Государь милостиво соизволил на это согласиться и разрешил мне доступ во дворец во всякое время. Гофмаршал, как главный управляющий дворцом, обошел со мною в первый раз все здание, и я принялся за работу.
Не было дня, большую часть которого я не проводил бы во дворце. Я находился там утром, после обеда и даже иногда поздно вечером и очень часто встречался с государем. В составляемый мною инвентарь я вносил все, что мне казалось достойным внимания. Государь всякий раз останавливался, говорил со мною ласково и убеждал ничего не описывать поверхностно, но входить везде и во всем в большие подробности.
Я воспользовался этим поручением, чтобы попросить увольнения от должности директора немецкого театра. Я подал письменное прошение об этом моему начальнику 8 февраля. Нарышкин был настолько добр, что сделал несколько лестных для меня возражений против этого намерения, но, видя мою настойчивость, отложил дело на неопределенное время. Спустя несколько дней я опять явился к нему с тою же просьбою и не переставал повторять моих настояний и доводов, пока вполне не убедился, что этим не достигну желаемой цели. Чтобы, по крайней мере, облегчить лежавшее на мне тягостное бремя, я решился прибегнуть к следующему. Я представил, что вследствие моих постоянных и непрерывных занятий в Михайловском дворце я нахожусь в невозможности уделить необходимое время заведованию театром, а потому, если меня не желают уволить от этой должности, то мне не остается ничего другого, как просить о назначении мне помощника.
На эту последнюю просьбу согласились и предоставили мне самому выбрать себе помощника. Таким образом, в лице одного из своих друзей я выбрал себе режиссера, дав ему 1500 руб. жалования в год и один бенефис, и мог возложить на него большую часть забот и неприятностей, соединявшихся с моею должностью.
Здесь я должен на минуту остановиться и опровергнуть нелепое и необдуманное известие, напечатанное в одном немецком журнале «Для прекрасного Общества» (Fur die elegante Welt). Там сообщалось, во-первых, что я утомлял актеров, заставляя их постоянно учить роли. Вероятно, сообщивший это был ленивый актер, так как я назначал пятнадцать дней для выучки даже незначительной роли. Во-вторых, утверждалось, что игрались только пьесы моего сочинения. Какой смешной упрек! Конечно, большинство новых пьес были моего сочинения по той причине, что я не имел других. Вся Европа знает, что через границу не пропускали ни одной книги, ни одной рукописи, даже не пропускалась Библия! Каким же образом мог я добыть новых пьес? Я не имел другого репертуара, кроме оставленного мне антрепренером Мире, как-то: «Воспоминание» — сочинение Иффланда, «Инкогнито» — Циглера, и несколько других. Я назначал к представлению эти пьесы; но не мог не назначать и других. Ссылаясь на свидетельство самого Иффланда, он удостоверит, что я письменно просил его прислать мне новые его произведения, написав их на маленьких листках, мелким шрифтом, в форме писем. Это подвергало меня большой ответственности. Так как и этим путем я не добился ничего, то должен был играть только одни старые пьесы, потому что и мои все истощились. К чему же делать мне такой полный горечи упрек, неосновательность которого не могла не броситься в глаза корреспонденту, если он находился тогда в Петербурге.
Читатель извинит мне это отступление, вызванное жестоко оскорбленным самолюбием.
Описание Михайловского дворца приближалось к окончанию. Но скоро государь скончался и большая часть драгоценных вещей, находившихся в этом дворце, была перевезена в другие места. Однако самый дворец, расположение в нем комнат — проливали свет не только на вкус, но и на характер умершего государя, а потому, исполняя положительно выраженное желание многих моих друзей, я полагаю удовлетворить любознательности многих читателей, поместив здесь краткое извлечение из длинного и утомительного описания этого дворца.
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ ИМПЕРАТОРСКОГО МИХАЙЛОВСКОГО ДВОРЦА
Михайловский дворец (ныне Инженерный замок) занимает место, на котором некогда стоял Летний дворец, построенный в 1711 году Петром Великим, при слиянии Мойки с Фонтанкою. Императрица Елизавета возобновила его впоследствии, но он оставался по-прежнему деревянным и угрожал падением. Теперь — это феникс, восставший из пепла.
Садовая улица доходит до главного входа (портала). Восемь дорических колонн из красноватого туземного мрамора поддерживают арматуры. Вензель императора на кресте ордена св. Иоанна Иерусалимского, орлы, короны, бронзовые вызолоченные гирлянды украшают трое решетчатых ворот. Средние ворота открываются только для царской фамилии. Все трое ворот ведут к тройной аллее лип и берез, посаженных императрицею Анною. Эта аллея тянется между экзерциргаузом (зданием для учения войска) с одной стороны, и конюшнями с другой, примыкает к двум павильонам или службам, в которых отводились помещения для служащих при императорском дворце. Экзерциргауз — громадное, продолговатое здание, которое нельзя достаточно натопить зимою, несмотря на находящиеся в нем двадцать четыре большие печи.
Подъемный мост через канал, шириною в пять сажен, берега которого обложены тесаным камнем, ведет к большой дворцовой площади, в 56 сажен длины и 60 ширины. Посередине ее на трех ступенях возвышается мраморный пьедестал (подножие), на котором стоит колоссальная конная статуя Петра Великого из бронзы. Конь ступает шагом, всадник одет в римское одеяние, чело его украшено лавровым венком. Итальянец Мартелли сделал еще в 1774 году, в царствование Елизаветы, модель этой статуи, но ее забросили и забыли в каком-то сарае. Благоговение правнука к прадеду извлекло эту статую из забвения. На передней части пьедестала находится лаконическая надпись: «Прадеду правнук». На правой и левой сторонах находятся два бронзовых барельефа, изображающие битву при Полтаве и взятие Шлиссельбургской крепости.
Мы стоим лицом к дворцу и притом совершенно близко от него. Это здание имеет форму правильного четырехугольника; каждая сторона его, за исключением выдающихся углов, имеет по 49 сажен. Дворец окружен со всех сторон канавами, снабженными водою из Фонтанки и обложенными гранитом; через них перекинуто пять подъемных мостов. Фундамент дворца имеет девять футов глубины и состоит из свай, плотно вбитых одна возле другой с деревянною насадкою.
Подвалы и нижний этаж сложены из больших кусков тесаного гранита, а два верхних — из кирпича, обложенного большею частью мрамором. Остальное свободное место на стенах покрыто каким-то красноватым составом. Предание, не лишенное достоверности, приписывает появление этого цвета рыцарской вежливости государя. Придворная дама явилась однажды во дворец в перчатках красноватого цвета, и государь, взяв перчатку, послал ее как образец мастеру с тем, чтобы он составил такого же цвета смазку. Надо признаться, впрочем, что такой резкий красный цвет более приличен для перчаток, нежели для дворца. Многие петербургские жители воспользовались этим случаем, чтобы польстить государю, и окрасили свои дома в такой же цвет. Госпожа Шевалье довела эту тонкую любезность еще далее, она явилась в одежде такого же красного цвета в роли Ифигении, хотя не особенно любила драпироваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
