бросая ей пару как раз вовремя.
— Дай мне Т! — восклицаем мы в унисон.
Мы смеемся, исполняя нашу обычную сценку. С помпонами в руках мы подражаем фильму, как обычно. Когда речь заходит о черлидинге, это тайная одержимость.
После окончания фильма мы как-то застряли на просмотре рекламных роликов, пока Чарли не захотел купить паровую швабру. Серьезно, даже я хочу швабру, а это говорит о многом, поскольку у меня уже есть пылесос.
Я сижу там, прижавшись к своему лучшему другу. Как будто ничего не изменилось, но все изменилось.
Я знаю, что жизнь будет другой.
Когда я смотрю на нее, я замечаю, как она изменилась.
Кроме того, что я выгляжу как сумасшедший, она сияет, а ее улыбка безупречна. Она смотрит на меня и подмигивает. Шарлотта счастлива. Теперь я наконец-то понимаю, что значит, когда люди говорят, что счастье другого человека необходимо для твоего собственного. Это заставляет меня думать, что, может быть, мне стоит еще раз попробовать с Мигелем. Я имею в виду, он был счастлив, потому что пришел. Я должен быть счастлив, потому что он счастлив. Мое тело замирает, когда я снова думаю о весельчаке.
— Ты в порядке? Проглотил что-то плохое? — невинно спрашивает Чарли.
Я разражаюсь отвязным смехом, чуть не подавившись своим вонтоном. Это мне на руку.
— Вообще-то, да. Давай я расскажу тебе о моем вторничном вечере, но сначала окуни вонтон прямо в этот уксус, смешанный с рыбным лимонным соусом.
Она следует моим указаниям, морщит лицо и высовывает язык, когда понимает, насколько это плохо. Схватив воду, она пытается смыть это, но в итоге на мгновение начинает полоскать рот.
— Черт, Рик, это было…, — она прокашлялась, — это было чертовски кисло.
— Так, теперь, когда ты это попробовала, позволь мне рассказать тебе о моей ночи с Мигелем…
Двадцать вторая глава
Лекс
Наши первые две недели в качестве пары — это чистое блаженство, ну, по крайней мере, я так себе говорю. На самом деле мы спорили по самым пустяковым поводам, но споры приводят к одному, и единственному, что у меня на уме — горячему, зашкаливающему по животным качествам сырому сексу. Такой секс, который ничего не делает, чтобы ослабить мою эрекцию. Если вообще, это заставляет меня хотеть все больше и больше, до такой степени, что мне приходится напоминать себе, что мы все еще должны функционировать как человеческие существа за пределами квартиры.
Это не первый раз, когда я жил с женщиной, но восемь лет жизни в холостяцкой квартире заставили меня смириться с этим. Я не неряха, совсем наоборот, на самом деле. Я очень дотошный, и, как оказалось, Шарлотта тоже. Проблема в том, что у нас разные взгляды на вещи, и мы не всегда понимаем друг друга.
— Туалетная бумага должна лежать лицом вперед, поверх, — утверждает она.
— Я не согласен.
— С какой стати она должна быть под?
— Потому что так выглядит аккуратнее.
Она смотрит на меня, спор далеко не закончен. Политика в ванной комнате не горяча, хотя Шарлотта, стоящая там в майке, демонстрирующая свои эрегированные соски и симпатичные трусики — это да, что привело к тому, что я трахнул ее перед зеркалом, и так прошел понедельник.
Во вторник мы решили поесть в Макдональдсе, к моему ужасу. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз ел дешевый фастфуд. Шарлотте хочется есть все подряд, и я, будучи отличным мужем, чтобы она не чувствовала себя плохо, ем то же, что и она.
— Я только что видела, как ты макал свою картошку в шоколадное мороженое? — задыхаясь, она ждет моего ответа с явным выражением отвращения на лице.
— Да, мы с Адрианой делали это в детстве.
— Это отвратительно! Картофель фри и молочные продукты?
Я макаю туда самородок, и взгляд отвращения усиливается.
— Лекс! Кто так делает? Спорим, что ты единственный, кто так делает? Докажи мне, что это делает кто-то еще?
— Если я докажу, ты перевернешь туалетную бумагу в мою сторону?
— Я настолько уверена, что да, мы можем перевернуть туалетную бумагу по-твоему.
Я достаю телефон и набираю в Гугле жареное мясо в сарафане. Появляется видео за видео. Я нажимаю «play», и очень раздраженная Шарлотта хмыкает: — Неважно.
Я выиграл битву за рулон туалетной бумаги, компульсивный аккуратный фрик метафорически сидит в своей куртке с трубкой и тапочках. Это также приводит к тому, что я слизываю шоколадную помадку с ее эрегированных сосков. Я не слышу от нее никаких жалоб, только два кричащих оргазма.
В среду у нас первая официальная ссора настоящей пары. После долгих уговоров Шарлотта соглашается пойти со мной на поиски квартиры, так как нам нужно что-то побольше. Мы обсуждаем, не стоит ли нам переехать в пригород, но оба наших офиса находятся в городе, так что это имеет смысл с точки зрения удобства передвижения.
Удивительно, но почти сразу же появляется идеальный вариант, и я готов сделать предложение. Квартира расположена на Пятой авеню, редкая находка с шикарным видом на Центральный парк.
Держа руку Шарлотты в моей, она ходит по квартире с открытым ртом. Должен сказать, что она впечатляет, как и ценник в тридцать пять миллионов долларов.
— Можем ли мы себе это позволить? — Шарлотта шепчет рядом со мной, — Я имею в виду, я могла бы продать свою квартиру так же хорошо, как ту, что в Коннектикуте, но я не думаю…
— Шарлотта, мы ничего не продаем, — говорю я ей, — И да, мы можем себе это позволить.
— Но… я хочу внести свой вклад. Я не хочу быть нахлебницей у тебя.
Я опускаю голову, покачивая ею с легким смешком: — Шарлотта, это должно быть наименьшее из твоих беспокойств. Если тебе это нравится, это наше, хорошо?
Мы продолжаем осмотр дома и останавливаемся в большой кухне.
— Кухня полностью оборудована всем необходимым для профессионального повара. Я полагаю, мистер Эдвардс, у вас будет постоянный шеф-повар? — спрашивает Анита, риэлтор.
— Да, а также домработница с проживанием и, возможно, няня, — смело отвечаю я.
— Что? — спрашивает Шарлотта, ее голос высок.
Я чувствую, что она раздражена. Почему? Понятия не имею.
— Шарлотта, пожалуйста, я не хочу, чтобы было иначе. Если ты беспокоишься о деньгах…
— Меня не волнуют деньги. Почему ты думаешь, что я стану одной из тех женщин, которые сидят с наемной прислугой? Меня так не воспитывали, и я не собираюсь растить нашего ребенка с наемной прислугой. Я не такая, и мне насрать на твои гребаные деньги.
Я попросил риэлтора извинить
