«Интересно, сколько ей лет?» — думал он.
Скотт резко вздрогнул, ресницы его задрожали, и глаза открылись.
Кто-то поднимал дверь погреба.
Охнув, он перекинул ноги через бортик чемодана как раз в тот момент, когда кто-то, не удержав дверь, выпустил ее и она с шумом упала. В ужасе глядя на ступеньки, он с усилием поднялся на ноги. Крышка опять стала подниматься, и узкая полоска света, расширяясь, побежала по полу.
Быстро, в два приема, схватив термос с кофе и книгу, Скотт нырнул под топливный бак. Когда дверца открылась и опять с грохотом упала, он скользнул за большую картонную коробку с одеждой. Чувствуя слабость, Скотт прижал к груди книгу и термос. Почему он, злобно упираясь, запретил Лу закрыть дверь на замок? Да потому, что ему не хотелось сидеть в погребе как в тюрьме. Но зато в тюрьму никто чужой не вошел бы.
Он услышал осторожные шаги по лестнице, шарканье парусиновых тапок и перестал дышать. Когда девушка вошла в погреб, Скотт вжался в темноту.
Кэтрин хмыкнула. Он слышал, как она шла по погребу, как толкнула ногой стул. Ее не удивит, что здесь есть стул? Ей не покажется странным, что он стоит в центре погреба? Скотт сглотнул пересохшим горлом. А чемодан с подушечками? Ну, это сойдет за лежбище кошки.
— Боже, какой бардак! — воскликнула Кэтрин.
Он мельком увидел толстые икры, когда она задержалась перед водогреем. Услышал, как она барабанит пальцами по его эмалированной поверхности.
— Водогрей… м-м… — пробурчала себе под нос девушка.
Кэтрин зевнула, потом, с удовольствием потягиваясь, напряженно выдохнула и хрюкнула.
— Там-да-да-ди-дам-да, — напевала девушка, подражая гудению водогрея. Затем двинулась дальше.
«Боже мой! Бутерброды и второй термос! — подумал он, и рассудок его взорвался возмущением: — Ну надо же, всюду сует свой нос!»
— Ха, крокет, — проговорила девушка.
Спустя некоторое время он услышал, как, проговорив: «Ну, ничего», она поднялась по ступенькам и дверь с грохотом упала, сотрясая весь погреб. Так что если Бет спала, то непременно проснулась.
Когда Скотт выполз из-под топливного бака, он услышал, как хлопнула задняя дверь и шаги Кэтрин раздались уже над головой. Он поднялся и поставил термос на прежнее место. Теперь ему придется разрешить Лу закрывать дверь на замок.
«Чертова глупая малявка…»
Скотт вышагивал по погребу, как посаженный в клетку зверь. Любопытные стервы! Ни одной нельзя доверять. В первый же день этой чертовке приспичило облазить весь дом. Она, наверное, залезла уже всюду: в бюро, в сервант, в платяной шкаф.
А что она подумала, увидев его одежду? Как ей объяснит это Лу — или уже объяснила? Скотт знал, что жена назвала Кэтрин вымышленную фамилию. Поскольку почту не приносили домой, можно было не опасаться, что этот маленький обман разоблачат.
Единственная опасность заключалась в том, что Кэтрин, возможно, читала статьи о нем в «Глоб пост» и видела фотографии. Но в таком случае она бы, несомненно, заподозрила, что он прячется в погребе, и сунула бы нос во все дыры. А искала ли она что-нибудь вообще?
Через десять минут, потянувшись за бутербродами, он обнаружил, что их нет. Кэтрин забрала их.
О Боже! Скотт в исступлении колотил кулачками по стулу и почти хотел, чтобы эта стерва услышала его и спустилась в погреб. Вот тогда он обложил бы ее за все дурацкие выходки.
Усаживаясь поудобнее, он снова случайно зацепил книгу — она с шумом упала на пол. «Черт с ней», — подумал он.
Скотт выпил весь кофе и сидел, обливаясь потом, сверля злобным взглядом темноту. А наверху, в доме, расхаживала взад и вперед Кэтрин — Скотту казалось, прямо по его мозгам.
«Жирная гусеница», — пришло вдруг на ум точное определение.
* * *
— Конечно, давай. Запри меня на замок, — сквозь зубы процедил Скотт.
— Но послушай, — с мольбой в голосе сказала Лу, — ты же сам так решил. Неужели ты хочешь, чтобы она случайно нашла тебя?
Скотт молчал.
— Если дверь не будет заперта, она опять может спуститься сюда. Я не думаю, что она заподозрила что-нибудь, увидев пакет с бутербродами. Но если она еще раз найдет…
— Пока, — бросил Скотт, отвернувшись.
Лу взглянула на него, потом тихо сказала:
— Досвиданья, Скотт.
И поцеловала его в макушку.
Он отшатнулся.
Пока она поднималась по ступенькам, Скотт стоял, нервно похлопывая по правой ноге свернутой газетой.
«И потекут один за другим серые дни, — подумал он, — бутерброды, кофе, чмок в макушку на прощание, шаги по ступенькам, опускающаяся дверь и щелканье замка».
Когда он в первый раз увидел и услышал все это, от ужаса у него похолодело под ложечкой и перехватило дыхание. Он чуть не заорал. Увидев ноги уходящей Лу, Скотт зажмурил глаза и сжал губы, сдерживая рвущийся из горла крик.
О Боже правый, теперь он узник-монстр, которого добрые и нормальные люди запирают в погребе, чтобы мир не узнал об ужасной тайне.
Постепенно напряжение ослабло, и снова им овладело покорное безразличие. Он взобрался на стул, закурил сигару и, попивая кофе, начал небрежно перелистывать последний номер «Глоб пост», который вчера принесла Лу. Маленькая заметка на третьей странице. Заголовок: «Где же уменьшающийся человек?» Под ним: «Со дня исчезновения никаких известий. Уже три месяца!»
"Нью-Йорк. Три месяца назад Скотт Кэри, «уменьшающийся человек», названный так из-за неуклонной потери роста, вызванной болезнью, исчез. С тех пор никто не знает, где он".
«Вам-то какая нужда? Хотите новых фотографий?» — подумал Скотт с иронией.
«Из управления Колумбийского пресвитерианского медицинского центра, где наблюдался Кэри, сообщают, что не располагают, никакой информацией о его местонахождении».
«Они все никак не могут найти для меня антитоксин, — думал он. — Один из лучших медицинских центров страны! И вот я здесь. Усыхаю, пока они там ковыряются».
В сердцах он чуть было не швырнул на пол термос, но вовремя понял, что хуже от этого будет только ему. Как обезумевший, он сцепил и до боли стиснул пальцы, так что те побелели. Скотт разжал руки и, безвольно уронив их, с грустью смотрел на свои маленькие ладони и на ярко-желтое дерево, из которого был сделан стул.
«Глупо красить в такой цвет садовые стулья, — подумал Скотт. — Каким же идиотом был их прежний хозяин!»
Извиваясь, Скотт сполз с кресла и стал вышагивать по полу. Нельзя так просто сидеть и тупо глядеть — надо что-то делать. Читать ему не хотелось. Взгляд беспокойно скользил по погребу. Чем бы заняться?.. Импульсивно он подскочил к стене, схватил швабру и начал мести пол. Да, его следовало подмести: кругом было грязно, валялись какие-то камешки и щепки. Размашистыми, быстрыми движениями он сгреб весь этот мусор в кучу рядом со ступеньками и отбросил щетку к холодильнику.
Что дальше? Скотт снова уселся, налил еще кофе и сидел так, нервно постукивая пяткой по ножке стула.
Задняя дверь дома хлопнула, и он услышал голоса Бет и Кэтрин. Не вставая со стула, Скотт посмотрел в окно и через секунду увидел их голые ноги.
И все-таки он не усидел на месте. Соскочил вниз, подошел к груде коробок и забрался на нее.
Они стояли около крышки погреба в купальниках: Бет — в красном с оборками, Кэтрин — в бикини нежно-голубого цвета с блестками. Скотт смотрел на тугие, готовые вырваться из-под сдерживающей их, как узда, ткани полушария грудей.
— О, твоя мама заперла дверь, — сказала Кэтрин. — Зачем она это сделала?
— Да я не знаю, — ответила Бет.
— Я думала, мы поиграем в крокет.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Бет.
— А где лежит ключ от замка?
— Не знаю, — еще раз пожала плечами Бет.
— Ладно… давай поиграем в мячик.
Скотт присел на коробки и стал смотреть, как Кэтрин ловит красный мяч и кидает его Бет. Только через пять минут он поймал себя на мысли, что ждет не дождется, когда мяч выскользнет из рук Кэтрин и ей придется наклониться, чтобы поднять его. И, осознав это, неуклюже съехал с коробок на пол и побрел к стулу.
Он сел на него, резко выдохнул, пытаясь отогнать таким образом терзавшие разум мысли. Что же с ним, в конце концов, происходит? Девочка… четырнадцать, ну от силы пятнадцать лет… низенькая, кругленькая, — а он глядит на нее с вожделением.
— Что, я в этом виноват? — выпалил он, давая выход своему раздражению. — Что же мне теперь, в монахи идти?
Он видел, как тряслись руки, когда он наливал воду, как вода выплескивалась из красной пластмассовой чашечки и стекала по его запястью. Скотт чувствовал, как она лилась ледяной струей в его пересохшее, пылающее горло.
«Сколько же ей лет?» — подумал он.
Скотт стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Сквозь мутное стекло он глядел на Кэтрин, которая читала журнал, лежа на животе.
