Уайт шагнул вперед, приготовился было кивнуть головой, но остановился, некоторое время смотрел на фотографии, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, затем выпрямился и сказал:
— Мне все равно, кто говорит, что это Джон Берк. Это не Джон Берк. Человек на этих фотографиях — не Берк.
В наступившей тишине стенки плевательницы громко зазвенели от очередного плевка Бридена.
Они как раз выходили из тюрьмы, когда подъехала машина, из которой вышел Джордж Лолер из Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса. Он сказал:
— Уделите мне, пожалуйста, минутку, мистер Селби.
Селби извинился перед своими спутниками и подошел к машине.
— В городе царит большое оживление, — начал Лолер.
Селби кивнул, понимая, что Лолер нервничает и пытается сказать несколько вежливых вступительных фраз, прежде чем начать разговор о том, что его беспокоит.
Лолер взволнованно продолжал:
— Из Лос-Анджелеса приехал человек по имени Милтерн. Он говорит, что десять тысяч долларов, которые были в нашем сейфе, — это его деньги.
— Какие у него основания для такого заявления? — спросил Селби.
— Он говорит, что это деньги, которые Берк должен был заплатить ему, что они были сложены в пакет и…
— Где он сейчас? — спросил Селби. — Я хочу поговорить с ним.
— Пьет кофе в «Голубом свистке». С ним его адвокат — Сэм Роупер.
Селби сказал:
— Поезжайте в «Голубой свисток». Я захвачу шерифа и приеду туда. Я хочу поговорить с Милтерном.
Селби вернулся к своим спутникам, стоявшим у входа в тюрьму, и сказал Рексу Брендону:
— Милтерн, биржевой маклер, сейчас в «Голубом свистке». С ним Сэм Роупер. Они пытаются заявить права на десять тысяч долларов, которые были в сейфе Деревообрабатывающей компании.
Я думаю, сейчас самое время побеседовать с Милтерном.
Глаза шерифа Брендона сузились.
— Если Сэм Роупер его адвокат, — сказал он, — то было бы гораздо лучше поговорить с ним без Роупера. Роупер ненавидит даже землю, по которой ты ходишь, и наверняка попытается помешать своему клиенту дать тебе какую бы то ни было информацию, имеющую ценность.
— Знаю, — сказал Селби. — Но я склонен пренебречь этим. Милтерн — важный свидетель. Я хочу показать ему фотографии убитого и увидеть его реакцию прежде, чем просочатся слухи, что есть разногласия в показаниях.
— Понятно, — сказал Брендон. — Садись в машину. Как насчет Рэнсома? Хочешь, чтобы он поехал с нами?
Все трое уселись в служебную машину, шериф сел за руль, и они поехали к «Голубому свистку». Лолер ждал у входа. Он указал на Милтерна, сидевшего за столиком с Роупером.
Милтерн сидел лицом к двери. Ему было года сорок три. Это был полный, холеный мужчина с широко открытыми чистыми голубыми глазами и лицом, подобным полной луне. Его взгляд упал на четырех мужчин, шагавших по залу мимо стойки, и он что-то тихо сказал Сэму Роуперу.
Роупер, бывший окружной прокурор округа Мэдисон, потерпевший в выборной кампании поражение от Дуга Селби, занявшего его кресло, был не из тех, кто прощает или забывает. Он был высокий и тощий, как скелет. На его лице выдавались высокие скулы, рот был тонок и широк, маленькие черные глазки подозрительно смотрели на окружающий мир. Роупер никогда не гнушался тем, чтобы использовать служебное положение для устройства личного благополучия. Он испытывал врожденную подозрительность к другим, которая так часто характеризует тех, кто сознает собственные слабости, будь то недостаток образования, среда, в которой они вращаются, или непрочность моральных устоев.
Селби, беря в руки инициативу, сказал:
— Доброе утро, мистер Роупер. Мистер Лолер сказал мне, что вы заявляете права на десять тысяч долларов, которые были найдены в его сейфе.
Роупер плотно сжал губы.
— Да, — заявил он и добавил: — От имени моего клиента мистера Милтерна.
Он не сделал и попытки представить своего клиента. Но Селби, не обратив внимания на его оплошность, протянул руку:
— Как поживаете, мистер Милтерн? Я Селби, прокурор округа Мэдисон. Это шериф Рекс Брендон, а это — шеф полиции Рэнсом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Милтерн сдержанно обменялся со всеми рукопожатиями.
Роупер стоял выпрямившись, переводя взгляд с одного на другого. Не желая пропустить ни слова из разговора, он отодвинул свой стул и придвинулся ближе к центру группы.
— Могу ли я спросить, — осведомился Селби, — какие основания вы имеете для вашего заявления, мистер Милтерн?
— Вы задаете вопрос как поверенный Лолера? — вмешался Роупер, не дав Милтерну открыть рот.
— Я задаю вопрос как прокурор округа Мэдисон.
— Какое отношение это имеет к делу?
Шериф Брендон начал было возражать, но Селби улыбнулся и вежливо сказал:
— Никакого, мистер Роупер. Вы у меня спросили, в качестве кого я задаю вопрос. Я вам ответил, вот и все.
— Я не вижу, как это соотносится с обязанностями окружного прокурора.
Селби сказал:
— Это уже не первый случай, когда мы с вами расходимся в мнениях по вопросу о том, как добросовестно исполнять обязанности окружного прокурора.
Из-за стойки послышался смешок, и Роупер сверкнул злыми черными глазами в том направлении.
— Так вы не возражаете против того, чтобы сказать нам, на чем основываются ваши притязания на эту сумму? — спросил шериф Брендон у Милтерна.
— Не вижу, почему у меня должны быть возражения, — сказал Милтерн. — Мы знали этого человека, Джона Берка, под именем Алисон Браун. Он был нашим клиентом. Несколько дней назад Марк Крендол, которого мы уже довольно давно знаем и который является одним из наших самых уважаемых клиентов, случайно оказался в нашем офисе, когда там был Алисон Браун. Я заметил, что он узнал Брауна и ему стало не по себе. Я решил заняться выяснением этого обстоятельства, однако не посвятил Крендола в свои планы.
Более того, я ничего не сказал Крендолу о наших отношениях с Брауном. Мы еще раньше ограничили ему кредит. Он задолжал нам около десяти тысяч долларов, и я заявил, что мы собираемся закрыть остаток его счета. Он твердо обещал, что на следующее утро вручит нам десять тысяч долларов. Около восьми часов вечера во вторник он позвонил мне по междугороднему телефону и сказал, что эта сумма у него есть, на ночь он помещает ее в безопасное место а рано утром выезжает, так что деньги будут у меня в руках, как только откроется банк.
Тем временем мы занялись проверкой его личности. Вчера после полудня мы наконец выяснили, что здесь он был известен как Джон Берк и работал в Деревообрабатывающей компании.
— А что, если у него была недостача по счетам в Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса? — спросил Селби.
Роупер вступил в разговор:
— Это нам совершенно безразлично. Если десять тысяч долларов, найденные в сейфе Деревообрабатывающей компании, принадлежат Деревообрабатывающей компании, это одно. А если они принадлежали лично Берку и он положил их в сейф на ночь просто для сохранности, это другое. Неважно, считает ли Деревообрабатывающая компания, что Берк был им должен десять тысяч. Он удрал, задолжав около десяти тысяч моему клиенту. Если вся задолженность окажется равной двадцати тысячам долларов и будет только десять тысяч, которыми ее можно покрыть, мы разделим эту сумму, взяв каждый по пятьдесят центов на доллар.
— Другими словами, — сказал Селби, — все зависит исключительно от статуса этих денег.
— Правильно, — рявкнул Роупер. — И я еще думаю, что мы вправе удержать все десять тысяч. По существу, право собственности было передано в том телефонном разговоре, и, когда Берк клал деньги в надежное место, он мог действовать как агент моего клиента. В любом случае это были деньги, которые Берк использовал как гарантийную сумму. Они не принадлежат Деревообрабатывающей компании. Самое большее, на что они могут претендовать, это статус кредитора Берка. Мы послали Деревообрабатывающей компании извещение о наложении ареста на эти деньги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Селби, метнув быстрый взгляд на Рекса Брендона, заметил:
