интересных мыслей…
Проходит несколько часов, и на руке Роуэна оживает мой рисунок, над которым мы с тату-мастером корпели несколько недель, чтобы он гарантированно прикрыл шрамы. Вскоре Лора стирает со свежей татуировки излишки чернил и капельки крови, готовясь показать результат. Мы с ней торжествующе переглядываемся и обмениваемся улыбками. Роуэн засыпает нас вопросами, но мы не отвечаем.
– Итак, красавчик, посмотрим, что получилось? – спрашиваю я.
Берем Роуэна под локти, поднимаем на ноги и подводим к высокому зеркалу. Я встаю рядом, Лора снимает повязку, и Роуэн впервые видит татуировку, которая легла вдоль руки от запястья до локтя.
– Ни хрена себе! – говорит он; подходит к зеркалу и крутит рукой в разные стороны, разглядывая рисунок и в отражении, и на коже. – Дрозд, это фантастика!
Птичьи перья отливают всеми оттенками синего; устремленные вдаль глаза мерцают магическими опалами. В когтях птица сжимает поварской нож; в нем отражаются всполохи света. А на фоне брызги ярких красок.
– Лора, красота! – восхищенно произносит Роуэн.
Та ухмыляется.
– Спасибо на добром слове, но эскиз сделала ваша подруга. Я просто воплотила ее идею в жизнь.
Лора протягивает ему планшет с эскизом, который я нарисовала два месяца назад, когда Роуэн заговорил о том, чтобы забить шрамы татуировкой. Увидев картинку, он сглатывает. Потом, не сразу, поворачивается ко мне.
– Цветной? – Роуэн тычет пальцем в рисунок и заглядывает мне в лицо. – Это ты нарисовала?
Я пожимаю плечами, чувствуя в горле комок, когда замечаю в его глазах стеклянные отблески.
– Да. Я.
Роуэн отдает планшет Лоре и сгребает меня в объятия, уткнувшись лицом в шею. Долгое время он молчит, прижимаясь ко мне всем телом.
– Ты делаешь цветные рисунки, – шепотом произносит он.
Я улыбаюсь ему в грудь.
– Что могу сказать, Палач… Полагаю, с тобой и не такое возможно.
Глазница
Роуэн
– Знаешь, когда я предлагал охотиться вместе, то не думал, что это будет так интересно, – говорю я, вытирая белой тряпкой мясницкий нож.
Слоан смеется, но на меня не смотрит: она занята тем, что привязывает к леске ленты из цветного муслина,
– Дай угадаю. Это потому что тебе больше нравится не убивать, а издеваться надо мной?
– Естественно!
Ухмыльнувшись, я с досадой гляжу на мелкие зазубрины, оставшиеся на заточенном лезвии. Еще раз пройдясь по нему тряпкой, кладу оружие рядом с остальными инструментами: пилой для костей, поварским тесаком и моим любимым ножом Улу из дамасской стали, который Слоан подарила мне на день рождения.
– Нет, я серьезно. Так гораздо интереснее. Мне нравится работать сообща.
– И мне. Пожалуй, за Лесным Призраком в следующем году тоже отправимся вместе. Хотя напомню, что фактически выиграла я, потому что набрала больше очков. Но так уж и быть, отдам тебе второе место, раз сегодня тебя не стошнило, – говорит Слоан, прикрепляя глазные яблоки над головой доктора Стефана Ростиса.
– Ты всю жизнь будешь припоминать, да?
– Разумеется!
Пока Слоан занята делом, я тайком проворачиваю давно задуманный трюк, а потом сижу и любуюсь своей Птичкой, которая творит шедевр уже не в черно-белых тонах, а в красках.
По завершении работы она отходит назад, чтобы взглянуть на свое произведение искусства со стороны. Три слоя паутины сияют всполохами цвета. В одном слое все оттенки зеленого, в другом – лазурь, в третьем – пурпур и алый. Все лоскуты старательно раскрашены ее собственными руками. Инсталляция выглядит умопомрачительно, словно витраж, расходясь лучами от подвешенного тела с раскинутыми конечностями. Я тоже внес свой вклад в ее создание, даже отрезал несколько кусков плоти, которые Слоан закрепила среди клочков муслина, однако замысел принадлежит исключительно ей одной.
– Красота! – восхищенно говорю я.
– Спасибо, – отзывается Слоан.
Она стоит ко мне спиной и не видит, что я смотрю не на паутину, а на нее.
Пока она любуется творением своих рук, я включаю на телефоне новый плейлист.
– ФБР будет в полном замешательстве. Ты заметно растешь. Вряд ли теперь, когда паутина стала цветной, они догадаются, что это карта.
– Как будто я ради них стараюсь, – фыркает Слоан.
– Но кое-что остается неизменным…
– Что же?
Она поворачивается ко мне лицом. Я киваю в сторону трупа. Удивление в ее глазах быстро перерастает в скепсис. Слоан скрещивает на груди руки, а я примирительно вскидываю перед собой ладони, хоть ни капельки не стыжусь того, что собираюсь сказать, и она прекрасно это знает.
– Ну же! – резко говорит Слоан.
Я указываю на покойника, по лицу которого засохшими струйками стекает кровь.
– Дырка на месте левой глазницы. Вечно она у тебя выходит кривой.
Слоан заливисто хохочет, но, увидев, как я пожимаю плечами, резко замолкает. Между бровей у нее вырисовывается хмурая складка.
– Неправда!
– Извини, не могу молчать.
– Прекрати!
Я подтаскиваю к трупу стремянку и широким жестом предлагаю подняться.
– Сама проверь.
Слоан поджимает губы, наливаясь румянцем от растущей обиды. Когда она взволнованно ерошит перья и выпускает когти, то становится необычайно прелестной. Я откровенно любуюсь тем, как она, сверкая глазами, решительно взбирается по лестнице, чтобы взглянуть в лицо покойнику.
– Роуэн Кейн, ты задолбал меня дурацкими шуточками про левый глаз! Я их не вырезаю, я их вытас…
Приглядевшись к кровавой дыре на месте левой глазницы, Слоан растерянно замолкает и переводит на меня взгляд. Мне удается сдержать смешок, но Слоан, разумеется, замечает ехидную гримасу.
– Это что еще такое? – спрашивает она, тыча пальцем в лицо мертвому доктору.
– Не знаю. Наверное, стоит посмотреть поближе. Если только…
– Что?
– Если ты не брезгливая.
Она смущенно смеется.
– Давно ел мороженое, Палач? Особенно сливочное?
– Ты ранила меня в самую душу!
Я пафосно прижимаю руку к сердцу. В груди ощутимо постукивает.
Слоан ухмыляется, и на щеке у нее проступает ямочка, но потом она снова смотрит на безжизненное тело с кровавым ободком на месте глаз, просовывает в левую глазницу пальцы, затянутые перчаткой, и достает оттуда маленький, обмотанный скотчем пакетик.
– Вот видишь? – Подбросив его на ладони, она спускается по ступенькам. – Так же я вытаскиваю и глаза. Раз – и все!
– Ага. Чувствуется опыт. Специалист высшего уровня!
Слоан подходит ко мне, лихорадочно приплясывая от нетерпения.
– Что там?
– Вся прелесть подарка в том, чтобы его открыть, – говорю я, ласково целуя ее в лоб.
В ответ она закатывает глаза, берет протянутую мной салфетку и промакивает на пакетике кровь.
– Вытирай аккуратнее. Внутри важные документы.
Слоан морщит нос и щурится, пытаясь соотнести мои слова со скромным размером пакетика.
– Документы?..
– Да, причем жизненно важные. Так что будь осторожнее.
Бросив на меня полный скепсиса взгляд, Слоан старательно оттирает целлофан
