– В том и проблема, малышка. Надеюсь, ты сама это понимаешь? – вздохнул Донас’ен, не без удовольствия помогая Джиа с мытьем головы.
Взбив отвар мыльнянки, он распределил пену по всей длине волос и мягкими движениями растер голову девушки и ее шею. Затем с особым усердием смыл отвар – полезный для людей и растений, но ядовитый для рыб – так, чтобы ни капли пены не попало в озеро. После этого девушка надолго исчезла под водой. А накупавшись, она выбралась на берег и, не проронив ни звука, принялась сушиться.
– Ты в смятении… – продолжил Донас’ен, беззастенчиво рассматривая наемницу с ног до головы. – Я понимаю, что это естественный путь твоего развития, но сейчас это слишком опасно. Леи, ты мне как сестренка. И я вовсе не обрадуюсь, если ты совершишь ошибку и погибнешь. – Он выдержал паузу, заглядывая в глаза девушке, потом добавил уже тише: – Либо погубишь себя другим образом – глупым необдуманным выбором, сделанным на основе сумбурных чувств и ложных понятий.
– Это вот ты о чем сейчас? – пробормотала Джиа, путаясь в складках своего новенького платья.
– Ну, в отличие от тебя, я-то все еще отлично чую, – напомнил эльф, смерив ее оценивающим взглядом. – Я чую, что ты немного э-э… потеряла кое-что, а заодно и голову.
– Потеряла голову? – Наемница пристально взглянула на эльфа. – Я так понимаю, что ты это про любовь?
– А что есть любовь? – легкомысленно проговорил он и по-хозяйски выудил из сумки Джиа ее гребень. – Позволь мне помочь тебе с прической.
Поглядев на гребень в руках эльфа, Джиа замерла.
– О, я все думаю, когда же ты меня вспомнишь? – рассмеялся он.
– Как я могла забыть, – ошарашенно пробормотала девушка. – Этот гребень я купила у тебя, когда была маленькой! И к нему ты подарил мне зеркальце в черепашьей оправе… – Она нахмурилась. – Я все хотела узнать, почему? С чего такая щедрость?
– Мне полюбились твои волосы, – улыбнулся эльф. – Видишь, любовь – вокруг нас, – сказал он и с усердием принялся за прическу.
Аккуратно расчесав длинные волосы девушки, Донас’ен разделил их на отдельные локоны, начесал у основания и, ловкими движениями придавая внешнюю аккуратность, но оставляя объем, принялся складывать из волос сложную косу.
– Любовь… – протяжно повторил он. – Она не может быть сосредоточена только лишь в чем-то одном. Ограничивая себя, ты теряешь нечто большее. – Эльф рассмеялся, заметив, как брови девушки снова поползли к переносице. – О, не хмурься, милая, я сейчас не о половом акте толкую. Это – гораздо важнее. Ты даришь свою преданность. Но что есть преданность, а? Слышала, что у людей символом преданности является собака? – Он скептически усмехнулся. – Как по мне, так очень верное сравнение для того, чтобы проиллюстрировать само понятие. Попробуй не кормить верного пса. Неужели ты думаешь, что он будет смиренно сидеть и ждать, пока не сдохнет от голода? О нет. Так и преданность уместна лишь до тех самых пор, пока ты ее подкармливаешь – так или иначе. Понимаешь, о чем я толкую?
– Смутно, – утомленно вздохнула Джиа. – А что, если я просто… – Она задумалась. – Ну, допустим, мне просто приятно быть с кем-то определенным. И… что, если я… ну, беременна, к примеру? – Сердце ее екнуло.
– Ты так ничего и не поняла, милая… – вздохнул эльф.
– Нет. Я не понимаю твоих тонких эльфийских сравнений, – согласилась наемница. – Я всего лишь человек.
– Человек? – искренне рассмеялся он. – Да ты шутишь?
– Что? – Джиа взглянула на эльфа округлившимися глазами. – Что ты сейчас сказал? Ты что же… Ты знаешь, кто я?!
– Да, – важно кивнул Донас’ен. – А ты? Да погоди ты, не вертись, я почти закончил.
– Нет… – смутилась она. – Я… Я забыла… Потеряла память.
– «Всего лишь человек», говоришь? Ну-ну, в таком случае лучше тебе и не знать. – Эльф закрепил последнюю шпильку в ее волосах. – К тому же у вас много видов и форм, и я не могу определить точно. Слишком уж сильно ты «забыла» себя.
– Скажи хотя бы то, что ты знаешь! – воскликнула девушка. – Ответь мне, прошу тебя!
– Сестренка, ты и без того потеряла концентрацию, – строго напомнил Донас’ен. – Лишние переживания тебе сейчас ни к чему. Сама вспомнишь, когда придет время. Если оно придет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Постой… – с ужасом проговорила Джиа. – А Мат? Он же тоже чует? И… Айла? Травница Айла сказала, что я человек. Они думали, что я уснула, но я кое-что слышала сквозь сон!
– Бывает так, моя конфетка, что ты чуешь, но не понимаешь, что именно, – ответил мужчина. – Судя по всему, Мат никогда не ел шоколада, так откуда ему, скажи-ка на милость, знать, как он пахнет?
– Это судя по чему? – недоверчиво прищурилась Джиа.
– Судя по тому, что Мат отказался от тебя, – тихо проговорил эльф. – Видимо, за свою долгую, одинокую и невероятно скучную жизнь он не встречал таких, как ты. А Айла… – Донас’ен закатил глаза. – Ах, Айла, она такая домоседка. Уверен, она и не знает, что в мире вообще есть что-то кроме ее леса… Ну что она вообще могла видеть, сидя на своем перекрестке? К тому же всем свойственна своя глупость, древним существам в том числе. И наихудшая ее разновидность – думать, будто ты уже знаешь ответы на все вопросы.
– А ты, значит, видел и знаешь больше?
– Ты, наверное, удивишься, но я гораздо старше, чем выгляжу, – посмеиваясь, ответил эльф. – Таких, как я, почти не осталось. И на наше же счастье нас часто путают… – он заговорщически подмигнул, – с эльфами.
– Ты – не эльф? – удивилась Джиа. – Кто же ты – сид? Но я думала, это вроде как одно и то же!
– О, милая, – усмехнулся наемник. – Все многообразнее. Изначально это были две разные расы. Эльфы – озорные малыши, ростом не выше десятилетнего ребенка и детского же очарования. А сиды – высокие и настолько красивые, что поначалу человеческое понимание прекрасного не позволяло людям отличить мужчину от женщины. На наше счастье, в те времена людей почти и не было… Но со временем эльфы становились все выше, а сидам… хм, – снова кривая ухмылка, – становилось все сложнее… Обстоятельства вынудили их жить вместе, и потому сегодня вряд ли ты встретишь чистокровных эльфов или сидов. Теперь это одна так называемая промежуточная раса. А разделения в ней – лишь условность, дань прошлому. – Он вздохнул. – Моя же раса гораздо более древняя и ведет род от самой богини Дану. Дети Дану – нас так и называли, затем просто дану. Но век наш слишком долог, гораздо длиннее эльфийского. А силы велики… И если эльфы, сиды, гномы, цверги и прочие привязаны к месту рождения, то мы, дану, по натуре своей странники. И потому такие, как я, разбрелись в поисках новых знаний да и рассеялись по миру, как туман поутру…
Некоторое время они оба молчали. Донас’ен рассматривал кроны деревьев, а Джиа – его.
– Это немного грустно, – заметила девушка. – А что насчет моей расы?
– Среди вас есть и домоседы, и странники… – Наемник задумался, а затем широко улыбнулся и хитро сверкнул глазами. – Ах, Джиа, пожалуй, я все же намекну тебе! Быть может, хоть что-то отвлечет тебя от тщетных «человеческих» метаний?
– Ну и? – воскликнула наемница. – Намекай же немедленно!
– А ведь ты и сама встречала подобное себе существо, – подмигнул ей Донас’ен. – Буквально недавно…
– Где?! – почти взвизгнула Джиа.
– Хе-хе-е! – Эльф выразительно изогнул тонкую бровь.
– Да ты мерзавец! – выпалила девушка.
– Восхитительный и несравненный! – согласился он, раскланиваясь.
– Но я выгляжу как человек… – заметила наемница. – Мои уши и прочее… Что же я… какой-то перевертыш, оборотень?
– Можно и так сказать, – загадочно улыбнулся мужчина. – И я сразу позволю себе ответить на твой неизреченный вопрос – от человека ты не сможешь иметь детей. За всю свою долгую жизнь я наблюдал лишь один случай, когда человечья женщина сумела понести от твоего вида. Но, увы, она погибла при родах. А вот мужчины слабее… Семя человека недостаточно сильно, чтобы оплодотворить ваших женщин. – Эльф усмехнулся. – А тебя ведь это волновало, верно?
