Такедо Хироеши удобно устроился на сиденье позади пилотов. В руке он сжимал дипломат. Прошла уже пара часов, и вот-вот должен показаться советский берег. Такедо уже начал задремывать, но после того, как он два раза клюнул носом, штурман произнес:
– Истребители слева и ниже.
Такедо моментально проснулся, заерзав на сиденье и попытавшись немного приподняться, чтобы тоже увидеть приближающиеся перехватчики.
– Не беспокойтесь, это русский воздушный почетный караул, – успокоил Хироеши сопровождавший его офицер императорских ВВС. Но Такедо был научен горькой жизнью.
– Как бы они не оказались провожатыми в ад. Истребители с красными звездами, подлетев вплотную к японцам, разделились на две группы. Одна пошла впереди, как бы указывая путь, а вторая сзади. «Как штык к спине», – подумал Хироеши.
Джек Браун вместе со своим звеном уже несколько минут наматывал круги в заданном квадрате. Внизу раскинулся искусственный канал и городок – точнее, завод, окруженный городом. В наушниках шипел эфир общего радиоканала. Какие-то британцы готовились к посадке, кто-то взлетал. Джек пошевелил затекшими пальцами ног. И еще на один разворот…
Брауну казалось, что время течет крайне медленно. Хотя с самого утра в этом районе произошло несколько воздушных схваток, теперь в окрестностях не было видно ни одного русского. Даже как-то скучно. Джек взглянул на часы. Скоро их сменит одно из звеньев 47-й эскадрильи RAF. Вдруг взгляд капитана уловил группу из бомбардировщиков и несколько истребителей сопровождения.
У бомбардировщиков было два киля.
– База, это «Гризли-один». В нашем районе действует группа «Митчеллов»?
Прошло около минуты, пока Браун получил ответ.
– «Гризли», это база. Ответ отрицательный. Ни мы, ни британцы не поднимали В-25 в воздух.
– База, запрашиваю поддержку. Кажется, у нас гости.
На крейсерской скорости к городу подбиралась стая русских бомбовозов. «Похоже, не успеем», – промелькнуло в голове у Джека. «Мустанги» развернулись, атакуя спереди-сбоку, но русский строй не нарушился. Бомбардировщики продолжали лететь с хищно открытыми бомболюками, стрелки готовились открыть огонь по наседающим перехватчикам. Русские вели себя крайне нагло и уверенно.
Джек шел вдоль строя бомбардировщиков, успев зацепить своим огнем троих. Тут же ему пришлось увернуться от атаки «Яков» сопровождения. Джек подумал, что теперь оказался в роли немецкого пилота-перехватчика американских «Летающих крепостей». Но фрицы хотя бы могли сбить свою жертву с одного захода – а американцы вновь были вынуждены «пилить». То, что годилось в бою против истребителей, совершенно не подходило для перехвата бомбардировщиков. Капитан Браун в душе уже возненавидел пулеметы своего Р-51. Опять чувство беспомощности охватило Джека.
Бомбы выпархивают из бомболюков стаей летучих мышей и несутся вниз, на город. Словно огненный дождь перепахивает цеха и улицы, на город и завод обрушивается ливень смерти.
Русские начали лениво разворачиваться, ложась на обратный курс – к себе на базу.
Горечь во рту жгла душу. Вот что чувствует перехватчик, когда не может выполнить задание перехватить бомбардировщики.
– Нет, я должен. Я смогу!
Этими словами Джек вновь атаковал крайний бомбардировщик. Ливень трассеров – и опять маневр ухода от очереди сопровождающего «Яка». Джек оглядывается назад и видит, как из атакованного только что русского самолета прыгает экипаж.
– Один сбит!
– Капитан! – раздался в наушниках голос «Конопатого». – Капитан! У меня проблемы сэр. Мотор.
«Мустанг» Джимми получил очередь от бортстрелка одного из русских. Теперь за ним тянется черный дым. Дело плохо – над Джимми, словно коршуны, уже взмыли два «Яка».
– Держись, парень, я иду! Проклятье, где же поддержка?
Бой продолжался. Джек в одиночку смог отогнать от ведомого двух русских истребителей, одновременно давая указания самому «Конопатому». Фонарь кабины Джимми был забрызган маслом, видимости у молодого пилота практически не было. И вот Браун видит, как фонарь распахнулся. Джимми высунул голову.
– Молодец, парень, отходим домой.
Джек на пару секунд потерял «Яки» из поля зрения. Черт, где же они сейчас?
Очередь в пузо его Р-51 выдает местонахождение русских. Видимо, они решили вначале разделаться с целым «Мустангом» и лишь после этого добить задымившего. И вновь капитану Брауну приходится вспоминать все, на что он способен. Но и русский тоже не промах. На вот, получай вторую очередь!
«Паккард» истребителя взвывает раненым зверем. Вот черт! Теперь на спасение можно не рассчитывать. Два раненых «Мустанга» против двух целехоньких «Яков». Ситуация, в которой остается только молиться.
Но удача еще не отвернулась от Брауна. Четыре «Спитфайра» из 47-й эскадрильи РАФ вывалились из облаков как раз в самый последний момент.
Правда, Джимми все равно шлепнулся, не дотянув до полосы с полкилометра – а вот Джек тогда сел на бетон. Его «Мустанг» был превращен в решето, но сам Браун уцелел. В отличие от Формана и Крауза. Последними их видели наземные наблюдатели – парни бесстрашно атаковали бомбардировщики Советов. Сбили каждый по одному, а затем получили свое: один от стрелков, другой от «Яков».
Каждый день приносил для воюющих сторон радость и горе, но горе от потерь друзей было несоизмеримо больше радости боевых побед.
Дядя прекратил свой рассказ и взглянул вверх.
– А что было дальше? – спросила моя младшая сестра.
– А дальше мы будем ужинать, – сказала мама, входя в дом. Взрослые вернулись с работы, за матерью показался отец и старший брат Ричард. Дядя Пит повернулся к нам.
– Что было дальше, я расскажу завтра. Пойдемте есть, мы все проголодались.
Но сестренка не унималась.
– Дядя Пит, а Джек и Джимми погибнут?
– Конечно же, нет, Бетти.
– Я не хочу ждать завтра, хочу, чтобы ты рассказал нам все сегодня.
– Тогда что же я буду рассказывать вам все следующие дни? Бетти надула щуки и промолвила:
– Как же я хочу, чтобы завтра наступило как можно быстрее!
Все рассмеялись. Далее мы помогли дойти дяде до стола, где мать уже расставила посуду с горячей едой. Запах еды заставил забыть обо всем на свете. Мы жадно принялись поглощать пищу, не оставляя ни одной крошки, ни одного кусочка.
За ужином не замечаем, как на улице совсем стемнело. Дядя просит меня вывести его наружу, подышать чистым вечерним воздухом и насладиться звуками природы.
Есть такие люди. Люди-птицы – они живут небом и только им. У их тела нет крыльев, зато крылья есть у их души. Душа не подвластна земному притяжению, и ее никогда не приковать цепями к холодной земле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
