Через две недели к Вильене подошла потрепанная конница де Санчо. Королевская армия держалась на расстоянии трех дневных переходов, поэтому решено было устроить праздник по случаю объединения сил. Графов осталось четверо. Хуан де Боскан попал в плен, но велись переговоры об обмене его на королевского наместника в Вильене. Вскоре он должен был присоединиться к товарищам. Так что они отдыхали с чистой совестью. Да и солдатам нужно было отвлечься в преддверии битвы.
Зимы в Камоэнсе хоть и теплые, но все же солнце садится рано, для освещения резиденции одних свечей свезли воз, зажгли тысячу факелов.
Свет, исходящий от резиденции наместника, освещал половину Вильены. Вино лилось рекой, повара сбивались с ног, музыкантам и поэтам заплатили с роскошью, достойной алькасарского султана. Рыцари, прибывшие с Карлом де Санчо, пригласили на праздник родственников, живших в Вильене.
Винсент Ла Клава, скучая, потягивал вино, рассматривая веселящихся гостей.
Его и де Веги боялись. Плевали в спину и шептали проклятия. Им не удалось бы собрать на прием и десятка знатных вильенцев. Карл с легкостью пригласил всех желающих, и пришло несколько сотен гостей. Они совершенно не боялись де Санчо. Для них Карл был «своим», просто благородным грандом, которому захотелось объявить рокош королю. Он воюет честно и благородно, без подлых новшеств, без хитрых ловушек. Отпускает пленных под выкуп, пьет после боя вместе с побежденными. Храбрый и доблестный полководец. Всегда впереди своих рыцарей, а не прячется позади строя пикейщиков, как трус де Вега, который ни разу не обнажил меч[29]. И его рыцари — настоящие кабальеро[30], а не вчерашние вилланы, как офицеры де Веги.
Риккардо же и Ла Клава — два безумных убийцы, ославленные на века. Два палача, что подло и бесчестно перебили две тысячи благородных рыцарей. Как раз по десять сотен на графа выходит. Правда — об убитом брате, горящем доме и разоряемом крае — никому не нужна.
Веселье вокруг Ла Клавы шло своим чередом. Карл и Риккардо награждали отличившихся офицеров, провозглашали тосты и объявляли танцы. Риккардо не расставался со своей прекрасной пленницей — влюбился, что ли? Нашел время.
Поэт и романтик Кундера неведомым способом достал откуда-то сотни две роз — при том, что за окном зима — и раздал их прекрасным сеньоритам. Шутили, а может, это и было правдой, что он подкупом, шантажом или даже прямым ограблением раздобыл их в ближайшем монастыре, где была оранжерея.
— Риккардо, твоя дама танцует? — Винсент решил показаться на свет, не то его скоро потеряют.
— Благодарю, сеньор, но я обещала все танцы Риккардо, — чуть улыбнувшись, произнесла девушка, прежде чем де Вега успел ответить.
— А у меня сегодня болит нога, — посетовал граф.
— Врешь, — Винсент попытался рассмеяться, — ты просто боишься опозориться. Анна, он никогда не умел танцевать. Так, может быть, вы все-таки составите мне пару?
Анна сидела за столом рядом с Риккардо, словно жена или содержанка. Вильенцы известны своими консервативными обычаями, что запрещают жениху и невесте до свадьбы на официальных церемониях быть вместе. Нельзя даже сидеть рядом за одним столом. Только через одного, а то и двух родственников. Анна женой Риккардо не была, как и невестой.
Анна покачала головой.
— Жаль, — сокрушился Винсент, — иначе бы я непременно в вас влюбился и увел у Риккардо.
Граф Кардес, услышав эти слова, звонко рассмеялся и поцеловал Анну. Девушка улыбнулась в ответ, улыбка была грустной.
Риккардо отметил про себя, что что-то с ней не так. Бледна. Глаза горят. Взволнованна.
— Что с тобой, Анна? — участливо спросил он.
— Нездоровится, — отвечала девушка.
— Может, лучше тебе пойти отдохнуть? Здесь слишком шумно? — Риккардо беспокоился за нее.
— Нет, все нормально, я хочу побыть здесь, — отмахнулась Анна.
Едва ушел Винсент, лишь притворяющийся веселым, к ним чуть ли не бегом устремился де Кундера. Он был взволнован, немного пьян и поэтому долго не мог найти слов.
— Риккардо, не поверишь, я сейчас встретил девушку. Она… я… в общем, решил — она будет моей женой! Это судьба.
— Так быстро? — удивился Риккардо.
— Да, это любовь с первого взгляда. Едва увидел — понял, поражен в самое сердце!
— А дама твоя, она хоть пленных-то берет? — улыбнулся де Вега.
— Да, в отличие от тебя. Решено — после войны женюсь. Если родители ее будут не согласны — украду. Я же на четверть дикий горец! — рассмеялся де Кундера и вернулся к возлюбленной.
Анна даже не улыбнулась, слушая откровения Кундеры. Хотя раньше не было в Вильене девушки веселее. Она думала о чем-то своем.
— Сеньоры, тост! — провозгласил де Санчо. — Выпьем за графа де Вегу, человека редкого ума и таланта! За нашего друга, я знаю, он станет великим полководцем, затмит славу отца! За тебя, Риккардо!
Слуга, разливавший вино по бокалам, куда-то пропал. Анна сама наполнила бокалы благородным напитком.
— Позволь тебе услужить, Риккардо, — натянуто улыбнулась она. Было заметно, что ей плохо.
— Анна, тебе нужно отдохнуть, я пришлю врача, — сказал Риккардо.
— Хорошо, — согласилась она. — Сейчас, один тост.
Друзья, соратники замерли, стоя с поднятыми бокалами. Гости, в большинстве своем, демонстративно отказались от вина. Риккардо, чуть улыбаясь, протянул руку к бокалу, правую. Вдруг почему-то убрал ее и взял бокал левой, от кисти до локтя заключенной в кожаный наруч, что хоть и был спрятан под одеждой, но все же проглядывал. Поднес бокал ко рту. Вдохнул аромат выдержанного вина. Закрыл глаза. Вдохнул еще раз. Опустил руку с бокалом.
— Сеньора, вы поспешили. Запах у гальта[31] тонкий, специфический. Его следовало бы добавить к белому вину, а не красному, — излишне спокойным голосом поведал он Анне, обращаясь также и ко всем присутствующим.
— Что случилось, Риккардо? — громко поинтересовался де Кундера. — Чего ты ждешь?
— Помолчи, — оборвал его Карл.
— Сеньора, не хотите отпить из моего бокала? — сказал Риккардо, глядя Анне в глаза. Он безмолвно спрашивал ее — почему? Безмолвно, потому что знал ответ.
Девушка протянула руку к бокалу. Но де Вега убрал от нее вино.
— Нет, это слишком простой выход. Мне жаль, Анна. — Он вздохнул печально и отступил на шаг. — Стража, взять ее! — Ставший чужим голос ударил, словно хлыст. Все вздрогнули, не веря в происходящее. Двое дюжих рыцарей взяли девушку под руки.
— Пусть женщины ее обыщут. Запереть под присмотром, не оставлять одну. Головой отвечаете!
— Риккардо, — предостерегающе поднял руку Карл, — не торопись! Друг, боюсь, ты ошибаешься, ведь гальт не имеет запаха.
— Для тебя, Карл, не имеет, а мне от отца досталась прекрасная коллекция ядов, — жестко отрезал де Вега. — Дадим это выпить собаке. Если та умрет, умрет и сеньора Рамирес.
— А если нет?
— Она умрет.
Анну увели, она не сопротивлялась. Де Вега вернулся к гостям. Все пошло своим чередом. На первый взгляд. Праздник был испорчен. Атмосфера веселья утрачена. Ее сменила череда масок, поддельных улыбок, натянутых речей. Перешептывания, слухи, сплетни. Гости стали быстро расходиться. Они не могли больше находиться рядом с графом Кардесом.
Сообщили, что у Анны в перстне нашли секрет — полость под яд. Одновременно с этим прибыл окровавленный гонец.
— Монсеньор, — обратился он к де Веге, — нападение на городскую тюрьму. Освободили почти два десятка узников!
— Утроить стражу, прочесать весь город и окрестности. Ворота закрыты. Значит, если они его и покинули, то только стену перелезли по веревкам. Найти. Далеко уйти не могли. Алонсо Рамиреса взять живым. Пятьсот флоренов тому, кто его схватит, — сразу же распорядился Риккардо.
Карл де Санчо не оставлял его, зная, как раним его друг в этих вопросах. Риккардо не ложился спать, бодрствовал в компании с ним и бутылкой вина. Много пил не пьянея. Чертил вином на белой скатерти схемы, объясняя ему, как именно должны расположиться войска в предстоящем сражении. Карл часто не соглашался, спорил, зачеркивал, рисовал заново. Многое из того, что предлагал Риккардо, противоречило тому, что он, де Санчо, считал непреложными принципами сражения. В пылу спора время идет быстро. Карл и не заметил, как рассвело. Почти одновременно с восходом солнца доложили: насильно напоенная вином легавая сдохла.
