— Конечно, лишь в том случае, что Джон Берк и Алисон Браун — одно и то же лицо.
— Это мы установили, — уверенно сказал Милтерн.
— Взгляните на эти фотографии, — сказал Селби, вынимая из папки конверт с фотоснимками и вручая их биржевому маклеру.
Милтерн посмотрел на снимки и нахмурился.
— Это ваша версия, — спросил он, — что Берк мертв и что перед смертью он сбрил усы?
— Да, — сказал Селби. — Вы также видите, что на нем нет очков.
Роупер беспокойно задвигался.
— Минутку, Милтерн, — сказал он, — что-то мне все это перестает нравиться.
Милтерн продемонстрировал свое отношение к Роуперу, отмахнувшись от его замечания. Он взглянул на Селби честным и открытым взглядом.
— Это тот человек, которого мы знали как Алисона Брауна, — уверенно сказал он. — Его внешность несколько изменена, но я узнал бы его где угодно.
— Спасибо, — сказал Селби, кладя фотографии обратно в конверт.
— Ну-ка, дайте мне посмотреть на эти фотографии, — подозрительно сказал Роупер, вытягивая костлявую руку. Он завладел конвертом и стал внимательно разглядывать снимки. — Мне не нравится манера, в которой они задают вопросы, — обратился он к Милтерну.
— Ерунда, — сказал Милтерн. — Наш клиент Алисон Браун — то же лицо, что и Джон Берк. Если Берк мертв, значит, наш клиент мертв. Это фотография человека, которого мы знаем под именем Джон Берк или Алисон Браун.
— И вы опознаете его? — спросил Рекс Брендон.
Не дав Роуперу вмешаться с каким бы то ни было предостережением, Милтерн быстро сказал:
— Я опознаю его, конечно, я опознаю его. Все мои притязания на эти десять тысяч долларов основаны на том факте, что Алисон Браун и Джон Берк — одно и то же лицо. Если Джон Берк умер, значит, умер и Алисон Браун. Я думаю, джентльмены, что это исчерпывающе объясняет мои намерения. Алисон Браун должен нам десять тысяч долларов. Когда он умер, у него были эти деньги.
— И они лежали в сейфе моей Деревообрабатывающей компании, — возразил Джордж Лолер.
— Не имеет значения, — холодно прервал его Роупер, — Уж конечно, Берк не оставил эти деньги вам. В сущности, он и не собирался отдавать их вам. У него был доступ к вашему сейфу. Он использовал его как место хранения своих денег, вот и все. Право собственности на деньги безусловно принадлежит Джону Берку — если телефонный разговор является достаточным основанием для этого. В любом случае мы имеем право либо на половину суммы, либо на всю сумму.
Лолер задал вопрос Селби:
— Что вы на это скажете, мистер Селби? Таков закон? Он может присвоить наши деньги, а потом использовать эти самые деньги…
— Не эти самые деньги, — прервал его Роупер. — Это деньги, которые он получил из другого источника.
— Из какого? — спросил Селби.
— Я не готов дать сейчас ответ на этот вопрос, — сказал Роупер.
Милтерн произнес:
— Я полагал, что он получил эти деньги от…
— Молчите, — перебил его Роупер.
Милтерн замолчал.
— Мне кажется, — заметил Селби, — вы собирались затронуть ту сторону дела, которую я считаю наиболее важной. Откуда, вы думаете, он получил эти деньги, мистер Милтерн?
Милтерн улыбнулся:
— Думаю, с этого момента вам лучше задавать вопросы моему адвокату мистеру Роуперу.
— Послушайте, Селби, — вмешался Лолер в крайнем возмущении, — они не должны так упрямиться. Как бы то ни было, деньги были положены в банк, и банк оплатил ими вексель. Попробуйте что-нибудь сделать исходя из этого.
— А где сейчас эти купюры? — спросил Роупер. Лолер пожал плечами:
— Полагаю, у бандитов, которые ограбили хранилище.
В последовавшем молчании Селби и Брендон обменялись многозначительными взглядами.
XI
Едва Селби закончил просматривать утреннюю почту, вернувшись в свой кабинет, как секретарша сказала ему, что в приемной ждет Инес Стэплтон.
Инес, в красивом сером костюме, сшитом на заказ, имела очень деловой вид.
— Доброе утро, господин окружной прокурор, — сказала она. — У вас, кажется, была насыщенная событиями ночь.
— Спал часа два-три, — признал он. — Наверное, я чувствовал бы себя лучше если бы вообще не ложился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Говорят, дела об убийстве растут по всему округу как грибы.
Он кивнул, чувствуя, что приход Инес был не просто визитом вежливости.
— Мне сообщили, что собралось большое жюри, которое собирается провести расследование произошедшего.
На этот раз он не кивнул.
Она подняла на него холодные глаза, в которых сквозила осведомленность, и спокойно сказала:
— Дуг, я являюсь официальным представителем Джеймса Лейси и миссис Джон Берк.
— Ты?! — воскликнул он. В его голосе невольно прозвучало удивление.
Она кивнула:
— А почему бы и нет? Ты же знаешь, я адвокат.
— А ты знала, что они скрываются от правосудия? Она покачала головой:
— Они здесь, в Мэдисон-Сити.
— Они предстанут перед большим жюри?
— Если ты пошлешь им повестку — да. Я хочу, чтобы им вручили повестку, чтобы все было по правилам. Ты можешь послать им ее в отель «Мэдисон».
— И они дадут показания? — спросил Селби.
— Я не знаю.
Селби отвел глаза и несколько секунд задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом он вытащил трубку, набил ее табаком и чиркнул спичкой. Душистые клубы сине-белого дыма, которые он выпустил изо рта, окутали его лицо прозрачной дымкой. Он молча курил несколько секунд, затем сказал:
— Инес, я не знаю, что стоит за всем этим. Уверен, что и ты не знаешь. У меня есть все основания полагать, что Джеймс Лейси нагородил потоки лжи. Он, по-видимому, недооценивает наши возможности проверить все его ходы. Я думаю, что он хочет предстать перед большим жюри для того, чтобы замести следы. Я хочу предупредить тебя, что это ему не удастся.
— Почему? — спросила она.
— Потому, — сказал он нетерпеливо, — что я ему не позволю. Речь идет об убийстве. Я не собираюсь дать одурачить меня. Если он влюблен в свою бывшую жену и хочет защитить ее, пусть лучше сотрудничает с законом, а не вступает с ним в противоборство. Если у него горячая голова и он убил Берка, потому что Берк пытался убить свою жену, пусть кладет карты на стол. Изучение права — прекрасная вещь, но когда дело доходит до практики… Знаешь, Инес, мне жаль, что ты занялась уголовным правом.
— А что такое уголовное право? — спросила она.
— Защита людей, которых обвиняют в преступлении.
— Когда они невиновны? — спросила она.
— Среди тех, кого обвиняют в преступлении, очень мало невиновных. И невиновных, как правило, освобождают из-под следствия еще до того, как дело дойдет до суда.
— Спасибо, Дуг, — сказала она беззаботно. — Спасибо за совет.
— Что ты собираешься делать? — спросил он с любопытством.
— Я собираюсь представлять Тельму Берк и Джеймса Лейси наилучшим, в пределах моих способностей, образом. Я собираюсь использовать все возможности, чтобы опрокинуть обвинения, которые ты возводишь на них. Для этого воспользуюсь всеми тонкостями закона.
— А если они виновны? — поинтересовался Селби.
Она пожала плечами и сказала:
— Насколько я понимаю закон, они остаются невиновными до тех пор, пока не доказано, что они виновны. И, прежде чем признать их виновными, надо получить согласие всех двенадцати присяжных. — Она встала: — Пожалуй, это все, что я собиралась сказать вам, господин окружной прокурор. — Она повернулась и бодро пошла к двери. Затем внезапно снова подошла к его столу. — Дуг, мне ужасно не хочется говорить этого, но я должна. Это неизбежно. У нас с тобой была чудесная дружба. Она… она очень много значила для меня. У нас были свои шутки, мы так понимали друг друга, и мир казался большой площадкой для игр, на которой мы развлекались. Потом ты заинтересовался политикой, и тебя выбрали на эту должность. С тех пор твой нос так низко опущен к земле, что ты не замечаешь ничего, кроме работы. Ты довел свой интерес к работе до такой крайности, что потерял ко мне уважение… Нет, нет, Дуг, не перебивай. Я знаю, что говорю, и знаю тебя. Ты в самом деле потерял ко мне уважение, может быть, не как к женщине, но как к другу. Мир вдруг превратился в поприще для серьезной работы, и твои интересы сосредоточились на людях, которые делают серьезную работу. И я решила, что единственный способ, которым я могу вернуть твое уважение, это стать человеком, который делает серьезную работу. — Она запнулась, и губы ее скривились в своеобразной улыбке. — Ладно, господин окружной прокурор, теперь вы меня заметите. Вы меня очень хорошо заметите. Дуг, я скорее дам отрезать себе правую руку, чем причиню тебе боль, но я адвокат и представляю моих клиентов. Я приложу все усилия, чтобы представлять их наилучшим образом. Предупреждаю тебя: будь осторожен. Это дело привлечет огромное внимание. Газеты будут полны им. Это будет прямо как одно из наших состязаний по теннису, Дуг. Если только у меня будет возможность взять над тобой верх, я это сделаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
