё получилось — я вернулся на кухню, а девушка, словно пьяная, спит, уткнувшись лицом в стол.
Попробовал потрясти её за плечо — ноль эмоций, только зубами скрипит, да стол ногтями пытается поцарапать, будто ей кошмар снится. Перенёс Веру в зал, уложил на диван, а она еле дышит, да зубами скрежещет. Интересно, а это не заразно? Помню, отец тоже зубам скрипел, когда был чем-то недоволен или сильно злился. Может он от мамы подхватил такую дурную привычку?
Капнул девушке в рот пару капель Люси, она вроде успокоилась, но не проснулась. Вот и пообщались. И что мне теперь с этой спящей красавицей делать? Скорую вызывать? А что я медикам скажу? Девушка чая перепила и выключилась у меня на кухне?
Хочешь не хочешь, а пришлось с Разумовым связываться.
— Как это произошло? — глядел на меня с экрана монитора нахмурившийся волшебник.
— На минуту из кухни вышел, а вернулся — Вера уже на столе спит, — объяснил я.
— До этого что было?
— Ничего, — искренне не понимая происходящего, ответил я, — Чая, правда, много выпили. Может у неё аллергия какая-то на него? Почему тогда волшебные капли не помогают?
— А зачем ты с кухни выходил, когда она отключилась? — поинтересовался Разумов, — Лишний чай отлить?
— Вера решила мамино золото померить, а я за зеркалом пошёл, — и я вкратце рассказал про историю со шкатулкой.
— Покажи её руки, — моментально среагировал Разумов, и мне пришлось направить камеру на девушку, — Ближе к правой руке, — попросил Разумов и я поднёс Верину ладонь поближе к камере.
— Перстень с янтарём на ней был, когда вы чаёвничали?
— Нет, — помотал я головой, — Это перстень моей мамы. По крайней мере, сколько себя помню, он всегда лежал в шкатулке вместе с другими украшениями.
— Идиот, — в сердцах бросил Разумов, — Этот перстень — инициатор. Поздравляю, ты только что невольно помог своей будущей маме стать волшебником. Мы планировали это сделать сами, но ты и тут всех обскакал.
— И что мне теперь делать? Кстати, какие способности будут у Веры?
— Что делать? Что делать? — нервно постучал подушечками пальцев по столу волшебник. — Тебе в рифму ответить? Прорицатель твоя мамочка. Оракул. Гадалка. Называй, как хочешь — сути это не меняет. Кстати, отличная специализация для боевого мага — из миллиона вероятных событий может выбрать действие, которое приведёт к нужным последствиям. Естественно, как твои суперкомпьютеры она не сможет просчитать взлёты и падения экономики, но проникнуть незамеченной в охраняемый офис и взломать за пару минут любой сейф будет способна. Скажу больше — она одним телефонным звонком сможет убить или спасти человека от смерти — всё зависит от того, когда и кому позвонит.
— Как это можно по телефону убить? — искренне не понял я слов Разумова.
— Представь, что ты переходишь улицу, а у водителя, подъезжающего к переходу самосвала, звонит телефон. Тот отвлекается, проскакивает на красный свет и сбивает тебя насмерть. Или, наоборот, перед тем как решишься переходить улицу, ты ответишь на вызов, а мимо тебя промчится грузовик с неисправными тормозами. Ну, да ладно, этому ей ещё учиться и учиться, — Разумов откинулся в кресле и, насколько я понял по изображению, начал копаться в ящике своего стола. После этого на столешницу лёг конверт, на который волшебник приклеил знакомую мне марку Эль-Дорадо, — Принимай почту. Как знал, что пригодится.
— Что мне с этим делать? — вынул я из письма две переводные татуировки, подобные тем, что клеил себе, когда получил в подарок проектор, и посмотрел на ухмыляющегося волшебника, — Куда и кому клеить?
— Это ингибитор. Вере наклеишь, пока спит, — пояснил Разумов, — Иначе, когда она проснётся, у неё мозг сгорит и вместо мага получится «овощ». Благодаря «татушкам» магические способности к девушке будут приходить плавно и постепенно, как морской прилив, а не подобно внезапному цунами. Первой переведёшь овальную татуировку в область солнечного сплетения. Через пять минут наклеишь на лоб треугольную татушку. Помнишь, как тебя колбасило, когда проектор себе клеил? После второй татуировки Веру в течение минуты ждёт примерно то же самое, так что я тебе рекомендую ей руки и ноги связать, чтобы она спросонья себя не покалечила. Затем она вновь уснёт, а утром, когда проснётся, всё ей объясни. Если возникнут вопросы, свяжись со мной.
— А зачем тормозить её развитие? — поинтересовался я, — Ингибитор — это же вроде как замедлитель реакции.
— Что обычно делает компьютер, когда на нём запускается огромное количество программ, а у него не хватает оперативки?
— Советует сохранить данные и свернуть программы, — ответил я волшебнику. Уж кто-кто, а я знаком с поведением слабого компа, если на нём запустить прожорливую программу.
И тут я понял, какую помощь в очередной раз оказывает Разумов. Видимо это отобразилось на моём лице, поскольку волшебник не преминул у меня поинтересоваться:
— Дошло? Запросто может сгореть у Веры мозг, если она разом начнёт всю информацию через себя пропускать. Это комп может выключиться, если у него что-нибудь перегреется, а человеческий мозг выгорит к чертям. Его подобно компьютеру не перезапустишь.
— А почему на меня мамины цацки не подействовали? — спросил я у волшебника, — Я ведь в детстве, как и любой ребёнок, их примерял. И перстень этот не раз надевал. Почему мама, зная о том, что погибнет во время родов, ничего не сделала?
— У твоей мамы были задатки, но кто тебе сказал, что она была магом? Она знала, кем станет, если наденет перстень и выбрала свой путь, и никто не вправе осуждать её за это. А почему на тебя он не подействовал? Так он не для твоей магии. Ты мог его всю жизнь носить, и ничего не произошло бы. Извини за сравнение, но это всё равно как если мужик-трансвестит напялит колготки и лифчик. Родить-то он всё равно не родит, хоть и вырядится в женщину.
