себе заведёшь? — спросила фрейлина Аматуни, смотря на меня своими большими чёрными глазами.
— А, ну да! — спохватился я. — Сейчас придумаю. Имя-имя, будь оно неладно… Имя…
— Может быть Марти Стю? — предложила Елизавета Георгиевна. — «Мартынов» плюс «стюард», м?
— Отличная идея, умница! — похвалил её я. — Да, заведу почту мартистю@почта. ри. Напишешь мне туда о том, как у вас дела, всё ли в порядке, насколько соскучилась по мне…
— Нужен ты был! — легонько толкнула меня фрейлина.
— Ну не нужен, тогда можешь и не писать, — пожал я плечами.
— Ой, всё! — отмахнулась Елизавета Георгиевна. — Напишу, а что дальше?
— Дальше я прочитаю, и в зависимости от этого либо позвоню тебе открыто, либо, так же как сегодня, заберусь к тебе в окно, — ответил я.
— Какой ты умный! — сказала она непонятно, насколько всерьёз. И засунула руку под одеяло. — Такой умный и такой замерзший… Тебя нужно погреть! Особенно в одном месте…
Она полезла под одеяло. Я посмотрел на часы. Времени у меня было очень мало, скоро нужно было вернуться под памятник Нахимову, где меня должен забрать Тарас.
— Лиза, погоди! — остановил я её.
— Это ещё что такое? — высунула она из-под одеяла недовольную мордашку.
— У меня мало времени… — начал я.
— Ты, Матвей, совсем уже разбаловался! — возмутилась Елизавета Георгиевна. — Я тебя тут ублажать собираюсь, пока челюсть не сведёт, а ты ещё выделываться будешь?!
— Может быть, ты дашь мне закончить? — строго спросил я. Фрейлина сразу замолчала.
— У меня мало времени, поэтому есть одна идея, — вернулся я к своей мысли. — Поскольку, я не хочу оставлять тебя без своей ласки, а на то, чтобы делать это по очереди, у нас времени нет, то почему бы тебе не сесть мне на лицо, чтобы мы могли делать это одновременно?
Елизавета Георгиевна несколько секунд молчала, обдумывая моё предложение. По тому, как она, задумавшись, начала покусывать нижнюю губу, я понял, что идея весьма её заинтересовала.
— Только в душ заскочи быстренько, — сказал я. — Время на исходе, а успеть нам нужно многое.
Фрейлина пулей метнулась в ванную комнату. Ещё через мгновение она, обнажённая, сидела у меня на лице, а я чувствовал на себе её горячий язык.
Когда мы закончили, я быстро сбегал в ванную, натянул почти высохшие пляжные шорты, а сверху свой беговой костюм и, нежно попрощавшись с Елизаветой Георгиевной, вылетел в жаркие субтропические сумерки. Мой серый костюм был прекрасной маскировкой на фоне серого неба, а через сорок минут, самое позднее, на мой любимый город опустится тьма, которая скроет меня от любых глаз.
Я долетел сразу до того места на море, которое было напротив Нахимовского пляжа. В воздухе я снял с себя мой беговой костюм, и сложил его в пакет, в котором мне оставил его Тарас, и который я держал в нагрудном кармане. Туго завязав края пакета, я нырнул в воду и, помогая себе Яром, быстро доплыл до берега. Отдыхающих на нём сильно поубавилось, но было всё ещё много.
Я медленно подошёл к памятнику адмиралу Нахимову, где меня уже ждал Тарас.
— Накупались, Матвей Михайлович? — спросил он, косясь на пакет с костюмом, который он сам пару часов назад оставлял под раковиной в кафе быстрого питания.
— Ага, — небрежно бросил я, проходя мимо него и, размахивая пакетом, отправился на парковку к своему «ЗИЛу».
— Не моё, конечно, дело, Матвей Михайлович, — недовольно забурчал Тарас, смотря на меня боковым зрением, когда я уселся назад, а он за руль, — но вы…
— Ты прав, Тарас, — перебил я. — Это не твоё дело. Поезжай домой, и о моём купании — молчок.
— Хорошо, ваше благородие, — ворчливо ответил дядька.
Мы приехали домой и я, сонный и усталый, пошёл в ванну, чтобы смыть с себя морскую соль. В ванной я проверил, сколько у меня Яра. Получалось, что его стало больше, чем было до полёта к Елизавете Георгиевне. Будучи не в силах ни о чём думать, я устало прикрыл глаза.
Суббота
10:00
Я проснулся около десяти утра в своей кровати. Как это часто со мной бывало, я заснул в ванной, а потом, почти не просыпаясь, добрался до постели, где и продолжил спать.
Я лениво взял «ладошку» и увидел на экране уведомление из мобильной версии приложения «ЛистЛиц». Я открыл приложение и сморщился, будто от зубной боли: ко мне в "Друзья" изволила пожелать добавиться графиня Анастасия Владимировна Воронцова.
Её запрос в друзья сопровождался следующим посланием:
«Матвей Михайлович, сгорая от стыда, я пишу вам эти строки. Когда я была у вас с визитом, чтобы узнать о положении дел вашего бедного кузена Валери, мы оба — не отрицайте! — почувствовали нечто, что промелькнуло между нами. Я убеждена, что на жизнь нельзя смотреть однобоко и что чувства важнее условностей общества. Я верю, что Валери простил бы нас, если бы смог почувствовать то, что мы с вами, Матвей Михайлович, испытываем друг к другу. Но, так как Валери сейчас находится в каземате, я считаю, что лучше пока не сообщать ему о пробудившихся между мной и вами чувствах. Но что же нам делать с нашей страстью?».
Никакого интереса вникать в порождённый её туманным сознанием текст у меня не возникло, поэтому я просто нажал кнопку «Принять заявку», решив, что отвечу что-нибудь позже.
Я вышел в гостиную, ещё не вполне проснувшимся, и, вздохнув, уселся за стол. Не прошло и минуты, как дверь отворилась, и в створке показалась голова Тараса:
— Кофе, Матвей Михайлович? — спросил он.
— Да, — кивнул я. — Спасибо, Тарас.
Я встал из-за стола и пересел за компьютер. На глаза мне попался исписанный моей рукой листок. Я уставился на него так, будто бы увидел его впервые в жизни. Оказалось, что это был листок с моими записями контактов людей и компаний, которые создают программное обеспе́чение и видеоигры.
Тарас принялся сервировать мой завтрак. Я же стучал по столу пальцами, думая о том, как бы так наиболее продуктивно построить разговор с этими организациями, чтобы моя идея их заинтересовала. Я взял в руки телефон и набрал номер.
— Студия «Бандар-лог», приказчик Василиса Алексеевна, чем могу вам помочь? — прозвучал в динамике мелодичный голос.
— Доброе утро, — поздоровался я. И представился: — Матвей Михайлович Мартынов.
— Чем я могу вам помочь, Матвей Михайлович? — участливо спросила Василиса Алексеевна.
— У меня есть идея, которая перевернёт игровую индустрию, — заявил я.
— К сожалению, Матвей Михайлович, — сказала ничуть не удивлённая моим заявлением Василиса Алексеевна, — по субботам работают только непосредственно программисты, руководство будет теперь только в понедельник с утра.
— Это срочно, —
