Любопытно, что в Луцке директор Музея военной технике Игорь Пасюк (в соавторстве с В.П. Марчуком) написал подаренную мне богато иллюстрированную книгу о селе Голобы с предисловием академика Петра Толочко. Там есть такое описание (перевожу с украинского): «Великие разрушения и убытки принесла жителям Голоб Первая мировая война. В 1915 году они вынуждены были эвакуироваться в Харьковскую, Курскую и иные западные губернии России. Брусиловский прорыв, который освободил от австрийско-немецких войск большую часть Волыни, не дошёл до Голоб каких-то семь километров, и вражеские войска оставались тут до заключения Брестского мира в марте 1918 года». Почти в этих местах и воевал Чапаев, а значит, и народ, и добросовестные краеведы, а не политиканы, считают его освободителем!
Но вот комментарий в украинской «Комсомолке» Юрия Мыцыка, доктора исторических наук, профессора кафедры истории Киево-Могилянской академии и деятеля Украинской православной церкви Киевского патриархата – последовательного русофоба: «Во-первых, такое переименование было бы абсолютно оправданным с точки зрения исторической справедливости. Нет же в Германии, например, никаких Гитлер-штрассе или Герингштадтов. А почему у нас должны быть названия с именами палачей украинского народа? Кроме того, почему бы не вернуть нашим городам их исконные названия, еще со времен Киевской Руси, – тому же Олешью (вместо неприятного даже по звучанию Цюрупинска)? Что касается затрат на переименование – почему-то же большевики на него средств не жалели! А почему нас должен останавливать этот аргумент?».
Да, таких упертых людей, называющих всех без исключения советских государственных деятелей «палачами украинского народа» и сравнивающих народного героя Щорса с Гитлером, а легендарного георгиевского кавалера и красного комдива Чапаева с Герингом, сегодня, увы, ничто не остановит. Кроме самого народа Украины, его памяти и здравого смысла.
…Но вернёмся на век назад. В описании боёв и ранений Чапаева упоминается селение Карпиневка (правильное название Карпилівка), которое лежало на окраине Цуманя, и село Скречетовка (правильное название – Скреготівка), оно лежит недалеко от Цуманя, на окраине Цуманськой пущи, куда мы ещё возвратимся, а пока отправимся, можно сказать, на противоположный, южный фланг фронта наступления – в Тернополь.
* * *
Боевые действия 7-й армии начались там 26 мая (8 июня по новому стилю) 1916 года. Выполняя приказ командующего 7-й армией генерала Щербачёва о наступлении, авангардные части 2-го армейского и 2-го кавалерийского корпусов сбили 15-ю пехотную дивизию австрийцев на восточном берегу реки Стрыпа и отбросили ее на западный берег этой реки, захватив 900 пленных. Одновременно, развивая успех 2-го армейского корпуса, левофланговая 41-я пехотная дивизия 16-го армейского корпуса взяла сильно укрепленную позицию противника у Трибуховцы. Вся укрепленная полоса австрийцев на фронте к северу от Язловец до Трибуховцы включительно и по глубине до Стрыпы была взята 2-м армейским корпусом. Южнее Язловец части 2-го кавалерийского корпуса, войдя в прорыв, с утра 26 мая перешли реку Стрыпа и вышли на фронт Лешанце, Скоморохи, Сокулец, река Днестр. Все части за три дня боев были сильно утомлены и расстроены. Ясно выявилась тактика действий противника. Он оборонял первую линию окопов пулеметным и артиллерийским огнем, сохраняя живую силу в глубине для контрударов. Для противодействия такой тактике со стороны наступающего необходимы были резервы и умелое их применение. Однако у командующего 7-й армией резервов уже было недостаточно для того, чтобы решительно развивать успех.
Генерал Щербачёв был выходцем из дворян Петербургской губернии. Поступил в 3-е Александровское военное училище, откуда переведён в Михайловское артиллерийское училище, которое окончил в 1876 году. Выпущен подпоручиком (10 августа 1876) в 3-ю конно-артиллерийскую батарею. В 1884 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Состоял при Петербургском военном округе. Генерал-майор (1903) Щербачёв во время событий 9 января 1905 года командовал особым гвардейским отрядом, состоявшим из двух батальонов лейб-гвардии Преображенского, двух батальонов лейб-гвардии Павловского полков и батальона лейб-гвардии Артиллерийской бригады. Отряд Щербачёва разогнал рабочую демонстрацию на Невском проспекте. Участвовал в подавлении беспорядков в Кронштадте и бунта в лейб-гвардии Сапёрном батальоне. Был назначен в Свиту Его Величества. С 23 июня 1906 – начальник 1-й Финляндской стрелковой бригады. С 24 января 1907 – начальник Николаевской военной академии. Под руководством генерала Щербачёва в академии были проведены реформы с учетом опыта русско-японской войны и привлечены новые, молодые, талантливые преподаватели.
С 1912 года – командир 9-го армейского корпуса, вступил с ним в Первую мировую войну. Корпус Щербачёва участвовал в Галицийской битве в составе 3-й армии Юго-Западного фронта. После успешных боёв на Золотой и Гнилой Липе Щербачёв проявил инициативу и овладел Львовом, за что был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени. В середине сентября 1914 года возглавил осадный отряд (несколько дивизий), осуществлявший осаду крепости Перемышль. 24 сентября (7 октября) провёл неудачный штурм крепости, нанося основной удар у Седлиски. 25 сентября (8 октября) к крепости начали подходить полевые австровенгерские войска, и 29 сентября (12 октября) осадный отряд генерала Щербачёва был расформирован.
5 апреля 1915 года генерал Щербачёв был назначен командующим 11-й армией на Карпатах. Армия была создана на Юго-Западном фронте между 8-й армией Брусилова и 9-й армией Лечицкого. Против армии Щербачёва развертывалась Южная германская армия Линзингена. Под командованием генерала Щербачёва армия участвовала в Карпатской операции и стратегическом отступлении 1915 года, начавшемся после Горлицкого прорыва. Щербачёву удалось благополучно отвести свою армию на Днестр и нанести сильный контрудар Южной германской армии. За эту частную победу во время общего отступления генерал Щербачёв был награждён орденом Св. Георгия 3-й степени.
В октябре 1915 года был произведён в генералы от инфантерии, назначен генерал-адъютантом и командующим 7-й армии Юго-Западного фронта. Под его командованием и воевал мой отец – поручик Александр Бобров в составе 171-го пехотного Кобринского полка. Ещё 7 января 1811 года, при учреждении внутренней стражи, был сформирован Гродненский внутренний губернский полубатальон, а 27 марта в нем была сформирована 3-я рота, 17 июля 1814 года, за век до Брусиловского прорыва, полк был приведён в шестиротный состав и 14 июля 1816 года был назван Гродненским внутренним гарнизонным батальоном, а 13 августа 1864 года – Гроднеским губернским. В 1898 году приказом по военному ведомству полк был переформирован в четырёхбатальонный полк и наименован 171-м пехотным Кобринским. Полковой праздник – 1-й день Пасхи. Знамя простое с надписью «1811–1911» с Александровской юбилейной лентой. Вот и все скупые сведения о полке, названного в честь суворовского города-крепости Кобрина на Полесье, где воевали Гумилев и Блок…
А. А. Боброву реки Коропец, где воевал его отец. Фотография начала XXI в.
Комфронта Брусилов весьма уважал генерала Щербачёва. В сборнике военных материалов приведено «Сношение № 1335. Секретно. Генералу Щербачёву 7(20) мая 16 г.». В нём содержится в деликатнейшей форме тактическая подсказка: «Не предполагая вмешиваться и давать указания по частностям производства операции, считаю лишь необходимым сообщить вашему высокопревосходительству моё впечатление от…». И идёт уточнение позиций 7-й армии. Если это называть диктатом и мелочной опекой, в чём некоторые писатели-историки упрекают Брусилова, то как же надо вообще руководить армиями в условиях грандиозного наступления?
В непростой боевой обстановке вечером 26 мая (8 июня) командующий 7-й армией Щербачёв отдал директиву, в которой писал: «Доблесть и искусство начальников и войск отдали нам сильно укрепленные позиции противника по левому берегу р. Стрыпа от Днестра до Пелава; после упорных боев противник здесь совершенно расстроен и отступил. Приказываю: 2-му кавалерийскому корпусу выполнять ранее данную задачу и, выбросив сильную разведку на Монастержиска, Подгайцы, главными силами действовать в тыл противнику, еще остающемуся на р. Стрыпа. 2-му армейскому корпусу безотлагательно выдвинуть 6-ю Донскую дивизию на Днестр для обеспечения левого фланга армии и разрушения переправ до Нижниева. Пехотой выдвинуться на высоты восточного берега р. Барышка, выделив не менее бригады с тяжелой артиллерией для немедленного действия в тыл Бучача».
Монастержиска, река Барышка – памятные и особые для меня названия. Я родился после гибели под Ленинградом в августе 1942 года старшего брата – Героя Советского Союза Николая Боброва, когда отцу исполнилось уже 50 лет. Только после смерти отца с горечью понял, что офицер царской армии, раненный в Карпатах и награжденный орденом Анны и шашкой с лентой «За храбрость», никогда этим вслух не гордился и даже не рассказывал мне, подростку, о своих сражениях (ну, разве байки какие-нибудь): то ли они казались ему незначительными по сравнению с героической гибелью старшего сына – Николая, то ли он понимал, что лучше об этом не распространяться, не подставлять младшего сына: Первая мировая оставалась, мягко говоря, непопулярной войной. Между тем, «Воспоминания» Брусилова уже тогда издавались, а отец моего киевского друга вспомнил, что в Русском театре имени Леси Украинки после войны смотрел пьесу Ильи Сельвинского «Брусиловский прорыв».
