совета. Говорит одно и то же. В зале 80 человек, вялые аплодисменты, надоел.
18 сентября Хасбулатов проводит совещание руководителей местных советов. Почти 20 дней сентября позади, однако ничего не произошло. А президент обещал горячий сентябрь. Где он? Такие слова не произносятся просто так.
Хасбулатов решается на крайние меры. Он публично оскорбляет президента. Он ждёт его срыва, потери контроля над собой, чтобы побудить его к ответным действиям, которые возможно будет истолковать как насилие, это откроет путь к импичменту.
21 сентября Ельцин подписывает указ № 1400, который приостанавливает деятельность Верховного совета. Назначается дата новых выборов, и как ответ – общая растерянность. Казалось бы, поток нескончаемых предчувствий, предупреждений, что даст возможность это прогнозировать. Ан нет. Указ рухнул как снег на голову. Отдадим должное президенту. Он сумел сохранить этот свой шаг в глубочайшей тайне.
Состояние шока всеохватно. 22 сентября очередная сессия парламента уже носит название чрезвычайной.
Ответный ход президента.
Белый дом замыкается в усиленное кольцо милицейской охраны. Президент даёт понять, что его намерения сверхсерьёзны. Оскорбительную речь Хасбулатова политики назвали последней каплей, переполнившей чашу терпения президента. Ответный ход парламента – созыв чрезвычайного съезда.
Но, согласно указу, вся деятельность парламента с 20 часов 21 сентября прекращается, а значит все действия парламента по продолжению своей деятельности признаются незаконными. Однако парламент, не признавший правомерность указа и не покинувший Белый дом, 22 сентября уже вносит поправку в Уголовный кодекс о введении «высшей меры наказания за попытку изменения конституционного строя». Подобный шаг парламента скорее вызвал отторжение, нежели возрастание симпатии к нему. С этого момента жизнь парламента идёт уже в часовом исчислении.
23 сентября, время 23:37. Как сообщили на пресс-конференции, только что президиум Верховного совета принял решение об отстранении президента России от занимаемой должности за совершение государственного переворота. Его полномочия передаются вице-президенту Руцкому. На пресс-конференции объявляется, что через час откроется внеочередная сессия.
В 00:04 Хасбулатов открывает заседание сессии словами, обращёнными к Руцкому: «Александр Владимирович, прошу вас занять ваше место». Руцкой лихо поднимается на сцену и занимает традиционное место президента. Затем Хасбулатов делает сообщение о созыве чрезвычайного съезда. Тут же депутатов информируют об организационных изменениях. Организация обороны Белого дома поручается генералу Ачалову.
На часах 02:15 ночи, после часового перерыва депутатов срочно приглашают в зал.
Но трибуне вновь Александр Руцкой. Он оглашает свой первый указ. Грачёв – министр обороны и Голушко – министр безопасности отстраняются от своих обязанностей. Россия обретает новое руководство силового блока. Министром обороны становится генерал Ачалов, министром безопасности Виктор Баранников. За окном густая темнота. Осень в разгаре, на часах 03:10. Сентябрь подходил к концу. Контрольный срок, указанный президентом как день, когда парламентарии должны покинуть Белый дом, 5 октября, был уже на расстоянии протянутой руки.
30 сентября я подписал приказ о переводе компании на работу в чрезвычайном режиме. Была усилена охрана и установлено круглосуточное дежурство всех технических служб и транспорта. Была создана оперативно-информационная команда, работающая в круглосуточном режиме. Мой коллега Анатолий Лысенко, спокойный и флегматичный, счёл эти меры излишне эмоциональными, но спорить не стал. И далее, в духе «работоголика», сделанное Анатолием заявление: «Режим может быть более мягким, с правом дежурства дома».
Чуть позже я собрал у себя в кабинете узкий круг руководства компании. На столе у меня лежал календарь. «До контрольного срока останется меньше недели. Как я предполагал, все события должны пройти в течение этих дней. Полагал, что это будет не главным действием, а его репетицией. Пока сказать трудно, но горящими днями, судя по всему, будут суббота и воскресенье».
1 октября, пятница, проходит достаточно нервозно, но особых потрясений не случилось. Немного увеличилось количество митингующих. Митинги были архаичными и немногочисленными, но злыми. Была попытка захвата агентства ИТАР-ТАСС. Она не удалась.
Игнатенко позвонил мне и пожаловался. Главный информационный центр страны охраняется десятком вахтёров. Попросил у министра МВД Ерина усилить охрану. В ответ получил отказ: «Нет ресурсов, не могу». «Это уж точно, – сказал я в ответ. – Моя милиция меня бережёт». Это не про нас. В милиции, часть которой перешла на сторону несогласного Верховного совета, имел место разброд, та же тенденция была и в десантных войсках. Утверждение, что за спиной Ельцина стоял монолит силовиков, было достаточно иллюзорным утверждением.
Я это испытал на себе, когда начались агрессивные действия 6–7 октября.
30 сентября я перевёл работу компании на круглосуточный режим. Я ориентировался не по слухам, а только по собственной информации ВГТРК. В той качающейся из стороны в сторону ситуации поступающая информация напоминала те же качели, смещающиеся то в одну, то в другую сторону. Я скрупулёзно всё просчитывал, советоваться по существу было не с кем. Людей, способных оценить тактику противостоящих, когда главенствующую роль играл силовой вариант, практически не было. Я был знаком с Грачёвым и Степашиным, правда, в тот момент он ещё был за пределами силового пояса. Руководство милиции и ФСБ на тот момент были страницами его будущей карьеры. А тогда – не более чем депутат Верховного совета, участник всевозможных оппозиционных действий демократического характера, противостоящих Хасбулатову.
Можно сказать, и министр МВД Ерин был доступен, но каждый из них свою собственную информацию держал в абсолютной тайне.
Да и действия моих якобы друзей, распространяющих слух о Попцове, который возглавляет компанию последние дни, потому как вопрос о его отстранении уже решён. А далее ещё гуще – дескать, Ельцин утратил к нему доверие. Ожидать в подобной ситуации точной информации от моих знаковых собеседников, пребывающих в должности министров или их заместителей, было бы наивно. В таких случаях надо опираться на собственный анализ ситуации, исходя из информации, которой ты располагаешь как руководитель Российского телевидения и радио.
Уже не было никакого сомнения, что в разрешении конфликта ожесточённая часть парламента, как и часть армейского руководства, перешедшего на его сторону, выбрала силовой вариант.
И несколько позиций указа президента о немедленном разоружении незаконных формирований и столь же немедленной сдаче оружия поштучно под контролем прокуратуры лишь подтверждали, что никаких иллюзий у президента насчёт парламентского либерализма со стороны Верховного совета, прошедшего процедуру бесспорно демократических выборов, не могло быть.
Президенту противостоял уже тронутой расколом парламент, превратившийся в последние дни в непримиримого врага. И силовой компонент, сложившийся внутри парламента, стал определяющим в его повседневных действиях. Силы, противостоящие президенту, сосредоточенные вне парламента и отчасти внутри него, было дезориентированы. Упрощённое решение – перебросить силы, находящиеся поблизости, на Смоленскую площадь, где случилось самое значимое столкновение. Это естественный ход. Вокруг Белого дома в тот момент всё было относительно спокойно.
Сразу после этого переброса на поддержку своих коллег на Смоленской площади вершится главное. На ослабленные кордоны милиции двинутся главные силы путчистов,
