обновление воспитания рода человеческого.
Чувства подразумевают субъективность. Легитимность любви — не столько результат деятельности институций, сколько плод жизненно необходимого внутреннего выбора. Но любовь подвержена сердечным переменам и должна без конца преодолевать препятствия, усиливающие ее интенсивность, поэтому страсть часто определяет страдание и, наоборот, страдание «героизирует», зовет к выходу за его пределы и совершенствует душу: «Ваша ценность была бы меньше, если бы вы не любили друг друга», — говорит друг Эдуард Юлии и Сен-Пре, несмотря на то что они нарушили правила, принятые в обществе. Потерянные поколения, читавшие Руссо и разочарованные крахом революции, с болью переживают разрыв между нарастающей субъективностью и давлением условностей, между «человеком эмоциональным и человеком-гражданином» (Алан Блум, «Любовь и дружба»). В конце XVIII века выстрел Вертера прогремел на всю Европу; «Страдания юного Вертера», которым подражали и которые пародировали, стали символом боли, невозможности совместить требования света с желанием абсолютного, полнейшего счастья. Романтическая революция становится образом жизни; ее бурное воображение превращает любовь в идеал; но она попадает в ловушку «законов общества, которые сильнее человеческой воли» (Бенжамен Констан, «Адольф»). Буржуазное общество осторожно маневрирует между опьянением любовью и принуждениями моногамного брака и семьи.
Сто лет раздумий: законы о разводе
Молодая республика первого года революции, родившаяся 22 сентября 1792 года, хочет быть высоконравственной и справедливой. Супруги должны любить друг друга, быть верными друг другу, рожать детей и быть добропорядочными гражданами. После многолетних оживленных споров о невзгодах супружеской жизни и множества памфлетов на эту тему 20 сентября 1792 года принимается закон о браке, согласно которому он больше не является нерасторжимым. Брак отныне — это гражданский договор, в основе которого лежит согласие супругов, однако согласие родителей не упраздняется; не находясь больше в ведении канонического регулирования, брак может быть расторгнут на законных основаниях. Индивидуальная свобода и равенство перед законом дают каждому право располагать собой.
Новым законом признаются три типа причин для расторжения брака: по взаимному согласию, по несовместимости характеров и по определенным мотивам (слабоумие, обвинение одного из супругов по позорящей статье, жестокое обращение, нарушение норм нравственности, оставление одного супруга другим как минимум на два года, отсутствие одного из супругов не менее пяти лет, эмиграция). Раздельное проживание, объявленное до принятия закона от 1792 года, может автоматически считаться разводом. Чиновничья процедура будет быстрой и удобной, мужчины и женщины будут иметь одинаковые права, а судьба потомства, если оно есть, будет решаться на семейном совете. До тех пор расставшиеся супруги в большинстве случаев устраивали свою жизнь как могли, смиряясь с незаконностью сожительства; если же супруги не разъезжались, они ругались и изменяли друг другу, и разлад между ними делал несчастными семью и все общество. Законодательный принцип 1792 года заключался в признании «неудачного брака», констатации невозможности совместного проживания, развестись было несложно, каждый мог разорвать оковы брака и начать новую жизнь после десяти месяцев раздельного проживания (срока, необходимого для легитимизации рождения ребенка). Прокурор Шометт предрекал наступление эры счастливых браков, в которых царит «нерушимый мир и безоблачное счастье».
Между 1792 и 1795 годами в Париже наблюдался взрывной рост числа разводов (по данным историка Франсиса Ронсена, 1683 — в 1793 году, 2400 — в 1794‐м), однако в последующие годы оно стало снижаться как в Париже, так и в других крупных городах; деревня не знала такого явления, представители знатных семей никогда не разводились; этот феномен затронул прежде всего городскую буржуазию. Больше чем в половине случаев инициаторами выступали женщины, поначалу осторожные, так как они сталкивались с запретом церкви, позиции которой были еще очень сильны, а также с осуждением общества. Республика тем временем побуждает молодежь жениться, потому что брак делает граждан добропорядочными, а легкость развода несколько ослабляет ношу гражданского договора.
Тем не менее многие проблемы остаются нерешенными. Одни опасаются того, что в результате введения этого закона дело может кончиться разрешением свободного союза, бигамии или полигамии, других заботит судьба детей, зачатых вне брака, не говоря уже о множестве деликатных ситуаций, которые трудно рассудить. Законодатели испытывают давление консервативно настроенных кругов, ратующих за более жесткий контроль обращений по поводу развода и настроенных исключить из списка мотивов, например, несовместимость характеров, открывавшую, по их мнению, путь для всевозможных злоупотреблений. После трех лет жарких дискуссий появляется Гражданский кодекс 1804 года; вопросам брака в нем посвящено восемьдесят пять статей, цель которых — создание и укрепление семьи. О равенстве речь больше не идет: провозглашается главенствующая роль мужа, который «защищает» супругу, а жена, рассматриваемая как недееспособная, «должна слушаться мужа».
В закон о разводе вносят поправки: несовместимость характеров поводом для него в итоге не считается; развод по взаимному согласию допускается с ограничениями — согласие родителей на развод детей, запрет на вступление в повторный брак в течение трех лет и т. д. Оправданием развода может служить лишь серьезная вина одного из супругов (измена, жестокое обращение, позорящее наказание). По кодексу 1804 года развод вследствие неудачного брака превращается в развод-санкцию. На старой основе в 1796 году был заключен брак между Наполеоном Бонапартом и Жозефиной де Богарне, а в 1809 году он был расторгнут по взаимному согласию не без трудностей.
Этот компромиссный закон был отменен сразу после Реставрации. Закон от 8 мая 1814 года полностью запретил разводы: заявления на развод конвертировались в заявления о раздельном проживании; акты, предварявшие развод по взаимному согласию, аннулировались, а неисполненные судебные решения рассматривались как не имевшие места. Такой ситуация останется на протяжении примерно семидесяти лет, в течение которых в 1831 и 1848 годах провалятся попытки восстановления разводов и права на повторный брак. Ожесточенные споры возобновятся при III Республике, и в конечном счете в июле 1884 года будет принят закон Наке: развод легализуется, но может быть объявлен только в случае доказанной тяжкой вины одного из супругов; за судьей сохраняются дискреционные полномочия. Это полумера: законодатель отрицает развод по взаимному согласию и принимает в расчет лишь развод вследствие серьезного пренебрежения супружескими обязанностями.
Тема далека от того, чтобы считаться исчерпанной, и борьба за восстановление права на развод по взаимному согласию возобновляется. Братья Маргерит иронизируют в 1900 году: «Люди вступают в брак с гирляндами и цветами, а выходят из него — если выходят — как через водосточную воронку». Дополнительный закон от 1904 года позволяет вступление разведенного супруга или супруги в повторный брак со своим партнером по «договоренности». Принцип равенства по отношению к супружеской измене, записанный в законе, с трудом прокладывает себе путь: так, мужья могут использовать компрометирующие письма, полученные их супругами, а жены не могут. Количество
