– Не-а, – Эристо мотнула головой, – ты просто не знаешь, как лучше идти. Я доберусь до окраины Диких земель и сверну там. Через два дня пути начинается тракт, и уж тогда я быстро доберусь до Гвенимара… А ночевать буду на постоялых дворах – знаешь, там кэльчу держат замечательные местечки, с добрым вином и мясом. Все приятнее, чем торчать всю ночь у огня.
Тут она порылась в дорожном мешке, вынула два черных матовых камня, каждый размером с кулак, и бросила их в костер. У Дар-Теена, который ничего подобного никогда не видел, глаза на лоб полезли – пламя вмиг охватило новую пищу, и начавший было угасать костер разгорелся с новой силой.
– В степи мало дров, – пояснила Эристо, – а наши мудрецы придумали вот такие вот занятные камешки. Один подожжешь – и полночи горит и не гаснет. Что это такое – не спрашивай, сама не знаю…
– Наверное, и правда в Гвенимаре много интересного, – пробормотал Дар-Теен, – может быть…
На языке вертелось: может быть, и мне туда податься? Но тут ийлур вспомнил про Лиэ-Нэсс, про Элхаджа, будь он трижды проклят…
– Может быть, и тебе стоит туда податься, – с улыбкой закончила Эристо, – я вижу, ты не похож на тех тугодумов-северян, с которыми я пересеклась в своем путешествии. Гвенимар и в самом деле занятное королевство. И синхи там живут спокойно – да-да, не смотри на меня так. Уж не знаю, за что вы их так ненавидите, ну да дело ваше.
Они отправились дальше вместе. Эристо объявила, что так и быть, составит компанию Дар-Теену до самых Диких земель, а там уж свернет на восток, как и собиралась. В утреннем свете ийлур наконец рассмотрел свою новую спутницу: волосы у нее были глубокого синего цвета. Дар-Теен таких никогда не видел, но отчего-то постеснялся спрашивать, не является ли столь замечательный цвет результатом каких-нибудь женских хитростей. Глаза же Эристо показались ийлуру парой драгоценных изумрудов – они были такими же чистыми, прозрачными и блестящими.
Порой у Дар-Теена возникало ощущение, что они знакомы вот уже Фэнтар ведает сколько лет. Но предчувствие, зародившееся под сердцем, ворочалось и не давало покоя: словно сам бог-покровитель нашептывал с высоты небесных чертогов о том, что Эристо далеко не случайно появилась на пути Дар-Теена.
Глава 13
ГОРОД У КРОМКИ ДИКИХ ЗЕМЕЛЬ
– Чтоб ты сдохла, поганая тварь! – Элхадж в сердцах сплюнул на землю. Пальцы все еще сжимали обрывок поводьев, но щера уже и след простыл. Зеленая зверюга, видите ли, возомнила, что ей нечего делать с всадником, который не в состоянии ее прокормить. Возомнила – и, перекусив ночью поводья, была такова. Наверное, отправилась обратно в стойбище, а может быть, и к ближайшей стае щеров…
Впрочем, Элхаджу было наплевать, что там случится дальше с украденным у кочевников щером. Он неподвижно стоял, разглядывая потемневший ноздреватый снег под ногами, и пытался сообразить, что делать дальше.
– Какой идиот! – наконец вынес Элхадж себе вердикт и отшвырнул кожаный ремешок.
Мучительно было думать о том, что, соберись он вечером с силами и расседлай щера, все было бы иначе… А так – зеленокожая тварь соизволила удрать вместе с седлом, с притороченной к нему сумкой, где Элхадж держал остатки снеди, а заодно лук и стрелы. Остался, правда, большой нож, который Элхадж сунул за пояс; но много ли пропитания добудешь с ним посреди совершенно голой степи?
Синх вернулся к месту ночлега и уселся на кусок шкуры, которая вот уже несколько ночей служила ему постелью. Огня не разводил – и не из чего, и незачем; одинокий костерок слишком хорошо виден в темной степи. Мерз всю ночь, задремал только под утро, надеялся еще за два-три дня добраться до Диких земель… Элхадж поймал себя на том, что бессмысленно хихикает. Не было больше щера, не было больше еды – даже тех скудных запасов, которые он прихватил из стойбища кочевников. А это означало, что только чрезвычайное везение может довести его до Храма.
– Помоги мне, – по привычке прошептал синх. А потом только покачал головой: нет, Она не поможет. Мать синхов сама ждет помощи, сама закована в цепи…
И внезапно для себя самого Элхадж пожалел о том, что нет рядом Дар-Теена. Да и жив ли этот ийлур? В последнем Элхадж сильно сомневался.
«И что толку, что я сижу и раздумываю над тем, чего нет?» – Он решительно поднялся, свернул валиком шкуру и, водрузив ее на плечо, пошел вперед.
«Теперь мне уж точно не на кого рассчитывать, кроме как на самого себя, – продолжил синх свои размышления, бодро топча мокрый снег, – и я дойду до Диких земель, обязательно дойду».
И, чтобы разогнать застывшую тишину, сказал:
– Жаль только, что со мной нет семян золотых роз, которые нес этот сумасбродный ийлур. Я бы мог посадить их у Храма, чтобы цветы Шейниры вновь вернулись в Эртинойс. А уж когда вернется сама богиня…
Так он шел весь день, недолго передохнул, только когда солнце повисло в зените. Мурлыкал под нос простенькие мотивчики, чтобы заглушить голодное урчание желудка, и старался думать о том времени, когда Шейнира будет пребывать в Эртинойсе и все ее дети смогут воззвать к ней в молитве. Мечтал о том, что тогда он, Элхадж, станет во главе Храма, и Шейнире будут приноситься обильные жертвы, и народ синхов перестанет быть беззащитным, и каждый получит по заслугам.
А когда село солнце, Элхадж выбрал клочок земли, свободный от снега, разостлал шкуру и улегся на нее, подтянув колени к груди. Куртка с плеча Тхо-Ра кое-как согревала; ступни Элхадж прикрыл краем шкуры – и почувствовал себя почти уютно. Жаль только, голод давал о себе знать, но синх убедил себя, что это продлится недолго. Еще метхе Саон говорил, что чувство голода терзает только первые дни, потом оно уходит… Правда, вместе с ним уходят и силы.
«Значит, мне нужно добраться до Диких земель до того, как я упаду», – подумал Элхадж, зевая. А потом сон скомкал и небо, и холмы.
И снова он поднимался по малахитовым ступеням. Наверх, на самый верх главной башни Храма. Туда, где спрятался Отступник…
– Разве ты не понимаешь? – Кожа на лице старика морщилась, словно печеное яблоко. – Ожерелье Проклятых душ… Оно и без того слишком полно. Ты думаешь, что поступаешь правильно, но это не так. И сила в твоих руках – чем она куплена, если не кровью?
Слова опутывали сознание, липли паутиной к коже, и стоило немалых усилий стряхнуть, прогнать ощущение того, что старик прав.
– Ты предал всех синхов, старик, и уже только за это тебя следует убивать долго.
– Но синхи могли бы жить и без Шейниры, – пролепетал Отступник, – о, если бы ты мог понять! Если бы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
