стягивать одежду и отбрасывать ее подальше.
— Нет! — уперся мой виверн. — Во-первых, твоему ящеру предстоит потрудиться со мной в паре, так что будет лучше, если они притрутся побыстрее, времени-то у нас немного. Во-вторых, и ты, и твой чешуйчатый пусть привыкают, что я всегда буду рядом с Летти. Авось это поспособствует усвоению драконом мысли, что он не может захапать то, что уже чужое.
— Рискуешь быть поджаренным, — предупредил Бронзовый. — Опять.
— Ну теперь-то я знаю, чего ждать, так что без проблем. — Временами мне так хочется врезать своему мужчине за его беспечность! — Начинаем, а то публика волнуется и сомневается.
— Никак этого не избежать? — Крорр сверкнул в мою сторону зелеными глазами, выдавая те же тревоги, что были и у меня.
— Слушай, — нахмурился Киан, — до тебя должно окончательно дойти, что ни ты, ни я, ни те ребята, — виверн указал на ожидающих действа метаморфов, — не люди… Ну, по крайней мере, большая часть нашей сущности не человеческая, а это значит, что нас нельзя убедить исключительно речами пафосными или железной логикой. Обязательна еще сила. Впечатлите их с Летти, и они пойдут за вами хоть в пекло! Но не вздумай забыть ни при каких, сука, обстоятельствах, что моя женщина, МОЯ женщина — лишь твой партнер, союзник твоей силы, но не более этого. Я тебе ее, считай, одалживаю, отрывая наживую, а не даю насовсем.
Бронзовый выслушал его молча и сухо кивнул.
— Обратись первым, — именно попросил, а не приказал он.
А вот теперь захотелось долбануть уже обоих. Милые такие, блин, все решили, а ты давай, Летти, принимай как есть и включайся!
— По мне, так неудачная идея! — зыркнула раздраженно на обоих. — Вы и людьми-то друг друга бесите.
— Это исходная, с которой нам ничего не поделать, — легко согласился Бронзовый, — но виверн прав, невзирая на личное, нам предстоит работать в паре в качестве основной ударной силы.
— Слушайте, а вам не пришло на ум, что после демарша Киана в той горной цитадели в головной могли установить некое оружие, способное реально ранить или убить виверна? Это было бы логично и предусмотрительно.
— Кхм, — прочистил горло Мак-Грегор, — как-нибудь потом поговорим. К делу! Детка, давай позови эту здоровенную ящерицу.
Отойдя от меня на достаточное расстояние, он обратился, послав по моим костям и внутренностям волну уже удовольствия, что частично компенсировало растущую неуверенность. Как я должна сделать нужное? Разозлиться?
Крорр уставился на меня с ожиданием. А самому сделать хоть что-то слабо? В те разы все выходило как бы само, моя роль до сих пор непонятна. Раздражитель? Провокатор? Жертва, нуждающаяся в немедленной защите? Как, зараза, это включить?
Ну, злиться-то я уже начала и, сконцентрировавшись, послала эту эмоцию мысленно в Бронзового, и отклик в виде жара и почему-то удивления пришел немедленно. В голове потихоньку поплыло, но я ухватилась за горячий поток, стараясь представить его как нечто совершенно осязаемое, и постаралась воспроизвести тот самый эмоциональный посыл, который испытывала во время атаки Харда. Ну, давай же, выходи-выходи, большой черный парень!
Пот выступил повсюду на теле, муть в голове и слабость пошли по нарастающей, но на меня продолжали взирать ярко-зеленые глаза Крорра, и никакой тебе огромной рептилии. Шумно и досадливо выдохнув, я глянула в сторону нашей аудитории, чувствуя себя все более нервно, но тут что-то очень весомое ткнулось между моих лопаток, а спину облило мощным дыханием виверна. И, не оглядываясь, я ощутила интенсивный поток его поддержки и успокоения. В этом шумном сопении было больше смысла, чем в любых ободряющих словах на свете. Собраться стало легче, мысли о последствиях удачи или фиаско сейчас пропали. Как бы там вообще ни пошло, у меня есть мой виверн, он — это все, что важно, только о нем мне реально стоит переживать, ему посвящать свои эмоции. Остальное — события и люди — лишь проходящие явления в нашей неизменности, которые требуют, конечно, внимания и реакций, но никогда не проникнут настолько глубоко, чтобы вычерпать меня или повлиять фундаментально. В голове вдруг стало почти совсем ясно, температура схлынула едва ли не до нормальной. Я протянула руку, коснувшись лица бывшего командира и попросила:
— Выходи.
Без злости, без страха, без яростного давления или насильственных над собой и им рывков. Просто вдруг разглядела в глубине глаз цвета хлорсапфира то самое, иное сознание, наблюдающее, выжидающее, но при этом испытывающее нетерпение, и позвала его. Пригласила на свободу, мысленно представив, как распахиваю перед ним дверь. Тяжелую такую, скрипучую, что еле поддается, отнимая массу моих усилий, и все же это всего лишь путь, который я открываю, а не связь, поглощающая и сливающая двух разных существ. Магия обращения дракона отозвалась привкусом железа во рту, и слабость таки ударила в меня, но хотя бы не как здоровенный, способный сбить с ног или вырубить кулак, а как сильнейший порыв ветра, что мог бы сшибить, но не сделал этого. И вот мои пальцы касались уже ноздрей дракона.
— Твою ж мать, ну и громадина, — не сдержавшись, пробормотала, уставившись только в один черный зрачок, скорее уж напоминающий провал-портал в иное измерение. В измерение чуждого разума и прямо-таки немыслимой древности.
Может, я и выпускала это существо под свет солнца, и сам Крорр, как его носитель, жил не так уж и давно, но вот от дракона веяло чем-то… вечным, что ли.
Виверн снова шумно выдохнул за моей спиной, дракон тут же резко вскинулся, реагируя на это, и в его груди загрохотало и загудело, словно там набирало силу пламя, внутри у меня разлилась жара. Опять.
— Мы ведь ни черта не забываем, зачем стоим вот так здесь и сейчас? — с нарочито невозмутимым лицом прошептала я, продолжая держать руку протянутой к дракону, тогда как вторую отвела назад и стала поглаживать виверна по краю жесткой губы. — Никто из вас не собирается опять начать маяться фигней?
Черный монстр мотнул башкой, сверля оппонента пылающими зенками, и было прекрасно видно, что злость так и прет из него и ему очень хочется выпустить ее на волю. Это бурлило и во мне со всей отчетливостью, норовя довести до возгорания. Но, касаясь непрерывно моего любимого ящера, я будто нашла канал для ее стравливания, так что критической массы не только все не набиралось, но и градус стал потихоньку падать, а вместе с ней и опускалась обратно к земле громадная головень дракона. И вскоре мы представляли собой наверняка весьма специфическую живую композицию: виверн цвета изумруда подпирал своей мордой мою спину, урча, как исполинских
