46
Платье невесты охранялось в швейной мастерской двадцать четыре часа в сутки. В день свадьбы не будет места ни малейшей случайности. Все продумано заранее: каждый жест молодоженов, каждый шаг королевской четы, расположение гостей, расстановка стражников, чтобы каждый угол был в поле их зрения. Никто не въедет под арку без приглашения с королевской печатью. На кухне ни один ингредиент не упадет в кастрюлю без проверки специально нанятых по всем провинциям поваров: каждую веточку петрушки ждет строжайший осмотр.
Мушкетеры Бове наизусть знали свои оборонительные позиции, как внутри, так и снаружи дворца. На каждой дозорной башне в каждом уголке острова установлена была своя система слежки. Самый быстрый фрегат был зафрахтован в порту, чтобы при первой необходимости доставить в Бержерак просьбу прислать подкрепление и эвакуировать Лисандра с Эмой. Действия при чрезвычайной ситуации были отработаны так точно, что по одному слову Тибо всё мгновенно пришло бы в боевую готовность. Однако с каждым новым приготовлением дурные предчувствия только усиливались. Он все еще мог отменить свадьбу, но, верный импульсивной натуре, скорее предпочитал дальше идти по ошибочному пути, чем признавать ошибку. И потому отгонял сомнения тем, что всё усиливал меры безопасности.
Лишь один аспект торжества он до сих пор обходил вниманием: как рассадить всех приглашенных. По традиции гости сами выбирали места за длинным общим столом, однако на сей раз стоило объединить их в группы и стратегически распределить по залу. Настоящая головоломка, и Тибо должен был заняться ею лично. Кто как не он? Отчаявшись, он призвал на помощь Манфреда. Камергер явился по первому звонку колокольчика и застал короля во вчерашнем одеянии и как никогда растрепанным. Он остановился на середине восточного ковра, придавив каблуками двух вытканных птичек, и ему хватило одного беглого взгляда, чтобы заметить погасшие угли в камине, паутину под громоздким комодом, копоть на лампах. Все было не в лучшем виде. Тибо заметил его позу, а главное, движение ноздрей. И по детской привычке воскликнул:
– Что я опять такого сделал, Манфред?
Камергер не ответил.
– Ну, так что? Гости? Будем их рассаживать, или как? – раздраженно продолжил Тибо, готовясь к самой нудной задаче за все свое правление.
– Ваше королевское величество, я…
Манфред сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Ваше королевское величество, я не справляюсь со всеми вверенными мне обязанностями. Я не забочусь о ваших покоях должным образом. Свадебные приготовления требуют столько внимания, что должен признать: я совершенно перегружен.
Тибо поднял брови. Он никак не ожидал, что услышит такое признание из уст гения придворной службы.
– Хотите перепоручить кому-нибудь часть забот? – предложил он.
– Да, ваше королевское величество. Я бы даже назвал это необходимостью.
– Кому же?
– Я предложил бы Иларию, ваше королевское величество…
Взгляд Тибо изменил окончание фразы.
– …или же Бенуа.
– Бенуа!
Одна мысль о Бенуа вгоняла Тибо в смертельную тоску. Он подыскивал возражения.
– Я слышал, у него нога болит, не так ли?
– Он чуть прихрамывает, ваше королевское величество, что никак не сказывается на его подвижности, а это главное. У него всего лишь врос ноготь. Ничего серьезного.
– Он показывался врачу? – спросил Тибо, надеясь, что доктор Корбьер его обездвижит.
– Он не хочет злоупотреблять, ваше королевское величество…
– Чем? Ему давно нужно сходить к врачу, тем более что, по словам Мадлен, геморрой у него также не прошел.
– Мадлен, ваше королевское величество, позволяет себе бестактность.
– Возможно, Манфред, однако Бенуа вдобавок весь покрыт экземой, а это, как известно, говорит о переутомлении. Он и так уже много трудится. Ведь и о моей двоюродной бабушке, кажется, заботится он?
– Ваша двоюродная бабушка не требует много заботы, ваше королевское величество. Она пьет только воду, а питается одними злаками.
– Тогда перепоручим ее голубеводу.
– Ваше королевское величество?
– Шучу, Манфред. Просто шутка.
– О… Говоря откровенно, ваше королевское величество, с тех пор, как господин Филипп покинул дворец, Бенуа никак не найдет себе сапог по ноге.
– Не сравнивайте мою двоюродную бабушку с сапогами, Манфред!
– Ни в коем случае, ваше королевское величество, ни в коем случае, – пролепетал камергер.
– Я снова шучу.
– Прекрасно, ваше королевское величество изволит развлекаться, это прекрасно. Я хотел лишь заметить, что Бенуа способен соответствовать куда более сложным и ответственным задачам. Он может легко работать за четверых.
Тибо вздохнул. К сожалению, Манфред был прав. Бенуа отличался расторопностью осьминога с восемью щупальцами. Вероятно, его ждала блестящая карьера, так почему бы ей не начаться с подготовки свадьбы? Тибо ломал голову, подыскивая новое возражение, однако Манфред не отступался:
– Ваше королевское величество, у Бенуа достаточно усердия для приготовления церемонии. Для него это будет честь, повод еще раз показать свои таланты. Он безупречен во всем.
– Безупречно сух, это да. Он даже танцевать нам не даст.
Тибо встал и подошел к окну, но тут же отвернулся, увидев за ним стражника. Манфред, всегда называвший монарха «вашим королевским величеством», пока он сидел, воспользовался тем, что король на ногах и можно изящнее, не утяжеляя фразы, сказать то, что он задумал:
– В любом случае, сир, танцевать вам не придется, поскольку оркестра у нас больше нет.
– Ах да, верно, все на гастролях. Однако свадьба без музыки…
– Один последний музыкант у нас остался, сир. Доктор Корбьер.
– Действительно, Манфред, и я вновь вас поправлю – он далеко не последний музыкант. Я поговорю с ним.
– Прекрасно, сир. Однако вернусь к Бенуа, если позволите: он за всем проследит, он никогда и ничего не забывает.
– А он нас на поводки не посадит?
– Ваше величество, сир Тибо, прошу вас.
Манфред ходил по лезвию. Он даже сложил перед собой руки.
– При нынешних обстоятельствах, сир, то, как я забочусь о вас, оставляет желать лучшего. Ни одно из своих полномочий я бы не доверил никому другому, кроме Бенуа.
– Что ж, тогда поручите ему обо мне заботиться, – сказал Тибо и тут же раскаялся.
Воротники будут затянуты как удавка, бритва – орудовать как скальпель, а из ванны он не выйдет до полного в ней растворения. И все это – в восемь щупалец.
– Манфред, – пошел он на попятную, – предлагаю вам компромисс.
– Я весь внимание, сир.
– Предполагаю, что самыми тяжелыми станут сама свадьба и день накануне, я прав?
– Ваше величество никогда не ошибается.
Тибо с сомнением поднял бровь, зная, что Манфред часто не одобряет его действий. К тому же он терпеть не мог лесть. Поняв свою оплошность, камергер поправился:
– Редко. Ваше величество редко ошибается.
– Вы великодушны. Итак, давайте вот как поступим: в день перед свадьбой Бенуа займется мной, а вы сможете всецело посвятить себя приготовлениям. Также с сегодняшнего дня вы разделите между собой организационные обязанности, но с одним условием: чтобы Бенуа занимался только технической стороной. К увеселениям его не подпускайте. Что думаете, Манфред?
– Моя задача, сир, не думать, а служить.
Опять эта вздорная фраза! Тибо пристально взглянул на камергера, неутомимого слугу, отца, расстроенного низким рангом старшей дочери Иларии и не справляющегося с бойкостью младшей, Лаванды, – того, кто подал ему за столом кроличью кровь, и тем не менее одного из немногих, кто сохранил его полное доверие. Сколько Тибо себя помнил, Манфред был рядом, и за всю его жизнь ничуть не изменился: все такой же непроницаемый. Однако в тот день как будто что-то выбивалось. Но что? Орлиный нос все тот же, подбородок смотрит вперед, высокий лоб придает лицу благородства. Так что же не так? Единственный ответ, приходивший королю на ум, ему не нравился: Манфред теперь работал без души.
