Высокое чистое небо в зените тоже имело зеленоватый оттенок, сгущавшийся в сторону предполагаемого запада. А на предполагаемом востоке нежной зефирной розовостью занималась заря. Над горизонтом поднимался искаженный рефракцией огромный малиново-лимонный диск солнца. Чужого солнца! Несмотря на ранний час, жар восходящего светила уже начинал ощущаться.
- Вот и совпали оба утра! - воскликнул Владлен. - Как и было обещано... Красотища какая, а! А воздух - густой, хоть ломтями режь!
- Да, - ответил Георгий, - похоже на рай до грехопадения.
Он расширил ноздри, глубоко вдохнул, в буквальном смысле слова, неземной аромат - тонкую смесь незнакомых запахов. Это не была тяжелая, вызывающая аллергию ударная смесь цветущего земного леса. Напротив, запахи были шелковисто нежными, ненавязчивыми. И явно не цветочного происхождения. Это удивляло. На Земле такая поляна пестрела бы цветами. Впрочем, может быть, сезон цветов уже закончился? Но ведь даже осенью можно встретить поздние цветы. А тут, к тому же, осенью и не пахнет. Тут, судя по всему, климат тропический или, по крайней мере, - субтропический.
И еще один факт отметил Георгий. В лесу стояла странная тишина. Но так не бывает. Обычно щебечут птицы... Вот оно что! В лесу не было птиц. Ни в воздухе, ни на деревьях, нигде. Их не было - этих непоседливых пернатых, чьим гомоном, трелями, свистом обычно наполнен земной лес.
Видовая скудость флоры и фауны, очевидно, объяснялась молодостью этого мира. Георгий оглядел еще раз этот тихий и, наверняка безлюдный, зеленый мир и ему захотелось пожить здесь какое-то время, насладиться одиночеством и тишиной, весьма способствующим творчеству. Но об этом мечтала его душа, а умом он хорошо понимал, что никакого покоя он здесь не найдет. Будет изнуряющая тело работа.
Очень скоро застучат топоры, зазвенят пилы, упадут первые деревья; загудят, зарычат моторы машин и тракторов и другой техники, которую доставили вместе с переселенцами. И начнется Новая Великая Стройка. А он уже не в тех летах, когда легок на подъем и полон энтузиазма покорить природу. Он уже не хочет ничего и никого покорять. Все, что ему нужно - это тишина мастерской. Молодой мир - для молодых. Здесь ему нет места.
Между тем, церемония началась. Переселенцы сгрудились плотной толпой возле корабля. Нижний конец трапа медленно поднялся и замер параллельно земле, образовав ровную площадку. Теперь на трап не смог бы запрыгнуть даже самый ловкий землянин. Ну, разве что, кто-нибудь его подсадит. На эту, возвышающуюся над толпой площадку, как на трибуну, вышел живёхонький "полковник" со своими телохранителями. Позади всех, в самом проеме огромного люка, поигрывая фонариком, стоял Андрей. Георгий напряг зрение, всмотрелся. Да, вне всяких сомнений, это был он, его брат. "Полковник" ждал, когда умолкнет толпа, и подтянутся разбредшиеся по поляне отдельные человеческие особи. Пурпурная звезда на его груди горела ярко, несмотря на дневной свет. Глаза джентри наглухо скрывали черные очки-консервы.
Георгий с Владленом стали пробираться поближе к трапу. Как только они увидели, что путь к возвращению затруднен, их души охватило волнение: не собираются ли их бросить здесь вместе со всеми. Стоявшая впереди женщина подняла руку, привлекая внимание "полковника". Это была все та же особа, уже знакомая Георгу. Она, как всегда, была активна и желала быть первой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Скажите, уважаемый! - вскричала она зычным голосом. - Далеко ли до города? И какой транспорт ходит отсюда?
"Полковник" поднял руку, - и все смолкли. Он открыл свой маленький ротик, вовсе не предназначенный для ораторства. Все ожидали услышать нечто похожее на птичий щебет, но голос джентри, очевидно, усиленный потайными микрофонами, неожиданно мощной волной прокатился над толпой. Низкий спокойный голос, но хорошо слышимый за полкилометра:
"Постарайтесь понять то, что мы вам скажем. Здесь нет транспорта и нет дорог... И городов тоже нет..."
Все стали многозначительно переглядываться друг с другом.
"...Вам самим придется проложить на этой земле дороги и возвести города. Отныне эта земля принадлежит вам. Взгляните на окружающий вас мир. Он чист и прекрасен, и он безраздельно ваш. Постарайтесь не превратить его в свинарник. Плодитесь и размножайтесь во славу Разума и Добра. Любите друг друга и уважайте законы, которые мы вам дадим. Сначала вам будет трудно, но вы справитесь. Среди вас есть люди всех специальностей: врачи, инженеры, строители, землепашцы, металлурги, кузнецы, ткачи, ученые, учителя..."
- А бухгалтеры нужны? - выкрикнул кто-то и другой робкий голосок добавил: - И библиотекари?
- Говно будете выносить с фермы, - сказал какой-то остряк. Толпа развеселилась.
"И бухгалтеры-счетоводы нужны будут в первую очередь, и библиотекари... - загрохотал голос джентри. - Мы привезли с собой огромное количество книг по всем отраслям человеческих знаний. Берегите и преумножайте эту бесценную мудрость. И летописцы вам понадобятся. С первого дня вы должны начать летопись истории Новой Земли..."
Георгий вдруг остро осознал, что он оказался причастен к величайшему историческому событию, равного которому трудно что-либо сопоставить. Людям, здесь собравшимся, предстоит стать родоначальниками новой звездной расы. Их имена занесут в летописи, дети и внуки приукрасят дела их и обожествят образы их. Появится еще один эпос, может быть, столь же величественный и нетленный, как Махабхарата, Ригведа, Старшая и Младшая Эдда... С благоговейным трепетом далекие потомки будут прикасаться к хрупким манускриптам с древними письменами, понятными только узким специалистам по мертвым языкам.
У Георгия вдруг взыграло тщеславие: хорошо бы среди былинных героев эпоса значилось и его имя. Здесь он станет первым художником, воистину Первым! Ох, велик соблазн! Недаром же Цезарь говорил: "Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе". А что? Разве он так уж стар? Его дед и бабка приехали в чужой для них город Серпо-Молотов, будучи на пять, а то и семь лет старше теперешнего его возраста. В 1950-м году будущих отца и мать Георгия освободили от сталинской каторги и разрешили поселиться в Серпо-Молотове. Николай Колосов вызвал своих родителей. Всей семьей строили дом, обжились...
Но быстро угас огонь честолюбивых помыслов: вспомнилась престарелая мать, Инга... жива ли она? Нет, ему домой надо, домой!
