— Итак, — с прежней насмешкой подытожил инструктор, — вывод следующий. Развитием иных способностей, необходимых вам ввиду вашего общественного положения, займутся или занимаются другие. Я делаю вас воином. Именно под моим руководством вы будете совершенствоваться в этом, будете разучивать каверзные нерыцарские приемы, упражнять мускулы, развивать реакцию, скорость и выносливость, а значит, становиться завтра лучше, чем сегодня, что непременно приведет вас к Царствию Небесному. То есть, Ваше Высочество, коли уж вы отдышались — по тропке, еще круг, к райским кущам бегом — марш!.. А вы какого расселись, господа дознаватели? — с неподдельным удивлением поинтересовался Хауэр, обратившись к Курту с помощником. — Встали и бегом. Бегом! — подстегнул он сурово, когда указание было выполнено не сразу.
Собственно говоря, отлынивать Курт и не намеревался — и без того присутствие высокого гостя сделало сегодняшнюю тренировку скорее небольшой разминкой; dromos[55] подле главного корпуса, невзирая на новоприобретенные трансформации, проходился легко, не в малой части просто потому, что сегодня Хауэр не навесил на своих подопытных тяжелые дорожные мешки со скарбом, как это бывало обыкновенно. Вероятно, по его мнению, принц до этой ступени еще не поднялся, а Курту и Бруно по этому поводу просто не было сказано ни слова.
Судя по всему, присутствию господ конгрегатов на этих занятиях инструктор, что бы там он ни говорил, отводил роль скорее развлекательную, уже смирившись с тем фактом, что их пребывание в учебке пропадет втуне, а посему Курт, обойдя прочих, прибавил шагу и ушел далеко вперед, уже не рисуясь перед фон Редером, а попросту пытаясь не прохлопать день уж совсем впустую. Оставалась надежда на то, что юный наследник отцепится от него хотя бы ненадолго, и можно будет, наконец, уже серьезно заняться собою самим…
Назвать майстера Гессе общительным мог только человек с непомерно развитой фантазией или монах-молчальник, и это вынужденное пребывание в компании наследника с обязательными беседами, говоря по чести, раздражало. Любопытство, имевшееся изначально, уже было удовлетворено — за последний час он выяснил, что Фридрих фон Люксембург не отличается заносчивостью, наделен любознательностью и неглуп; однако заинтересовать собою следователя настолько, чтобы тот проникся искренним интересом к его обществу, наследнику не удалось, и ничем особенным из тысяч таких же подростков он не выделялся. В его пользу говорил разве что один факт — высокопоставленный отпрыск, кажется, понимал, что своим произволом рушит его планы, и не пребывал в уверенности, будто лицезрение его светлой особы есть само по себе за то награда. Когда не требовалось смотреть под ноги, Фридрих, по его мнению незаметно, косился в сторону майстера Гессе, пытаясь отследить его настроение и, кажется, ища одобрения своим усилиям. Нахваливать принца Курт, однако, не стал бы, даже если б от его потуг и была существенная отдача, и в этом он был вполне солидарен с Хауэром, поливающим своих подопечных бранью, но весьма скупым на дифирамбы: практика показала, что излишняя похвала зачастую расслабляет и может свести на нет усилия многих месяцев. Поэтому по завершении круга на ожидающий взгляд наследника он отреагировал, лишь сподобившись на одобрительный кивок, пытаясь предположить, сколько еще времени инструктор намерен уделить юному Фридриху и есть ли шанс получить его в свое распоряжение хотя бы на час хотя бы к вечеру.
Пробежка завершилась не подле плаца — Хауэр ожидал их чуть в стороне от тропки, вьющейся вокруг монастырского корпуса, возле невразумительных строений, каковые также относились к числу новаций, в прошлое посещение Куртом еще не виденных. Точнее сказать, эти стены, испещренные нишами, гладкие, как стекло, или кривые и отвесные, он видел и даже испытывал, однако тогда они были ниже, их было меньше, и форма каменных и деревянных конструкций была не столь изощренной.
— Ты достроил полосу препятствий, — констатировал Курт, осматриваясь, пока наследник, согнувшись пополам и упершись в колени дрожащими ладонями, восстанавливал дыхание. — Вышло занятно.
— Да, — с заметной гордостью окинув взглядом возведенные длинным извилистым кольцом постройки, кивнул Хауэр. — Кое-что переделал, что-то усовершенствовал, что-то изменил; вышло неплохо… Не растерял еще навык? Испытаешь?
— С каких это пор ты интересуешься мнением подопытного перед тем, как дать ему задание? — усомнился Курт, и тот изобразил оскал, отдаленно напоминающий усмешку:
— Дать иллюзию свободы, а после наподдать по почкам и погнать вперед; неплохое развлечение за неимением других… Разумеется, я не спрашиваю. Я приказываю. Ты исполняешь. К слову, Хоффмайер, и ты тоже.
— Не думаю, что сегодня я для этого в форме, — возразил Бруно, оттопырив полы длинной потрепанной рясы. — Ad verbum[56].
— В той, в той, святой отец, — злорадно ухмыльнулся инструктор. — Как раз в той самой, что надо. Враг не станет выжидать момента, когда тебе вздумается разоблачиться; и если за тобою, одиноким и безоружным, погонится вооруженная орава в городских закоулках, удирать от них ты станешь в том виде, в каком они тебя застигнут, то бишь путаясь ногами в этом мешке.
— Предполагалось, что здешнее обучение должно сделать из Его Высочества воина, — пренебрежительно покривившись, вновь заговорил фон Редер, и Хауэр показно закатил глаза. — Однако я вижу, первостепенное значение здесь придается тому, как наилучшим образом убежать от драки.
— Предполагалось, — ровно выговорил инструктор, не оборачиваясь, — что мне решать, с кем, что и как должно сделать здешнее обучение, и для тех, у кого нелады с памятью, все сие было закреплено в письменной форме. Первостепенное же значение я придаю тому, как научить остаться в живых. Жизнь и настоящая война — это вам не рыцарские песенки и сказочки, господин барон, и в красивой смерти практического толку мало.
— Вы хотите сказать, майстер инструктор, что я всю свою жизнь лишь отсиживался на пирах? — уточнил барон угрожающе, и Хауэр равнодушно передернул плечами:
— Почем мне знать?.. Итак, Ваше Высочество, — обратясь к Фридриху, все еще тяжело переводящему дыхание, подытожил он, — вы первый. Помните свою вчерашнюю ошибку?
— При приземлении не напрягать коленей, — произнес тот с усилием, ладонью отирая взмокшее лицо, и инструктор оборвал:
— Это пустяки и частности. Вспомните основное.
— Расслабиться, — болезненно поморщившись при взгляде на постройки впереди, вздохнул Фридрих. — Не просчитывать загодя путь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
