Казалось, Муну стало стыдно.
— Вы жалуетесь, Эд?
— Да, док, но я смогу превозмочь себя, вот увидите.
— Я помогу вам.
Но Бюркхалтер знал, как трудно обычному человеку осознать, что Лысоголовый такой же человек, как и он. В принципе ведь ищут и видят лишь то, что нас различает.
Во всяком случае ему следовало разобраться во всем, прежде чем снова встретиться с Этель. Он мог бы закрыть свой мозг, чтобы все скрыть, но это бы заинтриговало ее. Их брак во многом выиграл оттого, что между ними существовал еще один особенный тип отношений, который компенсировал и скрашивал их неизбежные разлуки.
— Ну а как с «ГІсихоисторией»? — спросил Мун через некоторое время.
Лучше, чем я ожидал. Я нашел другой подход к Куэйлу. Я ему рассказываю о себе и о своих проблемах. Тогда он становится более доверчивым и менее сдержанным. Возможно, что первые главы для Олдфилда будут готовы в срок.
— Прекрасно, но ничего не случится, если он немного подождет. Если он потребует, чтобы мы выпускали книги в таком темпе, то не лучше ли тогда будет вернуться к периоду семантического смешения.
— Хорошо, — сказал Бюркхалтер. — Значит, я туда пойду… Пока.
— Не беспокойтесь.
Бюркхалтер вышел, поглаживая рукоятку кинжала. Нет, о дуэли не могло быть и речи, но… Он направился по адресу, который сообщил ему мемофон.
Под аркой моста, ведущей к городку, он мысленно поймал дружеский привет и улыбнулся Сэму Шейну, Лысоголовому из Нового Орлеана. Голова Сэма была украшена ярко-рыжим париком. Их диалог состоялся, но им не было необходимости обмениваться словами.
— Личный вопрос: умственное, нравственное, физическое состояние?
— Удовлетворительное. А вы, Бюркхалтер?
Бюркхалтер… Бюрк Халтер… Страж города. Он сразу понял, что его фамилия значила для Шейна.
— Радостного мало… Но есть горячее желание прийти на помощь. Ведь всех телепатов связывают тайные узы.
— Мы — чудовища… нас повсюду остерегаются, — подумал Бюркхалтер.
— Но здесь меньше, чем в другом месте, — поддержал Шейн. — Мои дочери…
— Потенциальные преступницы?
— Да.
— И какие признаки?
— Не знаю ничего. У многих из наших неприятности с детьми.
Что это? Вторичные признаки мутации? Явления, характерные для второго поколения?
— Странно, — подумал Шейн. — Над этим надо поразмыслить. Мне пора идти.
Бюркхалтер вздохнул и продолжал свой путь прямо через парк, чтобы добраться до цели побыстрее. Он подошел к невысокому дому. Никого. Он оставил записку для Рейли и поднялся на холм, чтобы спуститься к школе. Как он и ожидал, была перемена, и он нашел Эла лежащим под деревом, в стороне от товарищей, которые играли в Большой Взрыв.
Бюркхалтер мысленно проник в мозг сына.
Зеленый Человек почти достиг вершины, Волосатые гномы появились сзади и стали обстреливать его жгучими лучами, но Зеленый Человек ловко увертывался от них, От нависающих скал исходила опасность…
— Эл!
… готовые обрушиться на него…
— Эл!
Бюркхалтер соединил мысль и словно вторгся в беззащитный мозг ребенка. Это он позволял себе в редких случаях.
— Привет, папа, — мирно сказал Эл. — Что случилось?
— Я получил записку от твоей учительницы.
— Но я же ничего не сделал!
— Она мне все объяснила. Послушай, Эл, я вовсе не хочу, чтобы у тебя появились странные мысли.
— Но у меня их нет!
— Эл, ты считаешь, что Лысоголовые лучше, чем другие люди, или наоборот?
Эл растерянно посмотрел на свои ноги и ничего не ответил.
— Хорошо, я сам тебе отвечу. Это и то, и другое вместе, и ни то, и ни другое. И я скажу тебе почему: Лысоголовые могут общаться мысленно, но они живут в мире, где большинство людей этого делать не умеют.
— Люди глупые, — заявил Эл.
— Не настолько, ведь они лучше приспособлены к этому миру, чем мы. Конечно, можно сказать, что лягушка лучше, чем рыба, потому что она относится к земноводным.
Мысленно он рассказал ему обо всем более подробно.
— Да… Ну что ж, понятно, согласен.
— А может быть, дать тебе хорошенького пинка под зад? Я был бы не против. Ну-ка повтори, о чем ты думал!
Эл пытался скрыть свои мысли, но отец легко преодолел этот барьер и обнаружил, что сын относится к нему без особого уважения, как к какой-то рыбе без костей. Все было ясно.
— Разберемся, — продолжал Бюркхалтер, ничуть не сердясь, — ты знаешь, почему Лысоголовые никогда не занимают высоких постов?
— Ну, конечно, потому, что они боятся.
— Чего?
— Боятся… — Знакомый образ сформировался в его мозгу. — Других.
— Послушай. Если бы мы занимали посты, которые позволяли бы нам извлекать выгоду из-за наших телепатических способностей, то другие бы завидовали нам. Если бы, например, Лысоголовый придумал какую-нибудь сверхмышеловку, то нашлось бы немало людей, которые бы заявили, что он украл эту идею у другого. Понимаешь?
— Да, папа.
Но это не было правдой. Бюркхалтер вздохнул и огляделся. Он увидел одну из дочерей Шейна, которая сидела, прислонившись к камню, лежавшему на пологом холме. Другие школьники также сидели и бродили в одиночестве.
Далеко на востоке угадывались неровные очертания Скалистых Гор.
— Эл, я не хочу, чтобы ты был таким агрессивным. Мир, в котором мы живем, замечательный, и большинство из тех, кто его населяет, хорошие люди. Мы не должны быть ни слишком могущественными, ни слишком богатыми, иначе мы всех восстановим против себя, а этого нам, в конечном счете, не нужно. Бедности больше не существует. Мы честно делаем свое дело. Мы разумно счастливы. Конечно, у нас есть преимущества перед нетелепатами, например в браке духовная близость значит ничуть не меньше, чем близость физическая. Но я не хочу, чтобы ты считал, что все это делает тебя богом. А если нужно, — добавил он с расстановкой, — то я всю дурь из тебя выбью, да, если ты будешь так рассуждать.
Вся спесь сразу слетела с мальчика.
— Прости папа, я не буду больше так делать.
— И не снимай парик в классе. Ты ведь всегда можешь пойти в туалет и поправить его.
— Да, но… мистер Веннер не носит парика.
— Когда-нибудь я расскажу тебе о волосатых. И если он не носит парика, то это его единственная добродетель, если считать это добродетелью.
— Он много зарабатывает.
— Ну, с его магазином ничего удивительного. Но если ты присмотришься, то увидишь, что люди покупают у него только то, чего они не находят в других магазинах. И он агрессивен. Если тебе это нравится… Спроси у него как-нибудь, счастлив ли он. Признаюсь тебе, я счастлив. Больше, чем он во всяком случае. Понял?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
