от крови, отлепляет от него полоски скотча и откладывает их в сторону, понемногу разворачивая первый слой обертки.
Под ним сложенная бумажная салфетка. Внутри еще один заклеенный пакетик.
– Господи, Роуэн! Неужто ты ее не выкинул?.. – с недоверием спрашивает Слоан, глядя на криво написанные мною буквы под логотипом в виде тающего рожка мороженого.
Палач и Дрозд
Ежегодный августовский турнир
Срок – 7 дней
В случае ничьей победа присуждается путем розыгрыша в «камень, ножницы, бумага»
До трех побед из пяти
В качестве награды – Лесной Призрак
– Погоди-ка, – говорю я, когда она прочитывает вслух каждую строчку. – Кое-чего не хватает. Дай сюда. А ты пока разверни второй подарок.
– Чудик, ты что задумал?
– Хочу высморкаться, а платка под рукой нет. Просто дай сюда.
Она в замешательстве качает головой, но все-таки протягивает мне салфетку. Взяв со стола заранее припасенную ручку, я дописываю внизу еще одну строчку, поглядывая на Слоан, которая разворачивает второй пакетик. Сердце отчаянно колотится в груди, пытаясь проломить ребра.
Когда Слоан готова оторвать последний кусок скотча от оберточной бумаги, я беру ее за руку и вкладываю салфетку ей в пальцы. Если она и чувствует, как меня при этом потряхивает, то ничего не говорит.
– Дописал, – произношу я, указывая взглядом на записку. – Сперва прочти.
Она смотрит мне в лицо, берет салфетку и разворачивает, медленно и осторожно. Видит дописанную внизу фразу. Плотно сжимает губы. Робко, дрожащим голосом, читает вслух:
– «Если Слоан Сазерленд будет согласна, обязуюсь жениться на ней и любить до конца жизни».
Последние слова она выговаривает шепотом.
В огромных глазах встают слезы. Я забираю у нее салфетку. Слоан снимает кусок скотча с черной упаковки и разворачивает ее. Внутри лежит обручальное кольцо – синевато-серый сапфир в оправе из золотых листьев.
Я опускаюсь на одно колено.
Слоан сглатывает. Меня пробивает нервная дрожь. Я открываю рот, чтобы произнести нужные слова, но Слоан резко произносит:
– Ты решил сделать мне предложение, написав его на салфетке, с кольцом, которое запихнул в пустую глазницу покойника?
Моргнув, я не сразу нахожусь с ответом.
– Знаешь, в воображении это выглядело чертовски мило. Хотя теперь, по здравом размышлении, я понимаю, что, возможно… перестарался?..
Она качает головой.
– Не дотянул?
Слоан снова трясет головой, и по щекам катятся первые слезы.
– В самый раз?
– Идеально! – всхлипывает она.
– Слава богу! – Я прижимаю ладонь к груди и с наслаждением перевожу дыхание. Потом беру ее за руку, в которой она сжимает кольцо. – А то я испугался, что все испортил.
Слоан сдавленно пищит и вдруг начинает скакать на месте. Сперва неуверенно, но потом все активнее.
– Любовь моя, ты чем-то взволнована…
С ее губ срывается неразборчивый, приглушенный всхлип.
– Погоди! Я пытаюсь делать предложение!
– Роуэн…
– Слоан Сазерленд, моя прекрасная Птичка! С первой же минуты знакомства ты перевернула всю мою жизнь. До встречи с тобой мне никогда не было так весело и интересно. Я тихо и спокойно плыл по течению, пока не увидел тебя в тесной вонючей клетке посреди вареного риса. – Слоан прыскает со смеху сквозь слезы, и я, улыбнувшись, крепко сжимаю ее дрожащие пальцы. – Я не вижу без тебя будущего. Не хочу без тебя жить. Поэтому выходи за меня замуж, и мы будем вечно затевать всякие приключения, будем заниматься в гараже на тренажерах, каждый день трахаться и вместе стареть. Я не могу представить рядом с собой никого другого, только тебя одну.
Забрав у нее кольцо, я прикладываю его к кончику нужного пальца.
– Что скажешь? Пойдешь за меня замуж?
По веснушкам катятся слезы. Слоан кивает и напряженно выговаривает слова, которые я ждал от нее много месяцев, а то и лет.
– Да, Роуэн. Разумеется, я согласна.
Я надеваю кольцо ей на палец, и Слоан, мимолетно взглянув на него, бросается мне на шею, едва не сбив с ног. Она обхватывает мое лицо ладонями и принимается осыпать поцелуями, отчаянно шепча: «Да-да-да!»
– Я люблю тебя, Палач, – наконец говорит она, заглядывает мне в глаза и тянется к моим губам.
Ей не нужно произносить это вслух: я ощущаю ее любовь в каждом прикосновении и в каждом взгляде. Ее чувства сладостью пропитали поцелуи и ощущаются на языке, сплетающемся с моим. Однако слова Слоан все равно оседают в груди, закладывая очередной крепкий слой для фундамента нашей будущей жизни.
Оборвав поцелуй, Слоан хватает меня за руку и рывком поднимает на ноги. Не успеваю я встать, как она тащит меня в сторону темного коридора, ведущего в гараж, где хранится коллекция дорогих автомобилей ныне покойного доктора.
– А теперь пойдем заниматься на тренажерах.
– Под тренажерами подразумевается капот «Порше», через который я перегну тебя и буду трахать, пока не взмолишься о пощаде?
Слоан, обернувшись, ехидно ухмыляется. На щеке у нее мелькает ямочка. Подмигнув, моя невеста тащит меня в самую глубь теней.
– Иди за мной – и скоро поймешь, красавчик.
Пожалуй, я был прав. Мы не нормальные люди. Мы – чудовища. Но даже чудовища могут обрести счастье.
Особенно если найдут друг друга во мраке ночи.
Эпилог
Призрак
Город вызывал омерзение.
Со стороны протухшего моря несло смрадом. Гоняющие туда-сюда автомобили испускали вонючие газы. Тысячи людей выплескивали в густой воздух свои гнусные мысли и зловонное дыхание. Не город, а сплошная выгребная яма.
Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом.
Я кривлюсь: меня тошнит от окружения, где приходится жить уже более недели. Обвожу взглядом улицу, стараюсь не упускать из виду дверь с золотыми буквами на стекле.
Будильник на часах пикает. Ровно полдень.
Господи, молю Тебя, даруй благодать Свою мне, рабу Твоему покорному. Воздай врагам моим за все их проступки и деяния неправедные, за языки лживые и слова нечистые, что слышал от них верный ученик Твой. Аминь.
Открыв глаза, я продолжаю свое бдение во внутреннем дворике кафе. Чай давно остыл, книга передо мной лежит недочитанной. Я постукиваю пальцами в такт песне, эхом звучащей в голове. Гимн, который некогда пела мне мать.
Пусть грешники идут неправедным путем —
Господь их поразит карающим огнем.
Дверь на противоположной стороне улицы открывается. Высокий мужчина атлетического телосложения пропускает вперед женщину с темными волосами. Она оглядывается; на черной футболке надпись «Маньяки».
Меня словно пробивает током.
Меня же оградит всенощное моленье,
Дарует мне Всевышний для души спасенье.
Выйдя на крыльцо, эти двое поворачиваются и что-то говорят другому мужчине, который остается стоять в дверях. Запястья и мощные предплечья у него покрыты черными татуировками.
