– Я должен их допросить, – сказал я Стерлингу, не тратя времени на церемонии. – Вы не могли бы нас оставить?
– Ваше право, – он удивленно пожал плечами и вышел. Сологуб остался.
– Итак, я вас слушаю.
Пухленький вдруг схватил меня за руку, его губы задрожали.
– Мы ждали вас! – выпалил он. – Мы каждый день ждали, нам обещали, что вы прибудете со дня на день. Пожалуйста, вытащите нас отсюда, сегодня же. Мы такое пережили, такое!..
– Тихо, тихо! – я довольно брезгливо вырвал руку. – Без нервов.
– Вы же Грач, верно? Нам говорили, что вы координируете проект. Вы во всем разберетесь, это же правда? Скажите, это правда?
– Вы бредите? Какой, к дьяволу, проект?! В чем я должен разбираться?
Мужчина искоса посмотрел на Сологуба и придвинулся еще ближе.
– Ну, вы же в курсе. Не делайте вид, что вы ни при чем. С нами можно откровенно, мы свои!
– Свои? – хмыкнул я. Они дружно закивали.
Пухленький подошел вплотную и шепнул мне на ухо несколько слов. У меня просто отвисла челюсть.
– Вашу-то мать… – сокрушенно выдохнул я.
– Что происходит? – подал голос полковник.
– Интересные новости, – ответил я. – Эти трое – наблюдатели из правительства. Федеральные чиновники. Каково?!
– И что это меняет? – осторожно поинтересовался Сологуб.
– Да так… в принципе, ничего. Кроме того, что весь этот, с позволения сказать, эксперимент санкционирован правительством.
– Тише, пожалуйста!!! – взмолился пухленький. – Они не должны ничего знать. Нас порвут на куски, если узнают…
– И пусть рвут, – злорадно рассмеялся я. – Заслужили, деловые люди, мать вашу! А какой, простите, мудак сказал вам, что я – координатор вашего сраного проекта?
– Господин Марциони… – упавшим голосом проговорил пухленький чиновник.
– Вот же урод! – изумился я. – У него хватает наглости записывать меня в партнеры. Уму непостижимо!
– Это ничего не меняет, – твердо заявил Сологуб после недолгого раздумья. – У меня приказ арестовать Марциони, и его никто не отменял.
– Кстати, вы так и не сказали, куда он подевался, – напомнил я. – Рассказывайте все по порядку.
– Он обещал, что нас вывезут в космопорт и эвакуируют, – тихо проговорил пухленький. – Мы сели в вертолет…
– Кто еще был с вами?
– Его секретарь и какая-то девушка… нас с нею не знакомили. Мы думали, что нас сразу доставят на летное поле. Но он сказал пилотам, что летим на шахту. Это было ужасно. Мы почти столкнулись в воздухе с огромной скалой! Летающая скала, верите?!
– Верю, верю, дальше, – поторопил я. Я заметил, что Сологуб копается в планшете.
– Он вышел там, его уже ждал вездеход. Мы не видели, куда он поехал, скорее всего, спустился в один из тоннелей. Мы полетели в порт. Сначала все было в порядке, нам оставалось всего-то минут пять полета… Потом что-то ударило в днище. Вертолет зашатался, пилоты закричали… Я не знаю, что они увидели, но они жутко кричали. Мы, кажется, пару раз перевернулись в воздухе, пока шли к земле. Им удалось выровнять вертолет, но мы все равно сильно ударились о землю. Вокруг творилось что-то страшное, земля словно кипела, булыжники летали… Мы побежали к какому-то зданию, там нас встретили и привели сюда… Вот и все.
Сологуб подсел и протянул планшет.
– Этого не было в вертолете? – он показал снимок Придумщика.
– Нет, не было. Хотя лицо знакомое…
– А этого? – на этот раз на экране было лицо Ступича.
– Нет, только секретарь и… – чиновник вдруг оживился. – Да-да, это она, та самая девушка.
Я тоже взглянул на экран.
– Не понял… – вырвалось у меня.
С экрана мне жизнерадостно улыбалась Тася.
* * *
Веселенькие дела. Я, доверчивый лапоть, наивно полагал, что мы тут – представители законной власти. Что Марциони – преступник, которого не зазорно будет пристрелить на месте. И вдруг выясняется, что никакой он не преступник, а законный партнер Федерального правительства. Рехнуться можно! Солнечная Федерация – в доле у этого афериста!
Впрочем, из партнеров его, пожалуй, исключили. После того, как сюжет с халявным золотом претерпел столь неожиданно трагический поворот, от Марциони будут открещиваться любыми силами и средствами.
Последний вывод сильно мне самому не понравился. «Любые силы и средства» – от этой формулировки отдает трупным запахом. Я-то кто в этой мясорубке? Наделенный полномочиями представитель Федерации или торпеда, выпущенная наугад?
Тут же мне вспомнилось несуществующее Управление «Т», где я «состою в должности». Чего проще – по окончании операции стереть из реальности человечка, который даже нигде не числится.
А ведь я даже ни одного имени не знаю. И ни единой должности. Все, кто со мной работал, инструктировал, – все они представлялись туманными определениями «куратор», «эксперт», «представитель»… У меня даже прямого начальника, черт подери, нет! Лишь какие-то мутные люди, выплывающие из ничего и раздающие мне директивы.
Долетался Грач… Вновь поплатился за свою жалкую наивность. Хотя разве были альтернативы? «Нас подняли – мы проснулись, нам сказали – мы пошли…»
Надо будет еще раз пообщаться с теми тремя из вертолета. Хоть каплю ясности получить. Хоть одно конкретное имя вытянуть.
Тася тоже хороша… Теперь понятно, ради кого я принимал огонь на себя. «Преданная ученица», «верная спутница», мать ее через колено… Защищала передо мной академика, словно житие святого на ходу писала. А сама аккуратно сливала информацию об исследованиях в закрома Марциони. И даже не краснела. Вот откуда их сверхъестественная осведомленность. Она ж, зараза, и про меня докладывала. Про то, как я со стюардессами… э-эх…
На душе было на редкость гадко. Впрочем, горячий ужин слегка сгладил досаду. Мы с Сологубом единогласно решили, что идти сегодня куда-то неразумно. Самое правильное – остаться переночевать у гостеприимных складских тружеников.
Выяснилось, что наш героический отряд все стремительнее тает. Завтра нам предстояло оставить здесь троих – связиста с его продырявленной ногой и еще двоих бойцов. Одному, потерявшему в суматохе шлем, выжгло глаз «снегопадом», а второй сломал руку, неудачно прыгнув с забора.
Связи с Грошером и его группой не было. А это означало что угодно: например, что вся группа уже гниет под каким-нибудь завалом. Вслух этого никто не говорил, но лица все имели очень задумчивые. Тем более что и связи с базой мы лишились. Все, что было, – персональные рации, которые здесь работали в пределах прямой видимости, да и то через раз.
Я нашел Сологуба в небольшом холле с расставленными в кружок креслами и стеклянным столиком в центре. Полковник стоял перед большой – в полстены – картой Лавансаля и задумчиво жевал губы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
