class="p1">Мимо проходили люди, многие женщины смотрели на мать с ребенком, в глазах у них стояли слезы, им было жаль женщину, и они то и дело вынимали купюры и ложили их в коробочку для пожертвований, которая стояла перед ней.
Я подумал о том, что жалеть женщину по большому счету не было причин – да, у нее физические нарушения, наверное ей очень тяжело ходить и брать что-то руками. Но ее семья, счастье и любовь в ее глазах – разве это не важнее?
Мне показалось, что я видел раньше эту семью, во время своего прошлого визита, но тогда я не знал, что это семья. Я видел хромого мужчину с детьми, который ковылял со своим выводком вдоль набережной, зачем-то собирал палки и картонные коробки. Видел я и женщину, сидевшую примерно в том же месте на мосту, что и сейчас, и просившую милостыню. Тогда я задумался, что именно для ее судьбы означает та особенность, с которой она родилась. “Наверное, ей сложно будет завести семью и достичь счастья в личной жизни” – Думал я. – “Наверное, кроме сложности в передвижении, ее отличие от других людей означает и изоляцию от них, психологические комплексы и несчастье. Физический недостаток наверняка испортил ей жизнь”. Тогда мне стало по-настоящему жалко эту женщину, и я долго смотрел на нее, думая о том, какой тяжелой была ее судьба.
Сейчас же я видел всю картину целиком. Женщина была счастлива, это читалось в ее глазах, у нее был любящий муж (наверное, их объединял и общий недуг – у обоих были проблемы с ногами), дети, которые ее любили, и которых любила она. Малыш, стоявший напротив матери и его глаза, полные беззаветной любви и ласки – это ли не счастье для любой женщины?
Мне больше не было жалко ее, я лишь радовался тому, что она была счастлива. Я оказался неправ, думая о судьбе женщины, и моя ошибка казалась мне хорошей ошибкой, почаще бы так ошибаться.
Я постоял еще немного, понаблюдал за счастливой семьей и подумал, что тот глубокий и нежный взгляд мужчины и женщины друг на друга, и их дети вокруг, – это, пожалуй, самая романтичная картина, которую я видел в своей жизни. С того случая прошло много времени, но до сих пор ничего более романтичного в жизни я так и не увидел.
Пора было возвращаться домой, в комнату, и я, радуясь за счастливое семейство, пошел обратно.
Весь следующий день я ходил по городу, обошел все супермаркеты и рынки в поисках местного кофе – он был широко известен в узких кругах, у него был особенный вкус, вкус горького шоколада. Я старался во время каждой поездки купить как можно больше такого кофе и взять его с собой – вернусь на пару месяцев домой, в свою страну, и буду с наслаждением его попивать. Обычно я старался не покупать в дороге ничего, кроме самого необходимого – в конце концов, все, что я куплю, мне придется таскать на спине. Но для местного кофе я всегда делал исключение. Однажды я даже купил целых пять килограмм этого прекрасного напитка, и что-то около полугода таскал его на спине – вот настолько местный кофе мне был по душе. В тот раз мне даже пришлось везти его через одну из границ контрабандой – больше трех килограммов кофе в страну, в которую я ехал, по правилам было запрещено ввозить.
Я ходил по магазинам и прилавкам, пока не нашел тот самый кофе, который мне был нужен. Взял несколько упаковок (в этот раз я решил не брать слишком много, хоть мне и хотелось – свободного места в рюкзаках не было совсем) и задумался, чем же заняться дальше. К тому времени я сильно устал от ходьбы по шумному городу, и мне хотелось отдохнуть.
В центре города, у набережной, стоял большой красивый храм, и я решил отдохнуть в нем, благо на его территории располагалась огромная тенистая беседка, предназначенная именно для отдыха уставших прохожих.
Добравшись до храма, я какое-то время побродил по внутреннему двору – на его территории стояло множество зданий, скульптур и прочих произведений религиозного искусства. Все было новым, красивым и мастерски выполненным – одно из приятных последствий процветающего туризма в городе и связанных с ним доходов.
Затем я все же решил отдохнуть, подошел к беседке, она была большой по площади и могла вместить с десяток лежащих на полу человек, которые бы при этом друг другу не мешали; снял обувь и зашел внутрь. Нашел себе местечко в самом начале, у края беседки, и лег.
Спать не хотелось, я просто лежал и смотрел по сторонам.
В беседке, кроме меня, было еще несколько отдыхающих. В самом центре висел гамак, в нем лежал мужчина, в одежде строителя, видимо отдыхал во время перерыва, либо попросту отлынивал от работы. Мужчина увидел меня, встал с гамака и жестом предложил мне лечь на его место. Я поблагодарил его, но отказался.
Недалеко от гамака, на коврике, сидела женщина со своим мужем, они слушали музыку и о чем-то беседовали, рядом с ними играли их дети.
Я лежал в углу, у входа в беседку, а в другом углу, рядом с тем же входом, сидела женщина в старых грязных обносках. В руках у нее были бутылки с остатками напитков, которые она подобрала на улице. Рядом с ней лежал большой черный мешок, тоже с подобранным на улице мусором, судя по всему. Женщина переливала напитки из разных бутылок в одну, и что-то приговаривала. Месиво, которое она готовила, на вид было отвратительным, на вкус, уверен, – еще хуже.
Женщина закончила переливать бутылки, затем размешала получившееся пойло, встряхнула его зачем-то и пригубила. От удовольствия она прикрыла глаза и причмокнула. Потом увидела, что я смотрю на нее, и поздоровалась. Она начала разговаривать со мной, что удивительно, на иностранном языке. Я знал, что в стране было немало людей, которые разговаривали на иностранном, в городах по крайней мере. Возможно, язык даже преподают в обычных школах. Только вот от этой женщины, на вид бездомной, сложно было ожидать знания иностранного, да еще и на таком хорошем уровне – она разговаривала без усилий и грамотно.
Что рассказала мне женщина? Они описала мне чудесный вкус своего напитка, затем похвасталась, что нашла сегодня много прекрасных вещей – и начала копаться в своем черном мешке с мусором. Ее внимание переключилось, и она забыла обо мне.
Минут через десять
