близких ему людей перевезти содержимое тайника в Иловну.
Это обстоятельство еще больше усилило мое желание отыскать сокровища, похищенные у меня Самойлиным. Наверное, я побывал во всех деревнях и селах Ярославской области, куда перебрались жители населенных пунктов, оказавшихся на дне Рыбинского водохранилища. Потом изъездил Вологодскую и Тверскую области, куда тоже уезжали переселенцы.
Самое досадное состояло в том, что я не мог обратиться за помощью в поисках Самойлина и Глотовых к властям – тогда обязательно всплыло бы убийство в графском доме, к которому я хотя и не был прямо причастен, но невольно стал его свидетелем.
После долгих и безуспешных поисков я потерял последнюю надежду отыскать пропавшую коллекцию Мусина-Пушкина. Здесь я позволю себе еще раз обратиться к своей особе.
Из интереса к судьбе исчезнувшей коллекции моего далекого предка у меня пробудился интерес вообще к русской истории и отечественной культуре. Я поступил на исторический факультет Ярославского педагогического института, но тут началась финская война, потом с Германией. Так я законченного высшего образования и не получил, когда вернулся после тяжелого ранения с фронта, тут было уже не до учебы. Устроился в Рыбинске на авиационный завод, где и проработал до самой пенсии. Но чем бы я ни занимался, какие бы невзгоды и трудности ни испытывал, меня не покидал интерес к истории рода Мусиных-Пушкиных. Особенно привлекала личность Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, судьба обнаруженного им списка “Слова о полку Игореве”. Так я начал коллекционировать все, что было связано со “Словом”, с горечью вспоминая виденные мною, но утраченные древние списки, находившиеся в графском тайнике. Меня не оставляет чувство обиды за Алексея Ивановича, которого неблагодарные его современники и беспамятные потомки обвинили и обвиняют чуть ли не в умышленном попустительстве уничтожению списка “Слова”. А некоторые договорились до того, что даже приписали ему участие в создании литературной мистификации. Если бы нашелся хотя бы один из древних списков, виденных мною в тайнике, все подозрения с Мусина-Пушкина были бы моментально сняты, одновременно эта находка послужила бы чести и достоинству всего нашего древнего рода.
Наверное, в награду за все пережитое счастье наконец-то улыбнулось мне – один из виденных мною в тайнике списков “Слова о полку Игореве” я все-таки нашел! И произошло это совершенно случайно, когда я смирился с судьбой. Мне просто повезло – я встретил человека, проживавшего в той самой деревне, куда переехали Глотовы. Я тут же отправился в эту деревню, находящуюся в Костромской области, и там узнал, что дочь Глотовых после смерти родителей продала дом и уехала из деревни. Выяснить, куда именно, мне не удалось, новые жильцы дома запомнили только, что переезжать ей помогал какой-то городской мужчина. Я уверен: это был Самойлин, хотя мне и назвали лишь одну его примету, но которая сразу бросалась в глаза.
Когда я спросил новых владельцев дома, не осталось ли от старых жильцов каких-нибудь вещей, они вспомнили, что на чердаке лежат какие-то старые книги, и разрешили мне посмотреть их, чем я и воспользовался. Сначала меня постигло разочарование – “книгами” оказались номера журнала “Вестник Европы” за 1813 год. Но среди них имелся тот номер, в котором были опубликованы “Записки для биографии его сиятельного графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина”, все исчерканные карандашом. Как я понял, это была рука самого графа, возмущенного “Записками”, опубликованными археографом Калайдовичем без его ведома. Значит, передо мной лежали жалкие остатки коллекции Мусина-Пушкина.
Просто так, на всякий случай, я перебрал всю груду журналов – и в самом низу нашел древний список “Слова о полку Игореве”, уже виденный мною в тайнике!
Трудно описать мой восторг. Тогда я впервые понял, что можно умереть от радости: даже с сердцем плохо стало, хорошо еще в кармане валидол был.
Заплатив хозяевам дома за журнал с пометками графа и за список “Слова” почти все имевшиеся у меня деньги, я вернулся в Рыбинск. И с тех пор практически не выхожу из квартиры – так подействовало на меня все случившееся.
Вы спросите, почему я до сих пор нигде не объявил о своей находке? Не знаю, поймете ли Вы меня правильно, но мне не хотелось, чтобы сообщение об Открытии древнего списка “Слова о полку Игореве” промелькнуло бы в газетах – и затерялось среди прочих известий, а в дальнейшем им занимались бы только специалисты в своем узком кругу. Нет, мне хотелось другого: чтобы эта находка стала настоящей сенсацией, чтобы о ней знали все, кто хоть немного интересуется отечественной историей.
И вот когда я стал думать, как лучше объявить о своей находке, я вспомнил Ваши книги “Секрет опричника” и “Преступление в Слободе”, которые мне как-то довелось прочитать. Случайно я узнал их предысторию, что у героев повестей есть реальные прототипы и кто именно ими является. Проведенные Вами вместе с Пташниковым и Окладиным исторические расследования были не только любопытны, но и во многом поучительны, они позволили по-новому посмотреть на известные события прошлого. В этом отношении наиболее интересным мне показалось расследование обстоятельств убийства в Александровой слободе царевича Ивана. И я подумал: не обратиться ли к Вам с просьбой провести расследование судьбы списка “Слова о полку Игореве”? Хотя здесь нет преступления, но есть тайна, которую необходимо раскрыть, и есть люди, имеющие опыт подобных исторических расследований.
Таковы обстоятельства, заставившие меня написать Вам письмо со столь неожиданным предложением. Когда Вы получите обнаруженный мною древний список “Слова”, у Вас будут все материалы для того, чтобы на основе ранее опубликованных газетных очерков написать книгу, которая заинтересует самые широкие круги читателей. А именно об этом я и мечтал. И двигало мною не честолюбие, нет. Я надеюсь, Ваша книга поможет в какой-то степени реабилитировать Мусина-Пушкина и выяснить судьбу пропавшей коллекции. Я нашел кончик той нити, распутывая которую можно выйти на след этой коллекции. Приезжайте, я передам Вам и список “Слова”, и все сведения, которые помогут продолжить поиски. Только поторопитесь, я чувствую, жить мне осталось совсем не много. И самое удивительное – нет страха перед смертью: отыскав список “Слова о полку Игореве”, я исполнил свою мечту, согревавшую меня всю жизнь. Жду Вас с нетерпением. В личной беседе я расскажу все, чему не нашлось места в этом письме.
С искренним уважением и признательностью, что Вы откликнулись на мою просьбу, Лев Семенович Мусин-Пушкин».
Ниже был написан рыбинский адрес автора письма.
Впечатление, произведенное на меня этим письмом, было так велико, что я сразу же перечитал его, сомневаясь, правильно ли понял изложенное в нем. Наконец-то найден
