– Я собираюсь сказать кое-что и не хочу, чтобы ты обижался, хорошо?
– Хорошо, – неохотно согласился он.
– Это самое смехотворное, что я слышала в своей жизни! Ты не заслужил того, чтобы потерять друга!
Он слегка расслабился.
– Я не всегда был тем мужчиной, которого ты знаешь.
– И я не всегда была той девушкой, какую знаешь ты.
Он покачал головой.
– Ты всегда была милой, доброй и заботливой, и это так.
Нет. Он не знал всей правды... что однажды они с Лайлой планировали убийство человека, ответственного за смерть их родителей и брата.
И она будет вечно благодарна, что план провалился. Момент ярости изменил бы всю их жизнь, и не в лучшую сторону.
Но все, что она сказала Колдо, было:
– Ты ошибаешься. – И поцеловала его грудь. Не было причин портить момент. – И заметь, какая я замечательная, указываю, как ты и просил.
– Замечательная. Да.
В его голосе не слышалось сарказма. Милый мужчина.
– Скажи ла, – вставила она, вспомнив, как однажды он использовал это слово с ней.
Колдо молчал.
Она проследила за тяжелыми ударами его сердца.
– Что означает это слово?
– Остановку и, думаю, то, что сказала.
Ну, ну. Отныне она возможно будет использовать слово после всего сказанного ею.
– Итак, сейчас, когда мы обнажили наши души, и я взорвала твой мозг своим интеллектом, что ты хочешь делать остальную часть нашего свидания?
– Отдыхать. Ради того, что я запланировал на завтра, тебе понадобятся силы.
Переводчики: Shottik
Редактор: natali1875
Глава 22
Впервые за всю свою жизнь Колдо провел ночь в постели с женщиной.
С его женщиной. Женщиной, которую хотел.
Только на самом деле он желал раздеть Николу, раздеться самому, целовать ее, брать снова и снова… и может быть снова... а затем провалиться в глубокий сон.
Потом проснуться, и опять взять ее. Но физически она к этому еще не готова.
Скорее всего он тоже.
В следующий раз ему нужно будет притормозить, чтобы подготовить их обоих.
Ему нравились ощущения, столь интенсивные, что он находился на грани потери контроля. Если бы это случилось, он мог бы взять ее слишком сильно. Причинить ей боль – вот, чего он всегда боялся.
Отрезвляющая мысль.
Ужасающая мысль.
Ему придётся столкнуться со своими страхами. Он это знал. Значит пришло время прекращать сдаваться, и начинать решать проблемы по мере их поступления. Применять на практике то, чему научился.
Во время разговора, Никола прижалась к Колдо. Он ожидал, что остатки его возбуждения сойдут на нет. Но не тут-то было.
Стало только хуже.
Во время сна ее теплое дыхание касалось его шеи в нежнейшем прикосновении.
Сердца бились в такт, едва различимо соединяя их. Запахи смешались: мужской мускусный с женским свежим; и все, что Колдо хотел сделать, это продолжить с того места, на котором они остановились.
Но, нет – не сделает.
Для Николы все должно быть идеально. Колдо не хотел, чтобы оглядываясь назад, она сожалела.
Лучше он умрет, чем станет еще одной трагедией в ее жизни. Он станет чем-то другим.
Особенным.
Понадобились все его силы, чтобы остаться на месте, игнорируя боль в теле.
К тому времени как взошло солнце, он дрожал... и потел, и отчаянно задыхался.
Колдо выпутался из объятий Николы. Хоть она и являлась источником его мучений, ему ненавистно было её оставлять. Она нежно выдохнула и перекатилась на живот, её клубничные волосы, все еще стянутые в хвост, переливались на подушках.
Нельзя окунаться в нее с головой. На самом деле нельзя.
Не тратя время на душ, Колдо переместился на соседский склад лесоматериалов, чтобы взять всё необходимое для постройки еще одного дома, но меньшего размера на заднем дворе ранчо.
Ангельская одежда полностью очищала Колдо.
Затем он приступил к работе. Решил переместить свою мать в Панаму.
Мать была частью его жизни. И он больше не хотел скрывать ее от Николы. Прошлой ночью, рассказывая ей о своем прошлом, он увидел мир, не похожий ни на какой другой. И ему это понравилось.
Он понял, что хочет, чтобы она все знала. Хочет быть с ней честным во всем: а это значит не только рассказывать, но и показывать.
Утренние часы убегали незаметно, пока он пилил и бил молотом. Мышцы Колдо были рады нагрузке. Чуть позже ему пришлось снять рубашку. Солнце обжигало обнаженную кожу, а пот градом катился по спине и груди.
– Хочешь чего-нибудь попить? – позвала Никола от двери, ведущей на кухню. – Я приготовила лимонад.
Колдо поднял взгляд... и пожалел об этом. Возбуждение вернулось с новой силой, как если бы он никогда не отходил от нее. Никола приняла душ и стянула еще влажные волосы в хвост.
Ее глаза блестели, щеки раскраснелись. А губы все еще были припухлыми от его поцелуев.
Она надела плотную белую футболку и джинсы со стразами вокруг талии. Такая молодая. Такая свежая.
Вся его.
– Нет, спасибо, – ответил он. Если она подойдет ближе, то он схватит ее и уже никогда не отпустит.
– Ты уверен? – Она подняла бокал, наполненный до краев. – Ты выглядишь очень разгоряченным, во всех отношениях.
Он застыл с поднятым молотком.
– Так, что ты делаешь? – спросила она.
– Строю клетку.
Колдо ждал от нее дальнейших расспросов, но их не последовало.
Вместо этого Никола сказала:
– Держу пари, ты испытываешь сильную жажду.
Да. Из-за тебя.
– Ты не захочешь знать.
– Готова спорить, что захочу...
О, нет, не хочешь.
– Ты заигрываешь со мной?
– Да.
Это согласие убивало его:
– Вернись внутрь, Никола, сейчас же.
Она издала мечтательный вздох:
– Ты такой властный. Никогда не думала, что буду фантазировать об огрызающемся мастере, на которого злилась на днях.
Колдо почти бросил инструмент и пошел за ней. Почти.
Но она ушла.
А через несколько секунд из двери вышел Аксель с растрепанными волосами и сложенными за спиной крыльями. Его голубые глаза хитро блестели, пока он демонстративно пил лимонад, предназначенный для Колдо.
Аксель носил обычную ангельскую робу, которая блестела белым на солнце.
– Слушай, ты знаешь что-нибудь о бессмертном по имени Уильям Темный? Он также известен как Вечный Рэнди. Он вдруг, без всяких причин, решил разыскать меня, – сказал Аксель между глотками. – Это по-настоящему раздражает.
