какой-нибудь их рыцарь или застрелил лучник. Судьба ироничная штука, никогда бы не подумал, что буду пытаться этого человека спасти.
Я подождал пока охранник войдёт в камеру и вошёл следом.
Он подошёл к койке, присел и кивнул мне на окно.
– Вот отсюда и вылез знакомец твой. Не знаю уж, как решётку сломать умудрился. Я её кажись вот только сам проверял. Хотя…, на его месте я бы её не то что ломал, зубами бы грыз наверно. – Охранник заметил моё непонимание и ухмыльнулся. – Бумага на него ведь пришла, на рудники. За денёк или два раньше. Так что зачем он дёрнул как раз ясно: терять нечего стало и всего делов. Хотя я бы с ним не знался. Говорят он уже как-то одного знакомца своего на тот свет спровадил. Гад он гад и есть.
Охранник вдруг осёкся и замолчал, словно вспомнил кому помогает-советует. Я молча кивнул, подошёл к окну и набросил на него заклинание «след жизни». Не знаю уж, Щагр это был или нет, но отсюда явно кто-то недавно выбрался. Энергетический след был ещё довольно свежим, как раз двух или трёхдневной давности. При желании отследить сбежавшего мне бы не составило труда.
Решётку ломали с сильным страхом и даже почти отчаянием. В общем-то это вполне укладывалось в то, что охранник мне рассказал. Из рудников не возвращались, они в принципе были той же самой казнью, но медленной и наверняка Щагр не хуже других это понимал. Не знаю, правда, понимал ли он, что будет если его поймают, хотя, в его случае, скорее уж не «если» поймают, а «когда». Побочные эффекты полного отнятия памяти могут оказаться ужасны: человек при этом может разучиться говорить, ходить, а то и самостоятельно есть, в общем он как бы становится несмышлёным младенцем в теле взрослого, его, конечно, можно будет потом научить чему-то элементарному, но не более того и конечно это уже будет не личность – исполнительная кукла, но не живой человек.
Я развеял заклинание и повернулся к охраннику.
– О Щагре кто ещё знает? Ты наверх уже доложил?
Я посохом указал ему подняться и выйти из камеры и сам пошёл следом. Здесь нам в общем-то делать было уже нечего, я уже узнал всё, что хотел. Охранник молчал до самой их комнаты, затем, когда мы дошли, остановился и нехотя кивнул мне на журнал.
– Смена не моя была, если по-правильному, но был здесь я. И дёрнул он при мне, гад. Вот и переписываю теперь. Парням тоже пока не говорил, свадьба у него, говорю же, гуляют они. Мне-то уже куда гулять, вот и…, так в общем.
Он заметно разнервничался и, кажется, даже слегка покраснел, я кивнул и быстро прикинул, что теперь со всем этим делать. Убивать я охранника не хотел, да и лишать памяти в общем-то тоже. К этому времени я уже неплохо научился разбираться в людях, и он мне скорее нравился, чем наоборот. С другой стороны мне нужно было как-то заставить его молчать, чтобы выиграть хоть немного времени.
Я посохом указал охраннику на веник с совком в углу, затем на огрызок его дубинки и пепел.
– Собери и заверни во что-нибудь, рубашку, тряпку, неважно, главное, чтобы не сыпалось. Дальше так. Я спокойно ухожу, а ты обо всём этом забываешь. Если сам не проболтаешься, то ваши никогда не узнают, что я вообще здесь был. Следов, кроме тебя, я не оставил. О Щагре молчишь неделю, потом можешь доложить. Ну и на всякий случай. Попробуешь меня обмануть и всё кончится очень плохо. Тебя я не убью, но кого-нибудь из тех ребят точно, того, который женился или второго или ещё кого-нибудь: всех, кто тебе дорог, ваши не смогут, да и не будут защищать.
Я зажёг над посохом шар огня размером с лошадиную голову, толкнул его к охраннику и почти сразу же погасил. Пугать этого человека мне не хотелось, но он должен был понять, что я не шучу.
Заклинание исчезло в шаге от лица охранника, волосы на его голове резко взметнулись, он должен был почувствовать себя так, словно заглянул в костёр. Охранник шумно выдохнул, кивнул, опасливо взглянул на мой посох, сбросил рубаху и взял веник. Я подождал пока он закончит, осмотрел всё ещё раз и тоже кивнул.
– Ну всё. Прости за демонстрацию и за руку и больше сам к магам не лезь, понял. Ваши правила насчёт этого они не просто так.
Я взял узел из рубахи, убрал в сумку и забросил туда же и веник с совком.
Охранник помолчал немного и лишь устало махнул рукой.
– С Щагром осторожнее, гад он. Про тебя рыбой буду, так и знай, а вот о нём доложить придётся. Неделю попробую выгадать, но не знаю смогу ли. Денька три-четыре, дальше проверка будет, если погода устоится, если дождь, то может и нет. Так что тут уж не серчай, либо я, либо они сами узнают.
Он подошёл к столу, уселся и задумчиво на меня посмотрел.
Я ещё раз кивнул в знак благодарности за предупреждение, вышел и прикрыл за собой дверь.
Выбрался я из тюрьмы без особых проблем и даже намного быстрее. Интересно, что бы случилось, если бы люди узнали, как Светлые их охраняют?
Я отошёл подальше, развёл костёр и бросил туда перчатки, маску, тряпки с ног, узел из рубахи охранника, верёвку, веник с совком и оба амулета. Сумку я там не снимал, посохом и одеждой вроде тоже ни к чему не прикасался. В общем я надеялся, что уже спустя пару-тройку часов отследить меня станет уже просто невозможно.
Конечно я уже слегка рискнул, когда вылечил охраннику руку, но во-первых такой ожог и сам по себе мог вызвать ненужные подозрения, а во-вторых нехорошо было вот так просто оставить его страдать, не по человечески, тем более, что он довольно долго приглядывал за Щагром, человеком, которому в тюрьме самое место. Редкий случай, но тут я действительно был со Светлыми солидарен: зверю, который устраивает подобное, не место среди людей, его, как и всякое бешеное животное, можно лишь убить или, по крайней мере, держать в клетке.
Я вернулся к стоянке, собрал свои вещи и уже спустя примерно четверть часа вышел на след.
Пока я шёл по следу ауры Щагра, меня одолевали противоречивые чувства: досада на то, что я его упустил и радость от того, что тогда в тюрьме всё вышло как нельзя лучше. Погони за мной
