в свидетеля-эксперта может быть довольно прибыльной, и я слышал, как светила, увешанные регалиями, просили за одно-единственное дело чуть ли не 10 000 фунтов, хотя сам я никогда не достигал таких сияющих высот. На такие гонорары всевозможные самозванцы слетаются, словно мухи на навоз. В Великобритании, чтобы получить квалификацию в любой узкой специальности в сфере психиатрии, как, впрочем, и в любой отрасли медицины, нужны годы целеустремленного обучения и множество аккредитаций, и препятствий на этом пути больше, чем у дрессированных собак на выставке
Crufts. Однако, когда я начал работать в области медико-юридической судебной экспертизы, я, к вящему своему изумлению, обнаружил, что оно практически не регулируется законами. Да, существуют разные курсы и квалификации, но первые необязательны, а вторые нередко бессмысленны. Вероятно, дело в том, что эта работа, на сторонний взгляд, – не забота о страждущих, а скорее смазывание колес судопроизводства, и поэтому нет никакого правительственного органа вроде королевской коллегии психиатров или генерального медицинского совета в Великобритании, чьи профессиональные стандарты я обязан соблюдать (и чьи грабительские ежегодные членские взносы я имею честь выплачивать). А следовательно, нет никакого обязательного контроля качества. Это приводит к появлению бравых экспертов, которые искажают и подтасовывают материалы дела, чтобы дать ложное заключение. Выводы, к которым приходят эти шарлатаны, всегда служат интересам той стороны, которая их привлекла, – и по воле случая она же подписывает им чеки. Эксперты должны составлять нейтральные объективные отчеты ради блага суда и только суда, а не на пользу кому-то одному – обвинению или защите, если дело уголовное, либо истцу или ответчику, если гражданское.
В процессе перехода в область судебно-психиатрической экспертизы я читал про два-три нашумевших дела, где судьи отчитывали свидетелей-экспертов. Когда-то людей за такое заковывали в колодки и забрасывали гнилыми овощами, а современный эквивалент этого наказания – когда о проштрафившихся экспертах и их ляпсусах трубят на всевозможных веб-сайтах и в профессиональных блогах. Признаться, я читаю их не без злорадного удовольствия. Это своего рода отмщение за дело правосудия. Безусловно, подобные постыдные случаи портят репутацию всей нашей профессии и служат насмешкой над системой, но главное не это: они оскорбляют всех, кто имеет отношение к процессу, и преступников, и жертв. Подобная вопиющая некомпетентность наказывается не только тем, что на тебя орет суровый человек в парике: придется оплатить огромные судебные издержки, которые нередко достигают десятков тысяч фунтов. В более серьезных случаях против эксперта может быть возбуждено дело о профессиональной халатности. Судья даже может обратиться с требованием о служебном расследовании в профессиональную организацию, где состоит виновный. В числе прочих громких скандалов было, в частности, дело доктора Азефа Зафара, чьи профессиональные нарушения зашли даже дальше и привели к тому, что в 2018 году против него было выдвинуто обвинение в неуважении к суду.
Доктор Зафар был врач-терапевт и работал в Суррее, где у него была процветающая медико-юридическая практика, специализировавшаяся на небольших делах о причинении личного вреда. Он сумел рационализировать процесс обследования пациента и составления отчета до такой степени, что вся процедура занимала не больше 15 минут – с моей точки зрения, это указывает, что либо он научился развивать сверхчеловеческую скорость, либо скакал по верхам. Предположительно он составлял около пяти тысяч отчетов в год, что обеспечивало ему головокружительный доход в 350 000 фунтов. О грехопадении доктора Зафара стало известно, когда он обследовал человека с хлыстовой травмой шеи и в судебном отчете написал, что пациент полностью вылечился. Потерпевший пожаловался своему солиситору и заявил, что симптомы у него сохранились – болит шея, плечо и запястье. По-видимому, солиситор обратился к доктору Зафару с просьбой пересмотреть свои записи и составить исправленный отчет и настоятельно порекомендовал заключить, что полное выздоровление займет от полугода до восьми месяцев, что существенно повысило бы компенсацию, которая причиталась потерпевшему. Доктор Зафар составил пересмотренный отчет со всеми требуемыми поправками, причем даже без повторного осмотра и вообще безо всяких клинических оснований. Дата на документе стояла та же, что и на оригинале, и нигде не было указано, что существовала и другая версия, несмотря на существенные изменения. Помощник юриста случайно подшил в дело первоначальный отчет, и он попал в руки судьи, который в итоге получил два противоречащих друг другу отчета. Похоже, доктор Зафар пытался правдами и неправдами найти выход из этой запутанной ситуации – лгал, что правильным был первый отчет, а пересмотренную версию составили без его согласия. Правда, в дальнейшем он отозвал это заявление. Страховая компания, которая должна была выплатить компенсацию, подала жалобу за неуважение к суду и на доктора Зафара, и на солиситора, который подсказал ему, какое заключение следует дать. Верховный суд постановил, что действия доктора выходят далеко за пределы халатности, что усугубляется его попытками предоставить лживые оправдания. Доктора Зафара приговорили к полугоду тюрьмы с отсрочкой исполнения приговора на два года. Апелляционный суд счел этот приговор недопустимо мягким, однако выносить более суровый приговор не стал. Доктор Зафар, конечно, не Харолд Шипман, однако для человека, который должен быть столпом общества, оплотом здоровья и благополучия масс, выглядит все это как-то не очень.
Другой случай, отголоски которого слышны во всем сообществе свидетелей-экспертов и даже попали в некоторые мои учебники, – это поучительная история профессора сэра Роя Мидоу. Его ошибки, судя по всему, были вызваны скорее избыточной уверенностью в себе, нежели алчностью. В 1999 году в суде Честер-Краун на северо-западе Англии судили Салли Кларк, солиситора, по обвинению в убийстве двух ее маленьких детей. Один скончался в возрасте двух с половиной месяцев, другой – меньше двух. Мнения судмедэкспертов разделились: несколько маститых педиатров показали, что смерть в обоих случаях, вероятно, была естественной, однако эксперты со стороны обвинения диагностировали у детей смерть от удушья или сотрясения. Профессор Мидоу, известный и весьма уважаемый педиатр, был известен тем, что выявил убийства в 81 случае, когда считалось, что речь идет о синдроме внезапной смерти новорожденных. Он заявил под присягой, что вероятность, что в одной семье будет два случая синдрома внезапной смерти новорожденных, 1 на 73 миллиона, и что такое в Англии, Шотландии и Уэльсе может произойти разве что раз в 100 лет. Он вышел далеко за рамки своих профессиональных знаний и проделал весьма приблизительный статистический анализ, сравнив эту ситуацию с тем, чтобы четыре года подряд выигрывать на скачках Гранд Нэшнл, ставя на одного и того же аутсайдера 80:1. Присяжные вынесли вердикт «виновна», и Салли Кларк отправилась в тюрьму.
Вскоре после этого профессиональные статистики раскритиковали профессора Мидоу за его выкладки. Некоторые указывали, что он высказал предположение, что случаи
