И живой 'эльмеш хали'. Странник миров, уже сейчас способный протащить Птицеголового на Землю. Пта хищно прищелкнул клювом, и посмотрел на гостя совсем другим взглядом. Соблазн оказался столь велик, что бог на мгновение забыл о тысячелетнем заточении.
Мир эльмеша походил на муравейник. Заменив магию технологиями, человечество расплодилось до невероятных размеров. Вид ночной Москвы поселил трепет в сердце Ло'Пта. Невероятно! Веры жителей одного города хватило бы, чтобы стереть в порошок любого. Городов было много.
У Пта Ло'Пта не возникло даже мысли, что свободолюбивый мир не захочет принимать нового хозяина. За более чем долгую жизнь он прекрасно изучил науку укрощения непокорных народов. Ядерное и химическое оружие – слабый аргумент против бестелесного создания, а уровень магического искусства землян Птицеголовый оценить успел – неумехи и варвары!
Мечты далеко увлекли Пта, но в этот момент за стенами храма беспокойно шевельнулись змеиные кольца стража. Божественный вспомнил безмолвную темницу, и его накрыли волны ненависти. Реальность крепко вцепилась в своего бога, не желая отпускать. Измена жены, предательство брата, смерть потомства – все это требовало соразмерного ответа. Впрочем, кое-что можно было сделать уже сейчас.
Каждый жрец Ло'Пта исполнял роль всевидящего ока бога, его исцеляющей и карающей длани. Посвящая свою жизнь служению, жрецы отказывались от собственной воли, обретая взамен силу и бессмертие. Они становились покорными инструментами в руках своего божества. Птицеголовый тщательно отбирал и пестовал свои инструменты, а потому не собирался отказываться от них даже спустя тысячелетие.
Александра слегка озадачило, когда статуя осторожно сдвинула его в сторону. Из распростертых каменных ладоней ударил луч света, озаряя горстку костей в остатках золоченого облачения. Блестящий металл пустил по колоннам десятки солнечных зайчиков. Реакция на божественную иллюминацию не заставила себя ждать – оживший скелет принялся довольно быстро складываться воедино. Божественная воля Пта собрала странный и немного пугающий конструктор за неполный десяток секунд. Еще миг, и душа верховного жреца перехватила контроль над телесной оболочкой. Оставалось только нарастить плоть, но это уже забота самого владельца. Потрепанный внешний вид не помешает жрецу выполнять свою работу, а на эстетику Птицеголовому было наплевать.
Стальнов посторонился, давая проход ожившему скелету, и слегка отшатнулся, когда тот, демонстративно подхватив с пола отдавленную руку, щелкнул зубами в сторону гостя. Кажется, небрежность Александра надолго оставила жреца без правой конечности. Впрочем, костлявого хама быстро поставили на место. Сперва скелет вжал черепушку от клекота Пта, а затем ему прибавило ускорения разъяренное шипение Ящера. Чешуйчатый не собирался спускать подобные вольности кому бы то ни было, а уж тем более – неваляшке с древней мыловарни.
Двойная взбучка подстегнула лича не хуже удара кнута. Бедолага поспешил вниз, недовольно скрипя сочленениями, и на ходу поправляя остатки роскошных одеяний. Золотые цепи и украшенные рубинами пластинки с иероглифами нелепо смотрелись на тощем скелете, но модник и не думал избавляться от своих украшений.
Потребовалось полчаса, чтобы храм превратился в филиал строительной площадки. С той лишь разницей, что вместо таджиков по пещере расхаживали десятки скелетов с птичьими головами. Дирижируя оторванной рукой, жрец не терял времени даром, восстанавливая поголовье своих подчиненных. По их меркам сражение за храм только-только закончилось, ведь сон длиной в день не отличался от сна в десять веков. Души служителей Пта живы, пока жив их хозяин.
Впрочем, длительная кома не пошла работникам на пользу. Сильные маги восстанавливали жилище своего хозяина, то и дело путаясь в конечностях, и едва не разваливаясь на ходу. Время заняться собой придет позже, а пока необходимо умаслить птицебога.
Статуя цвета самой темной ночи сидела на постаменте в позе глубокой задумчивости. Неуверенная попытка Стальнова привлечь внимание Пта закончилась неудачей. Красноречивым жестом гостю было велено заткнуться и не мешать. Впрочем, хозяин покоев полностью контролировал происходящее вокруг него. Как только один из костлявых попытался прокрасться к алтарю, жизнь его оборвалась быстро и безболезненно. Ладонь Пта в мгновение ока смяла костяк в порошок, и вновь замерла в каменной неподвижности.
Восемь черных колец вытянулись на жертвеннике геометрической линией, приковывая взгляды всех разумных существ храма. За исключением разве что Александра и его питомца. Юноша даже не догадывался, что именно принес в дар Птицеголовому. Зачарованный металл едва проклюнувшегося мира, теоретически способный навредить даже бессмертному. Живущий по иным законам, он с равной легкостью мог оборвать жизнь любого из братьев. По этой причине Пта без раздумий убил жреца попытавшегося всего лишь прикоснуться к черному металлу.
Именно за подобные прецеденты на эльмешей охотились все кому ни лень. Подходы менялись в зависимости от личного могущества: странника могли убить, поработить или просто упросить об одолжении. Пта Ло'Пта даже слышал истории о живых артефактах из внутренностей бродяг между мирами, хотя прежде и считал их сказками. Взор Птицеголового не отрывался от пылающих в груди Александра источников.
Огонь. Земля. И Тьма. Ключ к большой силе… и множеству проблем даже для бессмертного создания.
От убийства гостя Пта Ло'Пта удерживала не благодарность. Его удерживал страх. Даже боги не шутят с судьбой, а визит эльмеша в запечатанный храм нельзя было списать на простую случайность. В далекой юности Пта умудрился оказать первостихии услугу, и Тьма пообещала единожды выручить его в случае опасности. Пернатый отчетливо различал печать своей спасительницы на крайнем источнике силы. Убить ее эмиссара – значило совершить смертельную ошибку, а извечная госпожа явно имела виды на Александра.
Птицеголовый задумчиво нахмурился, и перевел взгляд на второе 'сердце' юноша – пылающий ярко-огненный шар. Здесь вопросов было меньше. Момент инициации Пта уловил из воспоминаний – страсть Александра к пламенной стихии сделала свое дело. Древний огненный элементаль безвозмездно поделился своей сутью.
А вот на источнике земли стояла печать долга. Каменный дракон не только выпустил Сашу из своих снов, но и поделился толикой власти. Сам того не осознавая, мальчишка нырнул слишком глубоко, и не смог бы выбраться без помощи земляного червяка. Пта раздраженно клекотнул, переполошив свое костлявое воинство. Летающий бог не жаловал драконов. Впрочем, конкретно к этому представителю претензий не было. В своих владениях Каменный был в своем праве – только он решал, убить или помиловать незваного гостя. Эльмешу повезло, его отпустили с подарком. И хотя рано или поздно юноше придется оказать крылатым ответную услугу, можно счесть, что он легко отделался. Даже боги не искали вражды с родом драконов.
В этом заключался конфликт интересов Пта. Вынув сердце мальчика, божественный обретал ценного слугу и возможность отступить на Землю в случае поражения. Эльмеш с тремя источниками мог протащить сквозь миры даже бога.
'Сгорит', – думал Пта, оценивая энергетику Стальнова. – 'Но я протиснусь'.
Большой соблазн. Откровенно говоря, жизнь Саше спасло только наличие темного источника. У Тьмы не было жрецов, но это понятие больше других подходило ее эмиссарам. Птицеголовый отлично знал, как не любят высшие терять свои игрушки.
'Драконы – ладно, а вот ссориться с темной леди, пожалуй, не стоит', – решил Пта. – 'В конце концов, мальчишка принес достойную жертву'.
Взгляд божества обласкал лежащие на алтаре кольца. Черного металла вполне хватало на короткий кинжал, и Птицеголовый уже не раз представлял, как вскроет им баранье горло братца и освежует шлюху-жену. Возможно, даже получится убить их сразу, но подойдет и вечное заточение. Пусть грызут друг друга.
Каменная статуя шевельнулась, стряхивая оцепенение, и вперила немигающий взгляд в сидящего на ступенях гостя. Сашка поежился. Выдержать взор исполина оказалось непросто даже обладающему магией сверху. В сравнении с Птицеголовым тускнели воспоминания о мощи Эльвиры.
Магия заброшенного храма произвела на оборотня неизгладимое впечатление. Ожившие скелеты, управляющие силой с отточенной грацией прирожденных магов. В их действиях не наблюдалось автоматизма. Они негромко переговаривались, тайком урывали время, чтобы восстановиться, а то и переругивались с начальством – тем самым одноруким жрецом. Главный скелет расхаживал важно, хоть и изредка, но недобро поглядывая в сторону Александра.
Здешняя магия развивалась веками, и безумное камлание московской ведьмы местные могли легко спутать с дешевым фокусом. Весь ритуал Эльвиры строился на избыточной силе. Глядя на оживленных буквально из мусора скелетов, Стальнов все отчетливей понимал, что сила – это не главное.
