— Это последствие старой травмы локтя, — заключил невропатолог. — Нерв защемился рубцом. Можно попробовать его высвободить из рубцовой ткани, но гарантии, что чувствительность вернется, нет.
На семейном совете было решено попробовать прооперироваться. Как Дича сломал руку, Вича знала лишь в общих чертах.
— Да в десятом классе на физкультуре упал, — отмахивался он.
Она видела, что ему было больно это вспоминать, и поэтому давно перестала расспрашивать. О том, что Дичу исподтишка толкнул главный качок класса, она узнала от его мамы.
— Что этот бугай делал в школе для слабовидящих, ума не приложу, — был ее возмущенный рассказ. — Ты же знаешь моего Димку. Он всегда был настырным. Где-то не уступил, вот и поплатился. Вича нежно посмотрела на понурого Дичу и решила: «Пришло время познакомиться поближе с этой грозой школы».
За несколько дней до операции она достала классный альбом мужа с фотографиями и попросила показать виновника его травмы.
— Зачем тебе это нужно? — Примета такая. Мы должны посмотреть ему в глаза и сказать, что все прощаем, тогда операция будет успешной.
Как только ритуал был совершен, Дича тут же забыл об этом. Лежа в больнице, он не знал о том, что Вича вновь открывала альбом. На этот раз она не прощала меченого парня, а предупреждала: «Моли своего бога, чтобы операция помогла, иначе…» Глубоким вдохом она погасила поднимающуюся из глубины злость и не дала проклятию выплеснуться раньше времени.
Но держать его в себе пришлось недолго. По другую сторону океана Бог был глух. А может, бугай просто поленился к нему обратиться. Как бы то ни было, спустя пару месяцев, как только в Балтиморе подул северо-восточный ветер, на его крыльях отправился в путь невидимый сгусток энергии. Прибрежный бриз передал эстафету воздушному потоку, что сопровождал Гольфстрим, и посылка понеслась в сторону Старого Света.
Ее получатель и не подозревал, какие великие силы были приведены в движение из-за его жалкой персоны. А вид его действительно был жалким. От былой могучей фигуры не осталось и следа. Как высохший дуб, склонивший к земле ветви, он сидел на матрасе в чьей-то комнате с голыми стенами и тупо глядел на батарею пустых бутылок. Кто-то пихал ему в руку засаленные рубли и пытался втолковать ему что-то про магазин. Он уже не помнил, сколько лет не просыхая пил. За последний год он еще больше опустился, хотя казалось, что дальше уже некуда. Давние знакомые, проходя мимо, уже не узнавали его. Жизнь потеряла всякий смысл и катилась под гору.
— Да и для кого жить? — бормотал он в пьяном угаре. — Жена с ребенком ушли, родители и друзья отвернулись. Для вас, что ли? — обратился он к собутыльниками, откровенно напрашиваясь на неприятности.
Если бы он даже знал, что, выходя этой ночью за водкой, больше никогда не увидит этих пьяных рож, то ничуть не расстроился бы.
— Сдохнуть бы уже, что ли? — с горечью подумал он.
Кто-то из таких же страждущих, как и он, заметил деньги в его руке и пошел следом. Лишь только они свернули с людной улицы, идущий сзади освободил его от денег, а заодно и от горьких мыслей. Одного удара пустой бутылкой по голове оказалось достаточно, чтобы вскоре приобрести бутылку полную.
Еще целые сутки поврежденный мозг пострадавшего медленно осмысливал произошедшее. Он прокручивал всю жизнь своего хозяина, пытаясь понять, где тот вышел из-под контроля. Клетки серого вещества мозга отдавали хранившуюся информацию о самых запоминающихся событиях и отмирали. Те нейроны, которые хранили детскую память, погибали первыми. Затем наступала очередь клеток с менее давними событиями. Таким образом вся жизнь пролетала перед внутренним взором в хронологическом порядке. Ярких воспоминаний набралось не много.
Была ли жизнь его такой тусклой и беспросветной, или клеткихранители памяти были убиты алкоголем, уже не имело значения. Его мозг быстро добирался до последнего, сколь-нибудь запоминающегося события. Это был день получения кредита на развитие фермерского хозяйства, где самым ярким моментом стал пересчет ссуды на водочный эквивалент. С этими воспоминаниями угасли едва различимые проблески сознания, в которое несостоявшийся фермер так и не сумел вернуться. По другую сторону океана Вича даже не могла представить, что когда-то и ее мозг примется за похожую работу…
Ну а пока она была полна сил и решимости. Вича твердо встала на ноги в логове ворогов и пришло время действовать.
Тянуть было нельзя. Никто не знал, как долго продержится ее организм, поэтому нужно было срочно навестить Матрену. Глядя на пышущую энергией жену, Дича только приветствовал ее желание съездить на Родину. Но кто-то опять пытался помешать возвращению виккианской воительницы к своим истокам. С юга наступал разрушительный ураган Изабелла и, по прогнозам, должен был ударить по Вашингтону в день их отлета. По дороге в аэропорт Вича была необычно весела.
— Я обманула их! — внутренне радовалась она. — Я как знала, когда отказалась от накатанного пути.
Действительно, в этот раз им предложили лететь через Франкфурт или Париж. Дича склонялся к уже привычному маршруту через Германию, да и до аэропорта в соседнем Вашингтоне было всего час езды. Во Францию же вылетать пришлось бы из Филадельфии, куда путь был длиннее. Но что-то Виче тогда подсказало, что длиннее — не значит дольше, да и в Париже они никогда не были.
— Давай через Париж! — загорелись ее глаза. — Хоть одним глазком взглянуть на него, но только чур не умирать, — припомнила она название одного известного фильма.
Сейчас Дича рулил по направлению к Филадельфии, и на душе у него была спокойно: «Спору нет, мы проигрываем полчаса в дороге, но неизвестно, сколько бы нам пришлось сидеть в закрытом Вашингтонском аэропорту».
Благодаря Вичиной прозорливости они ехали в северном направлении, удаляясь от урагана.
Долгий перелет дался Виче на удивление легко. Похоже, что ошибка стюардессы, которая приняла ее за соотечественницу и обратилась к ней по-французски, резко приподняла Вичино настроение.
— А я всегда говорила, как тебе повезло со мной! — подзадоривала она мужа. — Гордись, что у тебя жена настоящая француженка.
— Как прилетим, надо будет обязательно заскочить в лес.
— Зачем? — Наловим тебе лягушек.
Шутки шутками, а в лес Дича все-таки попал, но не за лягушками а за черноплодной рябиной. Нагулявшись по Питеру, они сбежали ото всех на лоно дачной природы. Озадачив мужа сбором ягод, инициаторша побега отправилась навестить Матрену.
— Кого бог дает? — встретила ее заметно постаревшая целительница.
— Американскую сестру! — весело ответила Вича и сердечно обняла старуху.
Та долго ее не отпускала и все гладила своими иссохшими руками.
— Я научилась использовать энергию заморской природы и держать удары черных сестер, — выпалила гостья. — Это пришло само собой. Как именно, я не знаю. Поэтому боюсь, что научить этому пока не могу.
— Чувствую силу в тебе, — наконец произнесла Матрена и заглянула молодой женщине в глаза. — Вижу, что созрела ты для следующего шага к нашей цели.
Они присели на лавку и, как много лет назад, старушка положила ее голову себе на колени. Она гладила ее по золотистым волосам и вещала о том, что есть и что будет.
— Я вижу, что ты научилась изменять чужую энергию, делая ее доступной для нас. Скоро наши сестры начнут прибывать к тебе. Теперь каждое полнолуние отдавай свою энергию ветру, и он принесет ее твоим сестрам. Они будут рядом, но ты не должна искать встречи с ними. Через тебя их могут обнаружить и извести. И помни, без твоей энергии они беспомощны перед враждебной природой. Пройдет немало времени, прежде чем они сами научатся укрощать чужеродные флюиды и начнут справляться без тебя. Но я должна предупредить, что, пропуская сквозь себя избыточные потоки энергии, ты ускоришь свое разрушение. Готова ли ты к такой жертве? — Да, сестра! Я буду биться до конца! Матрена смотрела вдаль, и ее подслеповатые глаза наполнились слезами гордости за это хрупкое существо с непоколебимой волей и духом победительницы, которую не смогла сломить даже ее жуткая болезнь.
— Ну, давай прощаться, — поднялась старуха. — И помни, чем дольше ты продержишься, тем больше наших сестер сумеет продолжить начатое тобой дело.
— Я продержусь! — с гордостью заверила виккианская воительница. — Ну, я побежала, пока моего Дичу не утащили волки, — кинула она с порога.
Преисполненная сил, Вича быстро шла, почти не задыхаясь.
У нее теперь была цель, и она сделает все возможное, чтобы достигнуть ее. Для начала нужно было подготовить Дичу к ее ночным отлучкам…
Как только самолет оторвался то питерской земли, Вича поведала мужу о новой мульке, которой ее научила Яна.
— Чтобы в доме всегда водились деньги, нужно отложить одну денежку и каждое полнолуние купать ее в лучах ночного светила. И обязательно приговаривать: «Смотри, что у меня есть!» Вича взяла на себя этот ритуал, и теперь, как только появлялась полная луна, она выходила во двор с однодолларовой бумажкой в руке. Распростав руки к небу, она отдавала всю накопленную за месяц энергию притаившимся где-то сестрам. Тень беседки скрывала ее ото всех, кроме Лады. Мохнатая великанша уже давно отказалась жить в доме и теперь оттягивалась на улице, в огромной конуре. Для нее ночные бдения хозяйки были не в диковинку. Лада еще помнила тесные таунхаузы и совместные прогулки по лунному лесу. Теперь каждое полнолуние она выходила из будки и поджидала свою хозяйку под дверью. Белая шерсть великанши переливалась в лунном свете и освещала путь к их укромному месту. Доведя хозяйку до беседки, собака ложилась ей под ноги и зорко глядела по сторонам. И горе тому, кто решился бы помешать их тайному ритуалу.
