была, а он в ней был охотником.
Я решился попробовать лишь раз, легкомысленно понадеявшись, что я переоцениваю противника. Но после того, как он едва не вызвал копов, когда дверца холодильника оказалась открытой, я залег на дно, снова занявшись планированием. Мы долго думали, как сбить его бдительность. У нас были тысячи вариантов, но каждый раз они опровергались. Пока меня вдруг не осенило.
Он же, черт возьми, вливал в себя одну и ту же горячительную жидкость каждый вечер и ни разу не проверил, что там налито. Кому еще мог Морган доверять, как ни самому себе? И я прекрасно знал, как совместить пойло и помешательство. Я, можно сказать, в этом деле собаку съел.
Правда, пришлось снова использовать бонус «Звонок другу» и долго убеждать Юпитера, что наркота не для меня. Но это было не самой большой моей проблемой. С Юпи я в конце концов договорился, и вскоре в нашей подвальной норе появился ЛСД. Юпитер сам привез его мне, хмуро рассказав, как ему пришлось потратить кучу времени, чтобы найти врача, который бы выписал ему эту дрянь от якобы кластерных головных болей.
Я не знал, смеяться мне или пожалеть парня. Знал только, что рад был его повидать. Он, как и Джей, не стал спрашивать, чем я тут занимаюсь, и не задержался дольше, чем было нужно.
С тех пор я начал понемногу добавлять наркотик в скотч Митча. Действие ЛСД нельзя было предугадать, оно всегда было разным для всех. По крайней мере, именно это я знал про это вещество. Я старался рассчитать минимальную дозу, и вроде бы у меня получалось. Морган начал ловить легкие приходы, даже не подозревая, что он под кайфом.
Первым симптомом стала бессонница, и я едва ли не сальсу танцевал в подвале. Я очень хорошо знал, как сказывается дефицит сна на организме, особенно при больших нагрузках. Особенно, когда ты при этом употребляешь.
Порой Морган звонил кому-то, жаловался на слабость и температуру. Иногда его начинал душить истерический смех. А я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на это, поэтому протискивался в узких промежутках между стенами и трубами за ними, царапая руки и лицо. Через какое-то время я слегка увеличил дозу, и Митч начал галлюцинировать. Я был в восторге. А он совсем не понимал, что с ним творится.
Пока он боролся сам с собой и своей головой, пытаясь работать, мы с Ричи сделали пару незаметных дырочек в его стенах и пару щелей, в которые могли пролезть.
Итак, мы наблюдали месяц, как ЛСД нарушает нейронные связи в голове Моргана, смотрели, как вещество вызывает психическое расстройство, а рваный сон усугубляет состояние. Он говорил сам с собой, возвращался домой крайне вымотанным, стал дерганным, тревожным. А когда принимал снова, видел кого-то в своей квартире.
Несколько раз этот идиот чуть не вызвал копов, полчаса пробегав от кого-то по коридорам дома. Благо я успел отключить кабель, а его сотовый припрятать. Если бы я не успел, это был бы провал. Но обошлось, и после этого я не забывал обрубать любую связь с внешним миром.
И наконец настал тот момент, которого мы так долго ждали. Пора было вступать в игру, конкурируя с приходами наркотика. И я с удовольствием включился в нее.
Мы начали с малого, это больше походило на хулиганство. Выбросить всю бумагу из туалета и зубную пасту. Открыть молоко и опрокинуть его в дверце холодильника. Отключить будильник.
Морган ругался и говорил зеркалу, что он стал слишком рассеянным из-за этой чертовщины в доме. Мне лишь оставалось удивляться, как он не замечает у своего отражения зрачки во всю радужку.
Постепенно мы стали ужесточать наши фокусы. Добавляли личинок в еду, запускали жуков в кровать, облили кислотой его портрет в гостиной. О, он так жутко потёк, я бы сам перепугался, если бы это было не моих рук дело. А с другой стороны, какой болван повесит свой же портрет в собственной гостиной?
Войдя во вкус, я однажды подвесил все ножи на леску на кухне Митча и, когда тот ночью встал за водой, обрезал ее. Я бы никогда не подумал, что Морган может так орать. Я бы никогда не подумал, что Ричи будет ругаться, говоря, что я не понимаю разницы между сведением с ума и случайным убийством.
Я бы никогда не подумал, что буду так радоваться тому, что я сам сумасшедший.
***
— То есть ты методично и медленно сводил его с ума? — тихо спросила Эмили.
Я пожал плечами.
— Я так и сказал.
Она надолго замолчала. Я думал, сейчас начнутся нотации на тему человечности и морали, но я ошибся. Как оказалось, задумалась девушка совсем не об этом.
— Тебе… тебе совсем не было там страшно? — ее голос стал еще тише, мне уже приходилось прислушиваться.
Но это не помешало мне удивиться.
— А что, должно было? Я делал то, что должен был. И то, что он заслужил, — ответил я.
Если честно, я не совсем понял, о чем она меня спрашивает. Хотя вопрос был элементарным, наверное, мне и должно было быть страшно, всё-таки я скрывался в доме человека, который меня едва не уничтожил. И я даже боялся, когда вернулся в этот город. Но мне не было страшно, я был захвачен диким азартом. Даже не жаждой мести, а интересом, насколько я далеко могу зайти.
Прелести безумства.
— Но ведь ты там был совсем один, — Эмили покачала головой. — Один на один с Митчем, и даже поделиться не с кем.
Я моргнул, тупо глядя на девушку, пока смысл сказанного доходил до меня. А потом покатился со смеху. Я честно пытался заткнуться и ответить ей хоть что-то вразумительное, но не мог. Люди оборачивались с недовольным видом, но я не мог успокоиться.
А что я мог ей сказать? Не переживай, со мной был мой глюк? Пусть я и решил рассказать ей эту историю, но это не значило, что она должна была узнать детали.
Кое-как отсмеявшись, я забрал ее стакан и сделал приличный глоток. Мой кофе уже закончился.
— Прости, прости, — посмеиваясь, выдавил я. — Только больше не задавай такие вопросы, а то я умру от смеха, а ты не узнаешь конца сказки.
Эмили качнула головой и подперла рукой шею.
— Зачем ты сводил его с ума? Ты же мог просто… ну… не знаю. Ты так много времени на это убил. Это какая-то извращенная потребность мести или для чего-то так было нужно?
— Конечно нужно, —
