Он не оставит ее? Это были невинные слова, но его голос был напряжен, как если бы он произносил клятву, которая меняет жизнь, перед судьей.
Он пытался сказать, что с настоящего момента они официально пара?
– Что происходит? – спросила она, на самом деле предпочитая так думать. Кроме...
Что если ему будет ее недостаточно? Что если ее сердце никогда не восстановится, и она не сможет удовлетворить его физически?
Причина вчерашней паники вернулась, сплетая вокруг нее новые нити страха, образуя петлю вокруг шеи и затягивая ее. Давай, девочка. Ты уже спрыгнула с этого пути. Не возвращайся обратно.
– Твои обстоятельства изменились, – сказал Колдо.
– Я знаю, но... – Но? Никаких, но!
Последовала обжигающая пауза, когда он вглядывался в ее лицо.
– Дыши.
– Я пытаюсь.
– Пытайся сильнее.
Вдох. Выдох. Вдооох. Выыыдох. Ну вот. Получилось, стабилизировалось. Что бы ни случилось с ней, они пройдут через это в месте. Никола это знала. Могла положиться в этом... на него.
– Ты боишься? – спросил он.
– Не тебя, – ответила она правдиво.
– Тогда себя. Но могу это исправить. – Колдо посмотрел на нее с такой же энергией, которую она услышала в голосе, и с таким жаром. – Закрой глаза.
– Зачем? Ты переместишь меня...
Колдо так и сделал. Переместил ее. Никола моргнула и обнаружила, что стоит в своей спальне в Панаме. Он отпустил ее... только чтобы дать ей опереться на ближайшую стену.
Никола сглотнула.
– Лайла...
– О ней позаботятся.
– Ладно, я должна извиниться перед Дексом.
– Извинишься. Завтра. Отправь ему открытку. – Он сжал руками ее виски, его пьянящий запах окутывал ее, также, как и его руки.
Никола глубоко вдохнула, и ее сердцебиение вышло из-под контроля.
– Ты не можешь быть с другим мужчиной, – зарычал он. – Никогда снова. Ни по какой причине.
Несмотря на слишком быстрый ритм ее сердца, вся паника исчезла, как старая, так и новая.
– Я не хочу быть с другим мужчиной, – призналась она.
Колдо уверенно кивнул.
– Ты принадлежишь мне. Только мне. – Снова, его слова звучали так, будто он дает клятву.
Они стали парой.
– Ты понимаешь какого рода девушку получаешь? – Никола сложила руки на груди, его тепло проникало сквозь рубашку и обволакивало ее кожу. – Я – это всего лишь я, и у меня есть несколько проблем.
Колдо довольно улыбнулся.
– Я знаю это. Чего не знаю, какого это быть в отношениях, но научусь. Не обойдется и без ошибок. Ты просто скажи мне, когда я совершу их, и я исправлю. Согласна?
Быстро растаяв...
– Согласна.
Больше он ничего не сказал. Просто прижался своими губами к ее.
Получился не жесткий поцелуй, какого она ожидала от такого решительного мужчины, или сладкий и нежный поцелуй, как их первый. Это был горячий и наэлектризованный, говорящий о необходимости, желании и одержимости. Пристрастие и вожделение. Забирающий и отдающий. Непоколебимое требование. Никола застонала от удовольствия, и он поднял голову. Колдо заглянул в ее глаза, внимательно всматриваясь.
– Я не жалуюсь, – сказала она. – Уверяю.
Колдо вернулся к начатому, целуя... целуя так глубоко, окружая ее обжигающим теплом своей кожи. Никола едва могла поверить, что это происходит.
Это было нереально. Чудесно. Он принадлежит ей... и здесь никого не было, чтобы преждевременно остановить его. Они одни.
Ее сердцебиение усилилось. Конечности дрожали.
– Все хорошо? – выдохнул он.
– Мммм.
Он обхватил ее щеки ладонями, обжигающими как клеймо, и наклонил ее под нужным углом. Его зрачки заволокло пеленой желания, губы покраснели, опухли и увлажнились.
– Ты скажешь мне, если это изменится?
– Да. Но не удивляйся, если я буду стесняться.
– Говорил же тебе. Я не хочу, чтобы ты смущалась со мной. Что случится, то случится, и мы вместе с этим разберёмся. Мы в этом вместе.
Он взял слова из ее головы... слова уже сбывшейся надежды. Я растаю еще сильнее. Я влюбляюсь в него. По уши.
Колдо продолжил, забирая, отдавая. Ее руки скользили по его спине, ногти царапали ткань рубашки.
– Снимай одежду, – прохрипел он. – Я хочу прикосновений твоей кожи к моей.
Он издал низкое рычание, когда она повиновалась и проникла к нему под рубашку. Кончиками пальцев она провела по, накаченному жесткими тренировками, телу, не переставая им восхищаться. Его кожа была мягким бархатом поверх твёрдости, совершенством над совершенством, и он пах так хорошо, словно солнечный свет, напоминающий ей о лете. Лето напоминало ей о распускающихся цветах, а они напоминали об оттенках, множества оттенков, и жизни, такой яркой жизни.
Жизнь. Да. Вот чем был Колдо. Рядом с ним она становилась сильнее, счастливее... свободнее. Она распускалась, подобно цветку. Колдо дарил умиротворение, которого у нее никогда не было.
– Больше, – сказал он, и отодвинулся от нее достаточно далеко, чтобы стянуть свою одежду через голову.
Никола потянулась к нему. Колдо обхватил ее за талию и приподнял. Никола обхватила его талию ногами, почувствовав, как белая молния пронеслась по венам.
– Я говорил тебе, что ты моя? – требовательно спросил он.
Никола затрепетала.
– Да. А ты мой.
Колдо – подарок, о котором она могла лишь только мечтать, поэтому, сильно хотела быть идеальной для него. Всем, что ему необходимо. Она должна оставаться в сознании, нельзя позволить болезни взять верх. Не в этот раз, и смущению тоже. Только Колдо имеет значение.
Его руки скользили выше и выше, мягко на ней сжимаясь, затем жестче, вырывая из нее еще один стон.
– Так хорошо, – промурлыкал Колдо.
– Даже больше.
Их дыхания смешалось, превращаясь в короткие вздохи. Колдо целовал уголок ее рта, затем вдоль линии подбородка, иногда покусывая. Опускаясь еще ниже, он лизнул ее шею, местечко, где колотился пульс, ключицу. Всегда он относился к ней так, будто не мог насытиться, как если бы хотел попробовать каждый ее дюйм сразу.
– Но этого недостаточно, – сказал он, возвращаясь, чтобы поцеловать ее в губы.
Никола увернулась, застонав.
– Я думала, ты только что сказал...
Он потянул верхнюю часть платья вниз, обнажая все больше и больше кожи, для ласк. Возражения исчезли, когда Колдо прижал Николу к стене. И не для того, чтобы обидеть. Просто требовал большего.
Больше она отдаст с радостью.
Колдо скользил своими великолепными руками вниз... вниз, пока наконец-то не достиг подола платья. Он поднимал его выше и выше, пока ткань не собралась на талии.
