– Согласен. Однако люди, которые настолько убеждены в том, что в этом дельце повинны мы, это те, кто сменил приспешников Высокого Хребта. Все остальные сплетни, какие только донесли до нас источники Вильгельма, до последних мелочей подтверждают необычайное презрение, которое они испытывают к своим непосредственным предшественникам. Если бы была даже наималейшая возможность, что хоть кто-то из компании Высокого Хребта был причастен к подтасовкам, кто-нибудь к настоящему времени это бы уже откопал. Дэнни, ты ведь также как и я знаешь, что неизбежно незнамо из каких щелей вылезают любители теории заговоров. Если учесть безрассудную ненависть, которую большинство мантикорцев испытывают по отношению к кому угодно хотя бы отдаленно связанному с правительством Высокого Хребта, то кто-нибудь из этих конспирологов наверняка использовал бы любую зацепку, даже если бы это была одна из тех самых вызывающих содрогание городских легенд «без балды», чтобы поделиться ею с коллегами во время перекура. Но никто не обронил об этом ни слова. Никто.
– Гммм… – Абрио пощипала свою нижнюю губу и пожала плечами. – Может и так. Но должна вам сказать, шеф, что это звучит чрезвычайно необоснованно.
– Я же сказал, что это только часть доводов, – напомнил ей Ушер. – Есть и другие факторы – можно сказать витают в воздухе. Одним из них является то, насколько хорошо я знаю наших собственных деятелей.
– Шеф, я и сама ненавижу Джанколу до глубины души. И что бы он ни натворил, я ничуть бы не удивлюсь. Но, как бы мне ни хотелось представить его в качестве виновника случившегося, я полагаю вы всё же преувеличиваете. Во-первых, он умён. Он должен осознавать, что рано или поздно победитель, кто бы им не оказался, наложит свои лапы на дипломатические архивы другой стороны. Во-вторых, как бы я его ни презирала и подозревала, я не могу представить себе его преднамеренно развязывающим войну только лишь для удовлетворения собственных политических амбиций. Особенно, когда нет возможности быть уверенным, что мы собираемся выиграть эту хрень. И, в третьих, каким таким образом он мог бы провернуть это так, чтобы больше никто в госдепе не понял, что Джанкола внёс правки в исходные тексты дипломатических нот?
– Я никогда не говорил, что Джанкола дурак, – спокойно ответил Ушер. – И, отвечая на твои первое и второе замечания, я никогда не утверждал, что он намеревался развязать войну. Если мои параноидальные подозрения верны, он намеревался создать кризис, который смог бы успешно «разрешить» в качестве демонстрации собственной компетентности и непоколебимости, чтобы усилить свои позиции к тому моменту, когда, несколько лет спустя, он выдвинет свою кандидатуру на президентский пост. Если бы он осуществил именно то, что, как я полагаю, планировал, войны бы не было и ни одна из сторон не получила бы доступа к архивам другой. Вероятно, прошли бы по меньшей мере десятки лет, прежде чем кто-либо получил возможность сравнить оригиналы.
– Может и так, но всё ещё остается вопрос, как он мог это провернуть. – покачала головой Абрио. – В любом случае он должен был подменить оригиналы нот манти после того, как они были получены и зарегистрированы. И, учитывая то, что манти опубликовали в качестве своей версии нашей корреспонденции, он должен был изменить и её по сравнению с теми вариантами, которые видели до отсылки президент и остальные члены кабинета.
– Фальсификация исходящей переписки не представляла бы затруднений, – ответил Ушер. – У него есть личный, прямой доступ к переписке. В конце концов, он же госсекретарь! Ещё у него есть доступ к внутреннему учёту госдепартамента, механизму уничтожения записей и системам безопасности. И, да, – Ушер взмахнул рукой, останавливая попытавшуюся перебить его Абрио, – я знаю, что Джанкола должен заламывать руки после того, как манти опубликовали свою версию документов. В конце концов, наш «специальный посланник» тоже имел доступ к документам, реально переданным Мантикоре. Он должен знать, на самом ли деле они опубликовали именно те документы, которые он передал. Однако мистер Гросклод не сказал ни единого слова в подтверждение. Это означает или что опубликованные манти документы на самом деле поддельные, или…
– Или что Гросклод тоже замешан. – Тёмные глаза Абрио задумчиво прищурились и Ушер кивнул.
– Именно так. А Ив Гросклод с Арнольдом Джанколой давно работают вместе. Несомненно, очень разумно, что госсекретарь выбрал в качестве специального посланника человека, пользующегося его полным доверием. Но что именно Джанкола доверил Гросклоду сделать для него?
– Господи Иисусе, – Абрио потерла руки, как будто ощутив внезапный озноб. Но затем она снова насупилась.
– Хорошо, представим себе, что Джанкола, возможно, сфальсифицировал исходящую переписку и, предполагая, что Гросклод действительно собирался пустить для него эту дезу в ход, он, возможно, в этой части преуспел. Но что насчет нот манти? Не подлежит сомнению, что они были защищены соответствующими идентификационными кодами!
– Именно поэтому я тебя и вызвал, – мрачно заявил Ушер. – Я должен был соблюдать крайнюю осторожность, однако на прошлой неделе я наконец-то добыл копию одной из исходных дипломатических нот манти.
– Минуточку, – Абрио воззрилась на него с настоящим смятением. – Добыли копию? Какого черта вы её просто не запросили? Насколько я помню, шеф, вы и президент находитесь в прекрасных отношениях. Так за чьей же спиной мы действуем сейчас?
– Будь серьёзней, Дэнни! – громоподобно фыркнул Ушер. – Элоиза – а также ЛеПик и Том Тейсман – абсолютно серьёзно относятся к «верховенству закона». Да и я тоже. Но оно у нас всё же ещё не совершенное. И задумайся о военной и дипломатической значимости того, о чём мы тут говорим. Если бы я попросил у Элоизы доступ к оригиналам дипломатической переписки, я должен был бы объяснить ей, зачем мне это надо. Скорее всего, она достаточно верит мне – и не верит Джанколе – чтобы дать мне доступ. Но в таком случае Элоиза должна официально узнать о моих подозрениях. И что, она преспокойно даст мне доступ, который я, как предполагается, не могу получить без ведома и одобрения госдепартамента или же контроля за соблюдением конституции со стороны Конгресса? Или она прикажет ЛеПику начать полномасштабное тайное расследование? И что произойдет, когда неизбежно просочится информация о том, что один из членов нашего собственного Кабинета на самом деле смог состряпать полностью сфальсифицированную дипломатическую переписку, которая подтолкнула нас к возобновлению войны с Мантикорой? Скорее всего, это, как абсолютный минимум, нанесло бы ущерб её администрации. И масштаб возможных неприятностей нарастает лавинообразно. В настоящее время всего лишь два человека знают о моих подозрениях и оба они сейчас находятся в этом кабинете. И пока я не смогу сказать Элоизе нечто конкретное, это останется совершенно неофициальным, не подлежащим огласке, совершенно «чёрным» расследованием. Это полностью понятно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
