— А с патронами, что за проблема?
— Дело в том, Григорий Иванович, что патроны к трехлинейной винтовке имеют закраину. При одиночной стрельбе это не так важно, а если говорить об автоматическом огне, то такая конструкция гильзы приводит к частым перекосам патрона. Даже при ленточном заряжании. Помните, как у нас постоянно «Максимы» клинило? Особенно при длительной стрельбе. А вот у японцев такой закраины нет, поэтому автомат Федорова работал почти без перекосов. У немцев тоже нет, на их патронах поясок для лучшего извлечения гильзы. Поэтому Слащев и предложил такой патрон, промежуточный, как он заявил — с пояском без закраины. Унифицировать с немецкими. На своем стенде стрелковом он мне показывал. Они там аппарат один соорудили, на основе «Максима», со сменными стволами под разные калибры. Тридцать минут непрерывного огня и ни одного перекоса. Только ствол поливали.
— Что с заявками?
— Как обычно — материалы, детали, инструменты. Станок токарный запросил. Да, вот. Просил достать килограммов пятьдесят жидкого каучука.
— Это еще зачем?
— Хотят попробовать непромокаемый комбинезон сделать. Вроде английских плащей — макинтошей. Вещевой мешок, снаряжение от воды защитить. Но, главное, они один из своих «Адлеров» под броневик переделали, обшили броневым листом для защиты от пуль, на кабину пулемет поставили. Получилась, как сказал Слащев, разведывательная машина для пехоты. Теперь хотят, чтобы она плавала. Если в колеса вместе с воздухом каучук закачать — вроде плавучесть выше получается. И пулей колесо так просто не пробить — каучук из дыры выходит и твердеет. Вообще-то здорово придумали — переплыл реку под защитой, на берег выбрался и сразу в бой. С пулеметной поддержкой. А если получится — можно и пушечку 20-мм поставить.
— Сколько бойцов эта…бронемашина перевозит?
— Слащев рассчитывал на отделение. Но пока больше пяти человек никак. Тонет. Тут понтон уже нужен.
— Понятно. Нашел каучук? Проси больше, килограммов сто или двести. Сколько дать смогут. О результатах доложишь сразу. Вот еще что. Прошлый раз он сварщиком каким-то интересовался. Что выяснил?
— Так точно. Патон. Евгений Оскарович. Из Электросварочного комитета. Но он уже привлечен для работы с танкистами. Я с ним поговорил, он согласен одного из своих помощников в наше распоряжение выделить. Заменить трудовой стаж службой в армии. Парень толковый, рвется служить. Сам Патон, когда узнал, что парень нам именно по его специальности нужен, согласился вместе с ним один из своих аппаратов передать. Слащев не возражает на замену.
— Я так думаю, пора самодеятельность этого нашего мыслителя прекращать и переводить её на серьёзный уровень. В государственном масштабе, так сказать. Ты из него еще фамилий самородков вытряси, да и вообще, держи на контроле. А я подумаю, как нам их в одном месте собрать и к делу приспособить. С Берзиным поговорю, пусть свои каналы подключит. Нечего нам своими талантами разбрасываться, да буржуев кормить. Возвращать нужно, пусть Родине служат. А условия для работы мы им создадим.
— Спецгруппу при наркомате обороны?
— Думаю, нет, Егоров. Понимаю, самому хочется, но — нет. Тут ведь какое еще дело. То, что наши гении сотворят — это, как говорится, от нас не уйдет. Но ведь у «наших друзей» тоже специалисты есть. Почему бы нам их не пощипать, не заставить потрудиться на благо нашего Отечества? Не поставив их в известность. А наши гении пусть посмотрят, проверят — вдруг и нам пригодится. Вон, поляки идеей поделились и ничего, не болеют. Пока. А кто у нас такими экспроприациями занимается? И зачем нам время терять, из наркомата в наркомат бумаги гонять? Так что, думаю, специальный институт в структуре НКВД будет самое правильное. Тем более, опыт чекисты во вразумлении и привлечении к пользе брыкливой интеллигенции имеют. Самую что ни на есть контру пользу приносить заставляют.
И последнее. Что за приятель у Слащева объявился у немцев? Что еще за «фон» такой?
— Тут такое дело, Григорий Иванович. — Егоров рассмеялся. — Они на учениях знатно друг другу личности попятнали. Слащев, правда, чуть было немца не пришиб. Потом познакомились, в благородство поиграли. После учений, когда Слащев звание капитанское обмыть организовал, он этого немца тоже пригласил. Вполне свойский немец оказался. К нашим мерам он, понятное дело, не привык — сомлел. Ну, мы с капитаном его к своим и доставили. Пока пёрли — вместе песни поор… попели. А хулиганства никакого не было — врут.
— Пороть вас вместе с вашим Слащевым надо. Да некому, а мне некогда. Свойский, значит, немец говоришь? Тогда оформи Слащеву командировку в Липецк. Там выставка организуется, пусть съездит, посмотрит. Может полезное что найдет, да заодно и выяснит, что у немцев нам вообще может пригодиться. С «фоном» своим пообщается. Сотрудничество сотрудничеством, а личные контакты лишними никогда не будут. Да, и скажи Слащеву, что «можно». Немцы интерес проявили. С подачи этого самого фон Риттера. Он, чтобы Вы знали, в Германии команду альпийских стрелков организовал. У нас, в Белоруссии, Альп нет, а в Германии — пожалуйста. Как у нас болот. Так что найдут, о чем поговорить.
Новиков
В бой полк вводился на узком участке, пройдя ночью через «Десантный» туннель. Так его окрестили бойцы передовых частей, и название прижилось, даже в докладах вытесняя официальное — Хинганский. Стоя в открытом люке танка Новиков, внимательно осматривал проходившие мимо колонны машин. Вроде бы все десятки раз рассчитано и учтено, но холодок под сердцем оставался. Впервые танкам предстояло совершить бросок на такое расстояние в боевых условиях. Впервые его бойцы будут участвовать не в учениях, а в настоящем бою. Как и их командир. Как себя поведут ещё не обстрелянные части? Не дрогнут ли или наоборот, не проявят ли безрассудную несдержанность? Всё покажет бой. Новиков щелкнул переключателем внутренней связи.
— Вперед!
Танк качнулся, и быстро набирая скорость, с сухим грохотом подминая гусеницами щебень, рванул вперед.
Боевое охранение японцев прорвали сходу, даже не стали разворачивать батарею самоходок. Пулеметные пули с противным, различимым даже через рев мотора чмоканием плющились о броню или с не менее противным визгом уходили рикошетом. Несколько выстрелов из орудий и пулеметы подавленны. Японские солдаты бросались к танкам, что-то в них бросали и тут же падали срезанные и изломанные пулеметными очередями. Несколько раз машину на чем-то мягко качнуло, не хотелось даже думать на чем, и все — первый бой закончился, пехота подчистит, что осталось. А нам главное вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
