Вечер тогда не понял этих слов, но теперь ему было ясно, что имел в виду Директор. К примеру, Пешинский при всех своих великолепных данных был пижоном. Он умел лишь побеждать и не умел проигрывать, потому после своего поражения разочаровался в спорте и навсегда ушел из него. «Бедняга!» — хмыкнул Вечер. Таким вдвойне тяжело проигрывать. У них престиж, положение в обществе и прочая галиматья. Эти люди живут в искусственных мирках, где есть интриги, зависть и конкуренция. Вечеру же было плевать на это общество, поскольку он видел его лишь со стороны, а сам пребывал вне его.
Постепенно Вечер сосредоточился на главном — почему он проиграл китайцу. Как этому тщедушному существу удалось одержать победу? За счет чего? Вечеру приходилось слышать и читать о разных экзотических штучках, но все это больше напоминало сказки, нежели реальность. В жизни он ничего подобного не встречал и не слышал, что кто-то из бойцов сталкивался с чем-то подобным. Скорость и выносливость, помноженная на массу, сносила на своем пути все. Такой формуле порой не могла противостоять даже филигранная техника. Он знал места на теле, удар по которым мог вогнать человека в болевой шок. Но китаец едва его коснулся, к тому же не было никакой боли. Да и как слабым касанием он мог пробиться до нужной точки через броню мышц, покрывающих тело?
«Как боец — ты сырой», — вспомнил Вечер слова китайца. «Что он имел в виду? Опыт? Вряд ли. Опыта у меня пусть не столько, сколько у Сэма Родоса, но уже вполне достаточно. Тогда чего? Каких-то знаний, которых я не постиг и даже не коснулся?» Теперь он был готов поверить, что они существуют. Как-никак испытал их действие на собственной шкуре.
Сева появился через сутки. Вид у него был озадаченный.
— Никто ничего не знает, — сказал он. — Чертовщина какая-то. Остается Игорь Сергеевич. В офисе его сегодня не было, но адресок мне узнать удалось. Поехали.
Вечер оделся. Он уже решил, что привезет Лечо китайца прямо в офис. А там видно будет.
Игорь Сергеевич жил в «башне» на восемнадцатом этаже в районе между Коньково и Теплым станом. В парадном сидел привратник, въедливый пожилой тип.
— По какому делу в восьмидесятую? — спросил он.
— Похоже, на старого чекиста нарвались, — произнес Сева в сторону и ответил: — Мы с работы. Скажите, Вечер пришел.
— Пароль, что ли?
— Вечер это я, — уточнил Вечер.
Привратник хмыкнул и снял телефонную трубку.
Через минуту они уже поднимались в лифте наверх.
Дверь квартиры восемьдесят была приоткрыта. Из-за нее на площадку ручейком лилось звучание клавесина и тихий женский смех. Сева с Вечером переглянулись, и последний потянул ручку двери на себя.
На вешалке висела длинная норковая шуба.
— Женщина, — сказал Вечер.
— Блядь, — возразил Сева тоном эксперта. — Из дорогих.
Они вошли в гостиную.
Игорь Сергеевич сидел на диване рядом с абсолютно голой блондинкой лет двадцати. На стеклянном столике перед ними царил хаос — бутылки, стаканы, пустые упаковки из-под продуктов и местами налет белого порошка. Пили, видимо, давно. На голову Игоря Сергеевича была нахлобучена коробка из-под торта, в которую с двух сторон было воткнуто по красной розе.
Появление гостей парочку не смутило, скорее наоборот.
— А! Чемпион! — произнес Игорь Павлович. — Видишь, Марта, какие к нам люди пожаловали. Золотой фонд России, правда, битый, — Игорь Сергеевич ухмыльнулся.
— Игорь Сергеевич, — приступил к делу Сева. — Где вы этого китайца взяли?
Тот пьяно ухмыльнулся, поднял вверх палец и изрек:
— Где взял, там уже нет.
— И где он теперь?
— Не знаю. И никто не знает. Получил свои деньги и ушел.
— А что празднуете?
— Победу.
— Так вы ничего нам не скажете?
— Мне нечего сказать. Марта, проводи гостей, они уходят.
Марта поднялась с дивана. У нее были крутые бедра и тяжелая грудь.
— Может, телефон оставите? — сказал ей Сева в прихожей.
— Запоминай, — сказала девица абсолютно трезвым голосом и, почти упираясь своим бюстом в Севину грудь, назвала номер и неожиданно добавила: — Может, сейчас меня заберете?
— А что он?.. — Сева кивнул в сторону гостиной.
— Скучно с ним. Все время пьет. Труса он празднует, а не победу. Все про какого-то Лечо твердит. Опасный человек, дескать.
— Ты нам здесь нужна, — Сева достал из бумажника триста долларов и протянул Марте. — Это аванс. Если узнаешь что про китайца, получишь в два раза больше.
— Думаешь, узнает? — спросил Вечер, когда они садились в машину.
— Женщинам доверяют многое, — ответил Сева, — особенно в кровати. А Игорь Сергеевич подтаял, сидит идиот идиотом.
— А казался приличным человеком, — заметил Вечер.
— Они свое приличие как костюм надевают, когда из дома выходят. Они им деньги зарабатывают.
На другой день Вечер с Севой ездили к администрации зала, где проходил бой, и даже в спорткомитет, затем встретились с несколькими дельцами от спорта — никто ничего про китайца не знал. Это был странный человек, или, как выразился Сева, нездешний. Триумф, почести и хождение павлином по рингу под восторженный рев толпы — ничего такого ему не было нужно. Сразу после боя он получил свои деньги, вышел под дождь, и этот дождь словно навсегда смыл его с картины бытия, так, как будто он был нарисованный.
Потом они были у китайцев. Те тоже ничего не знали. Выходя на улицу, они встретили беременную китаянку с двумя детьми.
— Ты заметил? — сказал по этому поводу Сева. — Уже четвертая.
— В смысле? — не понял Вечер.
— Уже четвертая с двумя детьми, а третий в утробе, и это за пятнадцать минут. Ты пройди по Москве и, даю гарантию, за весь день не встретишь ни одной русской с таким выводком. Если так пойдет, то лет через сто в городе каждый третий будет китаец.
Когда они остановились перекусить возле «Макдоналдса», на город уже опускались сумерки.
Сева откусил кусок чизбургера, с отвращением посмотрел на него и бросил обратно в тарелку.
— Хлеба с майонезом я и дома наемся, — сказал он, принимаясь за картошку фри. — Второй раз в жизни захожу в это проклятое заведение. Только потому, что очень есть хочется. И последний.
Через пять минут они выходили на улицу. Столкнувшись в дверях с хорошенькой молодой девушкой, Сева сказал ей:
— Девушка, поберегли бы вы свою внешность и не ходили бы сюда.
Девчонка с легкой вопросительной улыбкой уставилась на него.
— Да вы посмотрите на них, — Сева обвел руками посетителей. — Вы видите здесь хоть одно привлекательное лицо? Они все молоды, прыщавы, тупы и бесформенны, как будто мы с вами находимся где-нибудь на Уолл-стрит, в одной из американских обжорок. А все потому, что они годами, извините за выражение, жрут здесь.
Когда вышли на улицу, Сева обернулся вслед девушке, вздохнул и произнес:
— Какое лицо! — Потом, чуть помедлив, спросил: — Ксения не звонила?
Вечер промолчал.
Сева закурил сигарету и, глядя, как по проспекту рвется вперед, в сгущающуюся темноту поток машин, произнес:
— Знаешь, в этом деле с китайцем что-то нечисто. Здесь за версту воняет какой-то тайной, и даже мистикой. Я это шкурой чувствую. Не может быть, чтобы никто ничего о нем не знал. Ведь откуда-то этот китаец взялся. Он что, из другой реальности?
— Я не удивлюсь, если это так, — спокойно произнес Вечер.
Они переглянулись.
— А ты когда-нибудь видел что-нибудь такое, выходящее из рамок этой реальности? — спросил Сева.
— Видел. Влюбленного Матеуса. Что-то вроде привидения, но не пугающего, скорей наоборот.
— Я тоже, — сказал Сева. — Было дело, хотел я повеситься…
Вечер кинул взгляд на Севу. Тот затягивался сигаретой, его глаза пристально вглядывались в темноту.
— Вот тогда мне явилась женщина, как ни банально это прозвучит, она была как будто из света соткана. Мы с ней говорили совсем недолго. Слова были совсем простыми, но, наверное, дело не в них. В общем, я не стал вешаться.
Они сели в машину. Сева достал телефон.
— Позвоним-ка нашей ночной фее, — сказал он. — Это последняя надежда.
Через минуту они уже мчались по Москве, разбрызгивая колесами «мерседеса» снег, грязь и подмерзающие лужи.
Марта ждала их в итальянском ресторане.
Вечер окинул взглядом стены в пастельных тонах и столы с кожаными черными диванами, рядами идущие вдоль окон, и ему стало скучно.
— Да, заведение хоть и дорогое, но так себе, — перехватив его взгляд, заметила Марта. На ней были джинсы, простенькая кофточка и минимум косметики. Ничего вульгарного, намекающего на секс за деньги, кроме выпирающих из-под кофточки сосков. Марта была без лифчика. Это слегка будоражило. — Но вино отличное, «Вилла Антинори», — добавила она, заметив, как взгляд Вечера опустился на ее груди. Она все прекрасно понимала.
