Ах, если бы можно было вот так же просто запудрить и подрумянить страшные воспоминания, сделать их чуть более красивыми, забыть обо всех этих банках с младенцами и уродливых кружевах на обрубленных конечностях.
Широкое горлышко сферической колбы было накрепко запечатано. Жидкость в ней имела неприятный мутновато-желтый оттенок. И еще более неприятного вида создание покоилось в этой колбе, словно в мертвой материнской утробе.
Покрытый пылью стеклянный сосуд совершенно не сочетался с пышным убранством королевских покоев Ее Высочества. Но Ее Высочество это ничуть не смущало. Долгое время принцесса Гриерэ не отрывала глаз от находки, размышляя и вспоминая минувший день.
Башня с найденным в ней ключом от подвалов, таивших неописуемые ужасы. Затем – массовые убийства, зеленоглазая незнакомка с обвинениями и вестью о ее настоящей матери; как много всего и сразу навалилось за такой короткий срок!
«…Преступления против Закона жизни, против Единого и всех живых существ», – повторила про себя принцесса Гриерэ слова той, что назвалась Леилэ.
Чем ниже к горизонту подбиралось солнце, тем холоднее и рассудочнее становился ее гнев и тем серьезнее девушка задумывалась над тем, насколько уместен будет ее ночной облик – облик не тела, но души – в мире, где царит подобная жестокость?
Что, если избавление от проклятия сделает ее красивой, но слабой и мягкосердечной плаксой? Сумеет ли она, обладая той болезненно-ранимой натурой, которая раскрывалась в ней по ночам, достойно управлять своим королевством?
Из истории государства принцесса Гриерэ знала, что ожидало монархов, проявлявших слабину по отношению к подданным. «Бунты, восстания, революции – причины к тому есть всегда, дай только повод», – слышала она от отца с раннего детства.
Хотя, как оказалось, к старости король Рэй Бранко Мудрый и стал проявлять «дальнозоркость». Он излишне доверился Совету и упустил из виду то, что происходило в его собственной столице. Но что же случилось с самими жрецами Единого – с теми, кто нес Его Закон миру простых людей?
Когда-то давно их предки мечом и магией расширили территорию страны Энсолорадо до его нынешних пределов. Короли и жрецы древности положили конец распрям и войнам между мелкими разрозненными княжествами, подчинив всех – от Запада и до Востока, от Белого моря и до Северных гор Аркха – единой воле. Силой они заставили многочисленные народы жить и работать по новым, более прогрессивным правилам.
Первый единый закон был написан по книге Законов Единого. И гласил он, что всякая десятина от урожая и других доходов должна приноситься в дар Единому, то есть принадлежит королю и жрецу – представителям Его Силы на земле.
Таким образом, единый закон позволил значительно обогатить казну, а следовательно, развить науки, искусства, а главное – военное дело до уровня, с которым не только считались, но и восхищались им.
Разумеется, чтобы закон соблюдался, необходимо было держать народ в строгости и карать за малейшие попытки нарушить устоявшийся порядок. Были у закона свои темные стороны: как тогда, так и сегодня всякое отступление от него каралось беспрекословно.
Смертная казнь была делом обычным, хотя не являлась достоянием общественности и совершалась скрытно. Не делали исключений даже для высоких чинов. Достаточно было лишь обвинить человека…
Принцесса Гриерэ испуганно ахнула и, волшебным образом мгновенно позабыв о чудовищной колбе, о внутренней политике, о благе королевства и даже о собственном проклятии, устремила взгляд на солнце. Оранжевое светило уже приближалось к пикам гор. А ведь за всеми своими размышлениями девушка не подумала о молодом ученом, которого сама же и обвинила.
Принцесса чуть было не расплакалась при мысли о том, что Алема Дешера уже могли и казнить! Она хотела было крикнуть служанку, вызвать солдат, чтобы те все выяснили и отпустили ученого, если еще было не поздно.
«Если еще не поздно…» – с ужасом подумала принцесса и тут же поняла, что, несмотря ни на что, она желает – нет, она просто обязана! – увидеть Хранителя знаний лично, собственными глазами. И пускай с наступлением темноты облик ее изменится до неузнаваемости, у нее еще остается королевская воля! А также рука и печать. Но действовать нужно было незамедлительно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Принцесса позвала горничную и попросила найти для себя самую простую одежду: платье с длинными рукавами, плащ с глубоким капюшоном и обязательно перчатки на большую руку. И, разумеется, она строго-настрого пригрозила служанке все держать в тайне.
Затем девушка бросилась к письменным принадлежностям. Принцесса Гриерэ слишком хорошо понимала, что единый закон одинаков для всех, и если сама королевская дочь, наследница престола Энсолорадо, позволит себе преступить этот закон, то никогда уже ей не видать уважения от подданных. Поэтому девушка, хотя и делала это впервые в жизни, уверенной и твердой рукой вывела на бумаге искреннее признание в собственной неправоте…
Послание было призвано отозвать всякие обвинения с Алема Дешера.
Словно выросший из самого пика вековой горы, Главный храм Единого поражал воображение размерами и красотой. В основе здания лежал равносторонний крест, и каждая из его сторон, уносясь ввысь, заканчивалась множеством изящных колоколен. Будто солнечные лучи – солнце, они обрамляли огромный шар купола, царившего над средокрестием.
Чем ближе Джиа подходила к белоснежным стенам собора, тем больше гвардейцев становилось вокруг. Одетые в кирасы и траурную форму, черную с сине-золотыми эполетами, они пристально следили за каждым шагом прибывающих гостей.
Девушка отметила, что были среди приглашенных и совсем небогатые самторийцы. Долго же они поднимались сюда от нижних ступеней города! Да и не слишком ли смело было со стороны Его Святейшества в такой день открывать врата Первой ступени для столь разномастной публики?
Предъявив стражникам на входе свое приглашение, наемница ступила под священные своды. Если внешний вид храма наряду с королевским дворцом представлял собой венец творения архитектуры нового времени, то его внутреннее убранство не походило ни на что из того, что Джиа приходилось видеть до сих пор. Создавалось ощущение, будто блистательный белый доспех новой оболочки воздвигли над древним строением, оставив нетронутой саму суть святилища.
Центральный купол был так велик, что изнутри его синие с золотым солнцем по центру своды можно было спутать с самим небом. Высокие потолки поддерживали мощные колонны, выполненные из отполированного до блеска зеленого и медового камня. Колонны представляли собой связки трав и спелых злаков, которые по мере приближения к сводам раскрывались, образуя сложное переплетение арок.
Мотивы процветания и плодородия можно было увидеть и на украшенных удивительными мозаиками стенах. Белоснежный снаружи, внутри храм расцветал неожиданными красками эмали и природного камня. Вокруг гостей застыли орнаментальные изображения пейзажей: травы, цветы и деревья, поля и горы, реки и моря – и множество невиданных существ, их населяющих.
Синие птицы, ящеры размером с деревья и горы, быки и огнегривые львы занимали каждый свою область, нишу, стихию среди сложных художественных композиций.
Особое внимание Джиа привлекли пернатые змеи. В отличие от других высших животных, их длинные волнообразные тела вырастали из мозаичной земли, а у купола – в небесах – змеи раскрывали крылья. В когтистых лапах они сжимали некие манускрипты, в стороны от которых расходились сияющие лучи.
«Законы Единого, – догадалась Джиа. – Те самые Законы, которые легли в основу единого закона королевства».
Очень узкие окна, наподобие тех, что она видела и в королевской библиотеке, почти не пропускали солнечные лучи, поэтому храм освещался бесчисленным множеством свечей. И больше всего света было сконцентрировано в средокрестии, где возвышался алтарь Единого. Круглый мраморный постамент украшали, распространяя сладкие ароматы, связки живых цветов, гроздья фруктов и свежеиспеченные золотистые хлеба.
