мешая взять точный прицел, он сумел всадить две пули в ближайшего к нему уголовника. Одна из ран оказалась смертельной. Но это был единственный успех Чеха. Рана лишила его маневренности, что стало приговором в схватке с более многочисленным врагом. Змей подобрался к нему с тыла и стал целиться в руку, державшую пистолет. Тут Чех, словно почувствовав грозящую ему опасность, стал поворачиваться. Змея охватил страх. Опасаясь за свою жизнь, он давил на курок до тех пор, пока не кончились патроны. Стрелок из Змея был еще тот, все пули ушли мимо. Все, кроме одной, угодившей Чеху в голову.
– Ну ты придурок, ну ты дебил! – с чувством сказал один из бандитов, глядя на мертвое тело.
– Я бы на тебя посмотрел, когда в твою сторону нацелен ствол, – сорвался на фальцет Змей.
– Это ты Кузнецу расскажешь, на кого бы ты смотрел, а на кого нет. Думаю, после разговора с ним ты вообще видеть перестанешь. Теперь давай, придурок, избавляйся от жмурика. Надо же, вместо того чтобы решить одну проблему, он нам вторую добавил!
* * *
А Кузнец тем временем нащупал другой путь к неуловимому противнику. Для этого ему потребовалась самая малость: вспомнить рассказы Болта с Бивнем и сопоставить их. Ключевые моменты истории Болта, заинтересовавшие Кузнеца, выглядели следующим образом. Прессуемый рэкетирами барыга уступил свое дело какому-то старперу. Пацаны Болта хотели втолковать старперу правила игры, а он ввалил им от души, сломав Кишмиша. Болт собрался отомстить наглецу, и его людям это почти удалось, но в последний момент нарисовались крутые пацаны, жестоко отметелившие звено Болта. Те же пацаны определили в больничку команду Бивня, и, что самое интересное, в мордобитии активно участвовал тот самый старпер. А он контактировал с барыгой, которого оклемавшиеся пацаны Болта обработали до инвалидности. То есть барыга должен знать координаты старпера, они ведь оформляли документы на продажу торговой точки.
Таким образом, в руках у Кузнеца имелся ключ к разгадке тайны, но только сейчас он догадался им воспользоваться. Кузнец вызвал Болта и в доходчивых выражениях обрисовал стоявшую перед ним задачу. Болт хищно ухмыльнулся. Он сам мечтал расправиться с человеком, доставившим его людям кучу неприятностей. Болт решил лично допросить барыгу. Впрочем, на том же настаивал и Кузнец, опасавшийся поручать такое важное дело рядовым «шестеркам». Болт казался ему сообразительнее людишек своей бригады.
Стариков не подозревал, что над ним нависла очередная угроза. Он лежал на кровати, держа в руках шариковую ручку и газету.
– Апостол, последним уверовавший в воскресение Христа, – громко прочел Никита.
– Иуда, – тут же отозвался Роман.
– Жительница страны с самой высокой в мире телебашней.
Тут Роману потребовалось время, но через минуту он вспомнил:
– Канадка.
– Кто вручил путеводную нить Тесею?
– Ариадна, – вновь, как и в первый раз, мгновенно выдал Роман ответ.
Стариков замолчал, но продолжал держать газету перед собой.
– Ну же, продолжай, – обратился к нему Роман.
– Фигушки, сначала я тоже отгадаю три слова, чтобы у нас было поровну. А то ты выстреливаешь, как из автомата, я успеваю только прочесть, на раздумья времени не хватает.
– Согласен, это будет справедливо.
– Ну конечно, обо мне напрочь забыли, – подал голос Андрей.
– Андрюша, зачем тебе напрасно мучиться? Вспомни, как мы играли в города. Когда я назвал Хервест, ты попросил меня не ругаться матом. А это не мат, а такой город в Германии. Никита, ты скоро, а то опять нечестно получается. Я думаю одну минуту, а ты намного дольше.
– Сейчас, одно слово осталось. Вот, готово, теперь слушайте все, и ты, Андрей, в том числе. Какой континент приближается к Европе со скоростью несколько миллиметров в год?
– Ты издеваешься? Неужели в твоем дурацком сканворде нет человеческих вопросов?
– Это каких, например?
– Про компьютерные игры, музон, там рэп или хип-хоп.
– Что такое хип-хоп? – удивился Роман. – Хэн-де хох знаю, хип-хоп – нет.
– Это то же самое, что хэнде хох, только ногами, – предположил Стариков.
– Нет, – возразил Роман. – Хэнде хох ногами – это брейк-данс.
– Слушай, откуда ты все знаешь? – удивился Никита.
– Я еще с давних времен на заводе инженерил. А тогда работали по одной схеме: первую и вторую декаду месяца баклуши били, а в третьей аврал, вкалывали как ненормальные. При этом порядки были строгие: хотя комплектующих не завезли, будь добр находиться в цеху, иначе прогул. Работяги, которые по двести рублей и больше имели, днями слонялись вокруг станков или торчали в курилке, изнывая от тоски. А я при окладе сто двадцать рубликов имел свой маленький кабине-тик, в котором можно закрыться и заниматься чем душе угодно. А тогда с развлекательной литературой была напряженка, даже самую завалящую фантастику или детектив доставали только по большому блату. Вот я и переключился на классику. Оказалось, что, когда есть время, чтобы как следует вчитаться, и Толстой, и Гончаров, и Чехов доставляют настоящее удовольствие. А времени у меня было предостаточно.
– Интересно, где это Чехов или Толстой писали о брейк-дансе? – ехидно поинтересовался Стариков.
– А им необязательно было об этом писать. Хорошее чтение развивает любознательность, – парировал Роман. – Хотя не до такой степени, чтобы знать все увлечения нынешней молодежи.
Тут дверь распахнулась, и в комнате оказался среднего роста крепко сложенный мужчина. Все обитатели палаты повернулись в его сторону и как по команде отвернулись. Здесь было не принято глазеть на человека, пришедшего к кому-то другому. Мужчина в свою очередь пробежал взглядом всех четверых и шагнул к Старикову:
– Да, Никита, после стольких лет я тебя едва узнал. Стариков внимательно присмотрелся и без твердой уверенности произнес:
– Круглов Коля, неужели это ты?
– А что, так здорово изменился?
– Еще бы, ведь много лет прошло! Да и не ожидал я тебя здесь увидеть.
– Есть такое дело, мы забываем однополчан и встречаемся, только когда приходит беда.
– Но как ты меня нашел?
– Комбат подсказал.
– Борис Иванович? А как он тебя отыскал?
– Элементарно. Они с Подберезским регулярно собирают наших ребят, живущих в Москве. Иногда к нам люди из других городов приезжают. Конечно, почти все
