— С чего вдруг? — грубо осведомился Джеймс, но все же поднялся.
Глядя на Мэг, Лиззи думала о том, что та сможет быстро освоиться в этой обстановке. С интересом наблюдая за тем, как хозяин и горничная делают вид, что ругаются друг с другом, Мэг при других обстоятельствах, возможно, и сама вставила бы подходящее словечко, но она еще слишком робела перед всей этой роскошью. К тому же слишком велико было уважение, граничившее с благоговейным страхом перед хозяевами дома, которых Мэг могла назвать только одним словом: господа. А ведь несколько часов назад Лиззи сама пыталась представить, как будет жить с этими людьми, учитьсяу них тем многим вещам, о которых имела весьма поверхностное представление... Ей вдруг снова захотелось плакать. Это желание не оставляло ее до конца чаепития. Позже, когда она уже находилась в своей комнате, к ней зашла Эдит. С трудом сдерживая слезы, Лиззи рассказала ей о том, какая обстановка сложилась в доме Фултонов.
Выслушав Лиззи, Эдит с недоумением сказала:
— Мы были уверены, что мистер Фултон сделал тебе предложение. По крайней мере, Ричард так нам рассказал.
— Нет, Эдит, нет! Он не делал мне предложения, но вел себя так, как будто собирается это сделать. Теперь вы понимаете, что я не могла там больше оставаться?
— Разумеется, дорогая! Как можно? Совершенно невероятная ситуация. И эта женщина!.. Ты знаешь, она всегда была вспыльчивой, эгоистичной и безответственной особой.
Лиззи слабо улыбнулась:
— Когда-то Джефф говорил о ней точно так же, правда, теперь его мнение круто переменилось, и он считает, что я могла бы с ней... ужиться.
— О Боже! Никогда!
— Я так и сказала. В крайнем случае, у Мэг есть квартира в Шилдсе, и она...
— Об этом, дорогая, мы поговорим позже, когда вернется Ричард. А сейчас тебе нужно отдохнуть. Обед будет через час. Я пока скажу Мэри, чтобы она приготовила все необходимое для малышки. Бутылочки и смеси у тебя с собой?
— О, спасибо, Эдит, все есть, не беспокойтесь.
— Мэри будет страшно довольна, что в доме появилась малютка. Она всегда говорила, что готовить еду для детей — сплошное удовольствие. Все, милая, отдыхай! Увидимся за обедом.
Когда дверь за Эдит закрылась, Лиззи тяжело вздохнула. Даже если эта женщина, будучи, замужем за Ричардом, окажется ангелом во плоти, Лиззи все равно не сможет остаться в этом доме.
Узнав о том, что ее приглашают на обед вместе с хозяином и хозяйкой, Мэг украдкой отозвала Лиззи в сторону.
— Милочка, мне будет гораздо удобнее где-нибудь на кухне, с Филлис и Мэри. Устрой это как-нибудь поаккуратнее, чтобы хозяева не обижались, ладно?
Лиззи пообещала.
За обедом она сидела напротив Джин и мечтала о том, чтобы та хоть на минуту прекратила свою нескончаемую болтовню. Она перескакивала с одной темы на другую, вспоминала третью, и ее напряжение становилось все заметнее. Она умолкла только тогда, когда в холле раздался телефонный звонок. Обежав всех взволнованным взглядом, Джин сказала:
— Вы позволите?
— Да, дорогая. Разумеется! Иди!
Лиззи видела, как Джин буквально вылетела из комнаты, и, когда за ней закрылась дверь, заметила, что Эдит тяжело вздохнула. «Вероятно, — подумала Лиззи, — и Эдит она тоже утомила. Каково же ей будет, если Джин станет жить здесь постоянно? Хотя... Эдит любит своего сына и, наверное, со многим смирится, лишь бы он был счастлив».
На несколько минут воцарилось молчание. Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась Джин. Ее лицо буквально светилось от счастья. У Лиззи болезненно сжалось сердце. Не говоря ни слова, Джин подошла к своему стулу, крепко схватила руками спинку и стояла так, наверное, целую минуту. Потом она подняла голову, и все увидели, что в ее глазах блестят слезы. Джеймс поднялся со своего места, подошел к ней и обнял за плечи.
— Я говорил тебе! Никто не может потопить Джорджа!
Джин прижалась лицом к его плечу, а потом посмотрела на Эдит, не в силах справиться с волнением.
— Я... говорила с ним. У них все хорошо, все живы. Их обстреляли, но обошлось без потерь. Он сказал... что приедет сюда на выходные. Тетя Эдит, они все живы!
Джин бросилась к ней и порывисто поцеловала в щеку. Эдит взяла ее лицо в ладони и сказала:
— Слава Богу, дорогая! Наконец-то! Я всегда говорила: отсутствие новостей — уже хорошая новость, и я, кажется, опять оказалась права!
Джин повернулась к Лиззи:
— Ты, верно, думала, что я полная идиотка. В самом деле, я болтала как сумасшедшая и не могла остановиться с той минуты, как вы приехали. Но это все нервное, понимаешь? Джордж, мой муж, был на задании в море несколько месяцев. О нем ничего не было слышно все это время, а тут... Два дня назад сообщили, что они должны вернуться... Один его приятель позвонил, и с тех пор я все говорила и говорила...
— Сядь, Джин, успокойся! — Джеймс пододвинул ей стул. — Представляете, какой переполох из-за простого капитана? Я понимаю, будь он адмиралом, или помощником Черчилля, или в крайнем случае заместителем этого американца Эйзенхауэра, а так... Капитан Джордж Мак-Кензи, ничего особенного.
Эта шутка, по мнению Джеймса, должна была хоть немного рассмешить присутствующих, однако всеобщее внимание было приковано к Лиззи. Опустив голову и закрыв лицо руками, Лиззи плакала, но не тихо, как ей еще недавно хотелось, а громко, навзрыд.
Эдит помогла ей подняться из-за стола и усадила в кресло.
— Джеймс, принеси бренди! — требовательно сказала она мужу.
Джин подошла к Лиззи и, положив руки ей на плечи, спросила:
— Лиззи, милая, это я виновата со своей дурацкой болтовней, прости!..
— Ничего, Джин, — ответила вместо Лиззи Эдит, — это просто такая реакция. Ей здорово досталось за последние дни, и еще маленький ребенок... Она тоже пережила... горькие мгновения... Ей надо отдохнуть. Я провожу ее.
— Нет-нет, не нужно! — Лиззи постаралась взять себя в руки. — Все в порядке. Простите. — Она посмотрела на Джин. — Я искренне рада, что ваш муж жив, — и улыбнулась сквозь слезы.
И вряд ли кто-нибудь понял, в чем была истинная причина этих слез.
— Я сейчас... — пробормотала Лиззи. — Извините.
— Нечего извиняться, девочка. Все хорошо, на вот, выпей! — У Лиззи перед носом появился стакан. Отпив глоток чистейшего бренди, она зажмурилась, едва не подавившись этим жидким пламенем.
— Да! — глубокомысленно заметил Джеймс, — что меня всегда удручает, так это то, что женщины не умеют по достоинству оценить этот божественный напиток. Он, видимо, слишком хорош для них.
— Джеймс, замолчи!
— Хорошо, дорогая, я умолкаю.
Он отошел в сторону, а Лиззи, откинувшись на спинку кресла, с трудом сдерживала смех. Ей так же сильно захотелось смеяться, как пятью минутами раньше — плакать. Останавливало лишь то, что ее могут принять за истеричку, а этого ей хотелось меньше всего. Так много навалилось на нее за короткое время! А Ричард... В душе Лиззи снова затеплилась надежда. Оставалось только дождаться его возвращения, дождаться вечера.
