Дэвид уперся локтями в колени и закрыл лицо руками, затем зажал ладони коленями и поглядел на Кэрли.
— Да, оставим эту тему, мы еще успеем наговориться об этом.
Кэрли верила в Дэвида и от всего сердца желала продолжить этот разговор.
Глава 29
Кэрли подняла чемодан и поставила его на верхнюю полку в шкафу, тем самым поставив символически и фактически последнюю точку на поездке в Англию.
Вот уже и прошла неделя, как она вернулась домой, и сравнительно легко вошла в ритм повседневной жизни. Ей уже с трудом верилось, что семь дней назад она была на другом берегу Атлантического океана.
Итен пребывал в удивительно хорошем настроении, когда встречал жену в аэропорту. Он бросился к ней с распростертыми объятиями, как будто поездка состоялась лишь благодаря его инициативе.
И сегодня, в четверг, как и в тысячи других четвергов за прошедшие годы, она убирала и готовила, приводила в порядок постели и ждала приезда матери, собиравшейся заглянуть к ней на чашечку кофе, на пути в магазины. Если бы не щемящее чувство потери, она могла бы убедить себя, что поездка была плодом ее воображения.
Кэрли с тоской вспоминала дни, проведенные вместе с Андреа и Дэвидом. Она делала все, чтобы отогнать эти мысли подальше. Иногда это удавалось, но через короткое время они возникали снова. Никогда она не согласится с тем, что для любви иногда полезны разлуки. Она не могла расстаться с Дэвидом, даже с воспоминаниями о нем.
После приезда домой, когда она раздала подарки, купленные ею для всех, Итен поинтересовался, почему она ничего не купила для себя. Она улыбнулась и ответила, что ее подарок неосязаем, но бесценен. Кэрли не хотела раскрывать ему сразу все планы, но блеск ревности, который она заметила у мужа в глазах, подсказал ей, что сейчас не время секретничать. Таким образом, вместо того, чтобы привыкнуть к этой мысли самой, пришлось всем объявить о своем решении вновь заняться рисованием.
Итен рассмеялся в ответ.
Внезапный порыв ветра всколыхнул занавеси на окнах. Раздался звонок в дверь и прозвучал радостный голос Барбары.
— Это я, дорогая, ты на кухне?
Кэрли подошла к перилам лестницы и крикнула вниз:
— Мам, я здесь наверху.
— Я только что закончила читать новую книгу Дэвида. Замечательная вещь, мне очень понравилось.
— Ты, может быть, заваришь пока кофе, а я сейчас спущусь к тебе?
Кэрли вернулась в спальню, чтобы закрыть на всякий случай окна, не доверяя прогнозу, обещавшему, что дождя не будет.
Когда Кэрли вошла на кухню, Барбара посмотрела на нее поверх газеты.
— Ты видела это?
Барбара повернула к дочери первую страницу газеты.
— Опять встреча в верхах, но теперь уже в Лондоне.
Она положила газету на стол.
— А какое впечатление производит Биг Бэн, когда видишь его совсем рядом?
Кэрли улыбнулась.
— Это фантастика.
Аромат свежесваренного кофе наполнил кухню. Кэрли подошла к буфету и взяла блюдо с пластиковой крышкой.
— Вынуждена была припрятать эти два куска кофейного торта, который испекла вчера вечером. Ребята никак не могут наесться с самого моего приезда домой.
— Они постоянно ели, разве только не ночью, со мной и Вэлли. Им просто надоели гамбургеры и пицца.
— В то время, как у меня было вдоволь семги, икры, сыра «Стилтон» и других деликатесов, — заметила Кэрли, испытывая угрызения совести.
— И ты купалась в любви своей дочери.
— Я даже затрудняюсь ответить, что приятнее: непосредственное общение с ней в Англии или воспоминания об этом сейчас. Я вижу, как Андреа рассказывает мне о своей комнате в Хэзорне, прекрасные ландшафты вокруг загородного дома Дэвида.
— А что с Джеффри?
Кэрли и Барбара, в первый раз после приезда, разговаривали одни.
— Я полюбила его почти так же сильно, как люблю Андреа. Невозможно было не полюбить его. Мальчик откровенный и немного смешной, очень любит нашу девочку. Я никогда не видела ее такой счастливой.
— Как он выглядит? Так ли симпатичен, как смотрится на фотографии?
— Даже более того.
— Ты можешь себе представить, как хороши будут их дети?
Кэрли с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Нет смысла преждевременно посвящать мать в возникшие у них с Дэвидом подозрения. Вскоре он должен позвонить и рассказать ей о результатах визита к врачу.
— Немного неприятно считать себя бабушкой, — сказала Кэрли, положив кусок пирога на тарелку и подвинув его поближе к Барбаре. — Бабушка должна быть довольно пожилой.
Кэрли заранее знала реакцию матери.
— Как я? — фыркнув, ответила Барбара.
— Мама, я же не говорю старой, а пожилой.
Они вместе засмеялись.
— Какая разница, — подытожила Барбара.
— Подожди, я сейчас налью кофе. Нам надо поговорить о многих вещах.
— Прежде всего, расскажи мне о Виктории. Что она из себя представляет?
Кэрли заколебалась. Одно дело — умалчивание каких-то деталей, и совсем другое — говорить неправду на прямо поставленный вопрос.
— Я знаю о ней не больше, чем знала до отъезда в Англию. Разве только то, что она гораздо богаче и имеет более обширные связи, чем я думала раньше. Еще она коллекционирует картины с изображением собак всех пород.
— Так ты виделась с ней? — спросила Барбара осторожно.
— Она была на континенте, в Австрии.
Посчитав, что это звучит слишком громко, Кэрли добавила:
— Виктория состоит в каком-то комитете, который готовит сейчас юбилейные празднества по случаю двухсотлетия со смерти Моцарта.
— Мне кажется, что лучше отмечать день рождения, чем день смерти.
Поняв, что Виктория больше не интересует Барбару, Кэрли перевела дух.
— Значит ты и Дэвид оставались одни? — спросила Барбара.
— С нами была Андреа.
— Помнится, ты говорила, что неделю она ходила в школу.
— Куда это ты клонишь? — спросила Кэрли, устав изворачиваться.
Барбара откусила кусочек торта, долго и задумчиво жевала его, потом спросила:
— Не изменила ли ты своего решения остаться с Итеном?
— Я хотела бы, чтобы все было так просто, — ответила Кэрли, тяжело вздохнув, и поставила обе чашки на стол. — Но это не ответ, правда? Нет, я не изменяла своего решения. Я жила, живу и буду продолжать жить не с Итеном, а с Шоном и Эриком.
Когда она клала в чашку сахар, зазвонил телефон.
— Может быть, мне подойти? — спросила Барбара.
Кэрли кивнула.
— Если это Итен, скажи, что я перезвоню ему попозже.
Барбара взяла трубку.
— Дом Хэргроув. Слушаю вас.
Кэрли улыбнулась официальности тона матери. Эта привычка осталась у нее еще с тех времен, когда она работала секретаршей.
