какой-то палате.
— Я понимаю. Но нужно. Я буду каждый день приходить к тебе, обо всем рассказывать, делать то, что ты попросишь. Скоро встанешь на ноги и зашагаешь по совершенно новой стране. Вот увидишь, очень скоро. Я люблю тебя, — ладонь Паши нежно прошлась по волосам его возлюбленной, поправляя локоны.
— И я тебя. Очень, — почти прошептала Вера — Эх, надо так надо. Я не хочу заставлять тебя переживать. Скажи, как ты думаешь, вот как вся эта война, эта боль и несправедливость происходят на земле, которая в руках Бога. Почему Он допускает?
— Ну, я думаю так, что всякая беда в нашей жизни — испытание с целью проявить гнилую сущность человека. Сотворишь зло или нет. Будешь ли крепок до конца. Как с Евой и яблоком. И еще думаю, если бы Бог помогал всем и молнией карал всех злодеев, были бы мир и покой, то это уже рай на Земле. А наша жизнь как игра, где ты можешь себя проявить по-разному, отреагировать так или иначе на все эти происшествия, и вот эти события складываются в образ человека. Вопрос — каким он будет.
Вера слушала его внимательно, старалась продолжать смотреть, хоть и глаза ее слипались уже. Заживление раны забирало много сил. За окном замелькали дома — это была долгожданная Москва. Недалеко от них сидел среди прочих Федор Конюхов — он был вынужден покинуть Кавказ и по распоряжению его коллег из Севера прибыть в столицу. Завтра у него эфир на телевидении. Федор смотрел в окно с задумчивым видом. Казалось бы, сейчас каждый должен радоваться, кроме, конечно, жуликов, которые раньше сидели по высоким кабинетам. Но он не был простым гражданином из рукоплещущей толпы. На нем лежала невероятная ответственность за будущее Родины. Это непростая задача — не допустить хаоса в такой обстановке, и кирпичик за кирпичиком построить дом нового государства, от прочности которого будет зависеть судьба всего народа.
Через час Вера уже крепко спала в больнице, а ее возлюбленному было не до отдыха. Он искал Макса. Паша попросил Конюхова узнать о месте нахождения их друга и предводителя. Впрочем, он даже не знал, жив ли тот. Придя к себе в квартиру, Пашка первым делом накормил кота, благо, в их отсутствие это делала соседка. Зазвонил телефон, из которого зазвучало хриплым басом:
— Алло. Павел? Мне поручили найти Миронова Максима Викторовича. К сожалению, поиск по всем исправительным учреждениям не дал результатов. Он исчез.
— Как? Куда?! Но бумаги же должны быть, должен быть хоть какой-то след! — отвечал он, заикаясь, не на шутку испугавшись, решив, что больше не увидит своего лучшего друга.
Резко сменившийся голос из телефона вырвал его из этого состояния:
— Хаха, Паша, да шучу же! Это я, Макс! Жив я, скоро приеду. Иди стол накрывай. Полчаса и я на месте! — последовавшие гудки не дали Павлу высказать все, что он думает о таких шуточках. Он с улыбкой сидел и качал головой: «Вот дурак!». Ненадолго растерявшись, Паша наконец взял себя в руки и побежал в продуктовый магазин. Когда на столе уже появились закуски и закипел чайник, раздался звонок в дверь. Замок щелкнул, и вот друзья обнимаются со слезами на глазах.
Паша посмотрел на Макса резко, опомнившись, и спросил:
— Что с тобой?! Что они делали?!
— Ну, теперь я без пальца, — покрутил рукой друг перед лицом Паши, — плюс лицо, сам видишь, не для фотопортрета, да и много всего под одеждой… Я к тебе из больницы, собственно, вырвался. Не хотели отпускать, гады дорогие заботливые…Но как я могу пропустить ужин в приятной компании? Да и скоро опять в эти скучные белые стены возвращаться. Меня сегодня только из тюрьмы выпустили, потом в больничку увезли, забинтовали всего и вот он я — во всей красе! Краса, конечно, относительная, но живой! И слава Богу. Главное, что прорвались же! Победа! Победа, Пашка!
— Победа, да! Да…Друг, я даже боюсь тебя спрашивать обо всех ужасах в застенках этих учреждений. Я рад тебя видеть, налью тебе и накормлю, но все-таки зря ты из больницы уехал. Смотри мне, на ночь туда поедешь, я с тобой сгоняю.
— Ой, не бубни. Разберемся! Что в коридоре стоим?
Они прошли на кухню и сели за стол. Пашка суетился, обслуживая дорогого гостя и слушая:
— Я пока новостей не особо собрал, но сейчас так все быстро по народу разлетается. Ты слышал про собрание Комитета по восстановлению? Нет? Новый орган, туда входить будут представители народа из разных сфер: от образования, от медицины, из рабочих, ну и из старого правительства тех, кто не сильно себя запятнал, в общем, много всякого люда. Граждане сами туда выдвигают тех, кто, по их мнению, доверия заслуживает, кто пользуется авторитетом, в общем. А еще сейчас перестановки идут во власти, набирают новые кадры. Ты прикинь, как все быстро происходит? В универ наш теперь можно каждому толковому и целеустремленному поступить! Многих отчислили из отпрысков нашей элиты. Может и мы с тобой потом пойдем образование толковое получим? Кадры-то в образование старые, хорошие еще остались. Говорят, новые институты скоро начнут открывать!
— Брат, пока ничего почти не знаю, я только в город приехал с Кавказа. Но то, что ты говоришь — это здорово. Вообще, культура и образование вещи очень важные, а то, если будут думать только про новую модель управления и экономику, то так далеко не уедешь. Надо все параллельно строить. Ведь от бескультурья столько проблем в обществе, столько пробелов надо закрыть. Я вот жду открытия театров, выхода книг в тираж. И знаешь, наша же культура, она в основе своей имеет европейскую, а та, в свою очередь, базируется на римской и греческой. И несмотря на то, что мы сейчас по разные стороны с тем миром, важно, чтобы все это вернулось. Ну не верю я, что может кануть в Лето все то, что веками создавалось!
— Согласен. А знаешь сколько из тюрем сейчас выходит интеллигенции, профессоров? Столько кадров там прозябало… — Максим вздохнул, вспоминая новых знакомых из не самых приятных мест, — настоящие патриоты, которые не отказывались до последнего от своей позиции и попали под каток новой парадигмы. И знаешь, что еще… Важно вернуть народу память! Очень часты примеры и в других странах, когда выжигала кочерга государства то, что ей не угодно, меняла реальность в сознании людей. Снова становились актуальны идеи нацизма, например, или же подмена истории на государственном уровне приводила к тому, что народ забывал о многом важном,
