Возле жилища Йоды были заметны некоторые изменения. Вдоль глухой стены громоздилась целая гора аккуратно нарубленных мелких полешек, несколько стожков травы, а Пятерня, сняв шлем и часть бронекостюма, жал с помощью армейского тесака остатки растительности вокруг хижины. М-да, а ещё говорят, что джедаи были плохими командирами! Во всяком случае, не Йода. Древнее правило «солдат без работы – потенциальный преступник» он знал чётко. И пускай Пятерня уже офицер, разница в ранге слишком велика.
– Припахал? – сочувственно спросил я.
– Как водится, – Пятерня распрямился, отёр пот тыльной стороной рабочей перчатки.
– Сочувствую.
– Ерунда, – карие глаза клона смеялись. – Зато молодость вспомнил.
Вблизи хижины в воздухе волнами расходились странные запахи, то растительные, то будто бы химические, смутно знакомые по земному опыту. Да и дым из трубы сделался гораздо интенсивнее. Я счёл это обнадёживающим признаком: Великий Магистр вплотную занялся Осокиным недугом, а он явно знал, чем и как может ей помочь. Войти внутрь я поостерёгся, меня ведь не приглашали, а терпение, как я теперь убедился, здесь главная добродетель. Впрочем, это не помешало мне, прислонившись к стене, включить комлинк и позвать:
– Падме? У вас там как, всё нормально?
«У нас хорошо, брат, – радостно отозвалась Падме. – Ей чуть-чуть лучше. Ой, – она перешла на „телеграфный“ стиль: – Йода – к вам, меня зовёт тоже».
Хорошо, что предупредила! Я как раз успел отвалиться от стены, когда Йода появился на пороге своего жилища.
– Всё сделал, как Вы говорили, – доложил я.
– Известно это мне, – Йода оглянулся на Падме. – Теперь сюда идите, учить вас буду. Напротив сядьте, каждого правая рука другого левую держит. Глаза закрыли. Теперь представьте фигур контуры друг друга, позу, черты, детали затем.
– Представила, – сообщила Падме.
У меня пока не совсем получалось. Чего хочет добиться Великий Магистр, я примерно понимал. В последнее время я не раз ловил себя на том, что, не видя, знаю выражение лица Осоки или направление её взгляда и, посмотрев на неё, убеждался в своей правоте.
– Именно-именно, – прокомментировал Йода, прочтя мои мысли. – Можешь ты, практика нужна только. Практикуйтесь. К больной возвращаюсь я.
– Не морщись, а тренируйся, – тут же сказала Падме.
– Тебе проще, ты сквозь веки, наверное, видишь, – проворчал я.
– Ни фига подобного, я по-честному всё делаю.
Прошло несколько часов, прежде чем Йода разрешил мне пролезть внутрь и взглянуть на Осоку. По виду, ей и в самом деле стало чуть лучше. Всё ещё бледная, как жители Умбары, она лежала на толстом слое то ли сена, то ли сушёного мха, сквозь обесцветившуюся кожу, как и прежде, проступали веточки сосудов, но жуткий чёрный цвет исчез. Теперь вены были голубоватыми, как им и положено.
– Будить не станем её пока, организм отдохнуть должен, – сказал Йода.
– Великий Магистр… – в забывчивости я попытался выпрямиться, но только треснулся макушкой о свод. – Благодарю Вас.
– Что мог, сделал я, хм. Вылечить её чтобы, субстанции некоторые нужны. Кора дерева с Датомира, что привезли вы, пригодится нам. Остальное должны вы доставить.
– Говорите, Магистр, что именно и откуда, я запишу, – я потянулся за декой.
– Великий Магистр уже всё продиктовал мне, – сказала Падме.
– Так летим, чего мы ждём?!
Наклонившись, я вслушался в ровное дыхание подруги, поцеловал её в губы и, не оглядываясь больше, вышел. Восемнадцать минут спустя «Амидала» была в космосе, а ещё через четверть часа система Дагобы осталась по ту сторону светового барьера.
Первый из компонентов, заказанных Йодой, нам удалось добыть довольно быстро. Планета, где он находился, называлась Манаан и располагалась в системе Пиршак Внутреннего кольца. Всего тридцать шесть часов пути для «Амидалы», две промежуточные коррекции – снова на Эриаду и на Деноне. Из системы Эриаду я связался с Рийо, всё рассказал, и к моменту прибытия местные жители знали о нашем прилёте и готовы были помочь. Это оказались селкаты, те самые водные существа с головами как у мант, что я видел на ассамблее. На небольшой орбитальной станции нас встретил торговый представитель по имени Квал Теасор, он и указал место посадки – пляж у потухшего вулкана в месте, именуемом Риф Хракерт. Кварцевый песок был влажен и плотен, опоры корабля погрузились в него всего сантиметров на пятнадцать. Перед нами раскинулся берег, покрытый странного вида растительностью, ближе к воде плети ползучих растений взбирались на белые остовы мёртвых кораллов, похожих на скульптуры мексиканских кактусов, если вырезать их из чего-то вроде каменной соли. А за пенной границей прибоя до самого горизонта расстилался океан. Несмотря на непривычный вид растений, место остро напомнило мне атолл на Земле, где нам с Осокой удалось отдохнуть целых четыре дня. Отгоняя наваждение, я принялся разглядывать причудливые не то растения, не то грибы на пятачке почвы под крылом «Амидалы».
– Где же эти лентяи? – возмущённо пробулькал Теасор, выйдя вместе со мной наружу. – Подождите одну минуту, я их вызову.
Он включил комлинк, дождался соединения и задал короткий вопрос на своём языке. Выслушал ответ.
– Ну, конечно, – с неудовольствием сказал он мне. – Плыть туда, не помолившись, это же кощунство! Звёзды, до чего мы докатились! Когда-то были культурной расой…
– У меня дома в последние годы тоже ничего серьёзного без молебна не начинают, – ответил я. – Должно быть, это общий для всех разумных существ признак упадка.
– И у Вас тоже? Печально. Наш город держится, пока работает фармацевтическая фабрика, а придумают замену нашей продукции, и конец. Одичаем так же, как остальные.
Спустя четверть часа из воды вынырнули три большеголовые фигуры. На спинах они несли бидоны с жидкостью из подводного источника. Одного из тех, что вкупе с продуктами жизнедеятельности кораллов создавали колто – заживляющую субстанцию, предшественник синтетической бакты. Селкаты поставили бидоны на песок на почтительном расстоянии от нас, а сами отошли ещё дальше.
– Вы только на них посмотрите, – Теасор испустил тихое шипение, очевидно, равноценное вздоху. – Хотя бы подумали, что своей брезгливостью позорят весь наш вид. Заносить в корабль придётся нам.
– Ну, что Вы, у меня дройд есть, она загрузит, – сказал я. – Сколько я Вам должен?
– Как договаривались с вашим директором, четыреста за бак, и моя комиссия пятьдесят. Итого тысяча двести пятьдесят кредитов. Благодарю. Я бы хотел вернуться с вами на орбиту, только расплачусь с добытчиками.
Триста кредитов он сразу сложил в блестящий «кисет», завязал сложным узлом шнурок, убрал в кармашек на груди. Остальные слитки раздал добытчикам. Те сделали руками одинаковый жест, то ли благодаря, то ли прощаясь, повернулись и без лишних разговоров пошлёпали вдоль берега.
Следующим пунктом нашего маршрута стала система звезды Феликс, куда «Амидала» прибыла чуть больше чем через сутки. О ней Йода почти ничего не сказал, только упомянул, что «на четвёртой планете встретят вас». Я и сам очень хотел попасть сюда. Фелусия. Мир, где погибла Айла. И где моя Осока вместе с наставниками и командой наёмницы Суги гоняла от фермерского посёлка пиратов Хондо Онаки. Отсюда же её похитили трандошаны, решили поиграться в «Бегущего человека», а получили по мозгам. Радарное сканирование по известным координатам сразу дало результат. Вот она, старая база сепаратистов, полностью заросшая джунглями за четырнадцать лет, но по-прежнему видимая на радиолокаторе как яркий металлический объект. Нацелившись на неё, я покрутил колёсико фотоэлектронного увеличителя на рукоятке управления двигателями. И почти сразу увидел правее и ниже пятно. Почти идеально круглую проплешину в сине-зелёно-буром ковре джунглей диаметром несколько сот метров. Об этом рассказывала мне Рийо. Официальных отчётов о явлениях такого рода не существовало, однако, на Корусанте в первые годы становления Империи ходили упорные слухи о том, что на местах гибели некоторых джедаев буквально за стандартные сутки высохла вся растительность. И даже спустя несколько сезонов не росло ничто живое. Погасив орбитальную скорость импульсом главных двигателей, я повёл корабль на посадку прямо в это пятно. Зрелище, представшее нашим глазам, подтвердило слухи, но лишь частично. В центре поляны возвышался поставленный торчком продолговатый валун высотой в два человеческих роста. Метрах в двухстах от него растительность начинала чахнуть, шляпки исполинских фиолетовых грибов с одной стороны бурели, словно обожженные, затем джунгли сходили на нет, обнажая почву планеты, покрытую глинистой коркой, как высохшая лужа на просёлочной дороге. А вокруг самого камня яркой зеленью кустились местные хвощи, и среди них поднимались красные каплевидные не то цветы, не то коробочки травянистого растения.
